История очень часто бывает ложной. Человеческий разум субъективен, информация, проходящая сквозь призму противоречивого человеческого восприятия, искажается и подвергается изменениям. Дьявол кроется в деталях – и именно искажение частностей приводит к неразрешимым противоречиям взглядов и позиций в дальнейшем. История полна мифов, которыми люди пытались скрыть истину, сгладить и спрятать всю неприглядность уже произошедших событий. «Мифы живут долго, но они не дают правдивой и цельной картины» — примерно так звучит цитата из монографии российского историка Владимира Александровича Козлова «Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти. 1953 – 1985». Данная монография посвящена весьма непростой теме массовых беспорядков в годы правления Хрущева и Брежнева. В частности, описываются причины возникновения этих беспорядков, их последствия, методы борьбы власти с ними. Показаны удивительные закономерности, которые не так просто проследить на данном отрезке истории. Описаны частные случаи вспышек подобных настроений в различных городах. Данная тема была долгое время закрыта от общественности, тем не менее, все тайное рано или поздно становится явным.
Монография написана Владимиром Александровичем Козловым – российским историком, специалистом по социально-политической истории России XX века, исторической конфликтологии и истории культуры. В период с 1992 по 2013 гг. В. А. Козлов является заместителем директора и руководителем Центра изучения и публикации документов ГА РФ (Государственный архив Российской Федерации). Больше всего ссылок в монографии дано именно на Государственный Архив, из чего следует, что автор очень хорошо поработал с данным источником информации.
В данной рецензии я попытаюсь максимально подробно рассмотреть эту монографию, дать ей определенную оценку. В частности, в рецензии будут разобраны содержание книги (в сжатом виде), актуальность и полезность книги в наше время. Довольно непросто охватить всю монографию и полностью раскрыть ее, но можно подробно пройтись хотя бы по некоторым аспектам. Чем я и займусь.
Наконец, об одном вопросе, с позиции которого мы рассуждаем. Данный вопрос – сама история, ее достоверность и максимально научный подход к ней. История, как наука. Это не очень интересно, не очень захватывающе и вряд ли понравится массовому читателю, нацеленному на потребление красивых и драматичных историй. Но обилие мифов в истории заставляет во многом сомневаться в ее достоверности. Тогда как же быть истории, как науке? Как набору закономерностей, и, как бы пафосно это не звучало, пророчеств? А ведь история вполне может быть всем этим. И для этого она должна стать объективной. Я попытаюсь придерживаться данного принципа в этой рецензии. Критически подходить к суждениям автора и давать им свою оценку, при этом не ставя во главу угла свои личные предпочтения. Так должны делать все. Возможно, тогда критически пересмотренная история перестанет быть генератором мифологем и мистерий и станет добротной фундаментальной наукой. Может быть, так и будет.
Ну что ж. Начнем.
Тема массовых беспорядков была довольно больным местом для идеологии движения к светлому коммунистическому будущему, поэтому все факты, связанные с этим, предпочитали замалчивать. Однако ушли в прошлое жесткие меры воздействия на общество, практикуемые силовыми структурами наподобие КГБ, начавшаяся «оттепель» и последовавшее за ней освобождение от оков тоталитаризма сделали свое дело. В хрущевские времена офицеры КГБ обязаны были отчитываться в своих действиях вышестоящему партийному руководству, проводились постоянные кадровые перестановки, силовые структуры были значительно упразднены. Более мягкий подход к решению новых проблем и отсутствие жесткого ментального прессинга стали новой политикой эпохи оттепели. Но застарелые раны пережитков сталинизма начали вскрываться. Все еще царили голод и разруха – последствия одной из самых страшных войн в истории человечества. Так вспыхнула волна конфликтов народа с властью – вещь недопустимая в тоталитарном подконтрольном обществе, но важная для разрядки этого самого общества.
Новый политический режим, изменивший закономерный до того путь страны и отбросивший некоторые прежние устои, определенно было за что критиковать. Слишком резко были повержены в прах старые идеалы. Развенчание культа личности, перемена поведения на международной арене – все это не преминуло сказаться на народе. При этом важно понять, что идеологическое влияние на партийный курс было до сих пор очень велико. Искаженные идеалистические цели не могли реализоваться в обществе, которое должно было для начала подняться с колен и уверенно посмотреть в будущее. Именно из-за несоответствия между желаемым и действительным возникали противоречия, приводившие к конфликтам. Уж слишком сильно не вязались с тяжелой реальностью оптимистичные призывы строить светлое коммунистическое будущее.
Из-за обиды народа на власть, из-за развенчания застарелых мифов о силе великого вождя начались все проблемы. Причем колесо истории захватило не только криминальных, темных личностей, также пострадали и обычные рабочие, солдаты. Во многом В. А. Козлов ссылается на неких «подстрекателей», о которых, так или иначе, упоминают его источники. Почти в каждой главе действуют «неназванные лица», которые могли бы быть повинны в инициировании беспорядков и погромов. Таким образом, вина непосредственно с властей, которые проводят репатриации, не давая возможности действительно вернуться на родину, не проводят эффективную ценовую политику и намеренно ухудшают условия жизни, переносится и на провокаторов, которые не принадлежат определенному лагерю.
Книга имеет вполне четкую структуру, выстроенную по хронологии. Начинается все с Гулаговских времен, в главах, посвященных данной теме, подробно освещается тема недовольства заключенных, скрываемого до времени. Заключенных держали фактически в рабских условиях труда, активно пользовались печально известной «системой стука», чтобы выявлять недовольных советской властью и этими условиями. Вышестоящие лица нуждались только лишь в притоке свежего «рабочего мяса», при этом не особо пытаясь обеспечить заключенным хотя бы малую толику их естественных прав на относительно нормальное содержание. Единственным адекватным способом мятежа был только побег. Но в годы Второй Мировой Войны своим побегом заключенные только помогали Германии, которая в глазах советских людей была серьезным идеологическим врагом. Таким образом, стандартная дихотомия «добро – зло» рассыпалась, что приводило к поведенческому диссонансу и выливалось в огромные последствия в дальнейшем. Более подробно об этом периоде можно почитать в монументальном труде Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Так народу, точнее, арестованной части народа прививался «ген антигосударственности». После печально известных амнистий «холодного лета» 1953 года во многих советских городах сильно повысился уровень преступности. Хулиганы подбивали молодежь на преступления и вымогательства, скрывались от правосудия. Так зарождалась эпоха недовольства советского человека миром, в котором тебя даже не могут защитить от амнистированных преступников. И ведь многие преступники чувствовали, что их обвинили несправедливо, даже вернувшись к нормальной жизни, они не смогли забыть этого. В критических ситуациях застарелое чувство обиды снова брало верх над разумом…
Никита Сергеевич Хрущев и после этого инцидента продолжал подливать масла в огонь. Его развенчание культа личности Сталина нанесло огромный удар по советским умам. Вождь народов, который до того был непоколебимой идеологической фигурой, превратился в обычного человека, что вызвало когнитивный диссонанс в сознании среднего советского гражданина. «Если Бога нет, то все дозволено» — такой формулой могли руководствоваться оставшиеся без пастыря люди, лишь заменив понятие «Бог» на понятие «вождь народов». Погромы приобрели больший размах и национальный оттенок, так как Грузинская ССР посчитала развенчание культа Сталина оскорблением грузинскому народу. Последовали митинги, на которых людей принудительно заставляли отдавать честь Сталину. Национальные и этнические конфликты при Хрущеве случались неоднократно, в частности, после репатриации чеченских рабочих, в ходе которой их отписали от прежней земли, но реальной возможности вернуться на родину не дали. Это послужило толчком к серьезным конфликтам правоохранительных структур и этнических группировок.
При этом всем были попытки придать спонтанно зарождающимся вспышкам беспорядков политический организованный характер. Находились провокаторы, раздающие и печатающие листовки соответствующего характера. Многие рабочие не могли объяснить, каким образом их подстрекали на конкретные действия против власти, при этом в описаниях все-таки присутствовали некие «личности», чьи цели были неизвестны. Рабочие, в чьих характеристиках данный пункт остался невыясненным, имели судимости, пили, были замешаны в криминальных ситуациях. Это делало их идеальным инструментом для исполнения чужой воли. Но была ли она, чужая воля – кто знает…
Отдельно стоит коснуться религиозных выступлений. Религия все еще оставалась под запретом, хотя людей крестили тайно. Тем не менее, иногда религиозные фанатики выходили громить носителей враждебной идеологии. С ними, впрочем, быстро расправлялись. А вот после хрущевского закрытого доклада ненависть людей иррациональным образом перенеслась и на Ленина. Совместно с Хрущевым, который вел неправильную ценовую политику и вообще растерял репутацию «своего мужика», показав отсутствие правильного идеологического курса, выгодного для страны, Ленин стал ассоциироваться с чем-то неправильным, смутным. Коммунизм терял свою силу, договоры с Германией, которая буквально недавно была настоящим врагом каждого советского человека и экономические кризисы в СССР (особенно на фоне развивающегося американского благополучия) довершили переворот в людских головах. Выстроившаяся цепочка привела к ожидаемым результатам.
И даже внутри самих силовых структур, призванных, казалось бы, защищать народ от беспорядков, начались брожения. Солдаты, чьим долгом было защищать людей, сами становились инициаторами конфликтов. Беспредел милицейских структур не раз воспевался в запретных песнях того времени. Чувствуя себя безнаказанными, солдаты и милиционеры уподоблялись тем, против кого они должны были выступать. Гордыня ослепляет всех, не щадя никого. Отсутствие идеологических скреп расшатало умы, дало повод к безудержным сомнениям. В такой ситуации только и остается, что пытаться защититься от самих себя.
Ранние годы правления Брежнева также были отмечены беспорядками и недовольством. Однако Брежнев более желал соответствовать идеологии, нежели Хрущев. Сталин был частично реабилитирован, что вызвало недовольство интеллигенции и поспособствовало всплеску диссидентского движения, но вывело из игры толпу, чья безумная ярость могла бы разрушить еще очень многое. Согласно документу, подготовленному специально для Горбачева в 1988 году, годы «застоя» были отмечены фактически полным отсутствием массовых беспорядков и погромов. Буря улеглась. Позднее ей суждено было прийти уже в девяностые, когда для России началась новая эпоха.
Какова же главная ошибка новых лидеров Советской России? Стремясь развенчать старых героев, они позабыли, что эта система подобно цементу держала весь СССР в железном кулаке. Нового курса взамен старого предложено не было, дельных предложений по международной политике и экономике также не последовало. Искаженное идеологическое восприятие помешало вождям объективно оценивать и контролировать ситуацию, таким образом, режим, ориентированный на подавление политического свободомыслия, поймал себя в собственную ловушку. Что могут сделать лидеры, чье мышление крайне стереотипно и искажено всякими идеалистическими установками? Народ, весьма тонко чувствующий слабости своих вождей, поднялся, недовольство, копившееся в людях годами, вскрылось. И пусть, благодаря грамотным действиям Брежнева, все вскоре затихло, многое так и осталось неразрешенным. Кого считать виноватым? На кого можно повесить жертв массовых беспорядков? Ответа нет, и не будет. Подобные вопросы, увы, всегда остаются без ответов.
Я считаю, что историк В. А. Козлов проделал действительно большую работу. Он аккуратно поместил в книге ссылки на слова очевидцев, привел необходимую библиографию и дал обоснования погромов к их описаниям. Описано очень много частных случаев с именами и датами, что требует скрупулезного труда и непрерывного взаимодействия с источниками. При этом самым важным источником, из которого практически возникла данная монография, является Государственный Архив РФ. Это действительно серьезный источник, которому можно доверять. Безусловно, вполне могла иметь место подтасовка документов и общее передергивание фактов, но в данном случае так глубоко лезть не стоит. Автор открывает нам до того закрытые и запечатанные материалы, чем мы и должны пользоваться. Проработка темы, благодаря использованию архивов вышла действительно детальной. Это должно быть нормой для монографии, как для конкретной углубленной работы по определенной, узкой теме.
Но есть в данной монографии и минусы, на которые я обратил внимание. Прежде всего, это расширенная тема, данная в названии монографии. Согласно своему названию, монография должна охватывать вполне конкретный период с 1953 по 1985 год, охватывая конфликты и причины конфликтов в этом конкретном временном отрезке. Однако довольно большая часть монографии посвящена обсуждению годов правления Сталина, Второй Мировой Войны, репрессий и ГУЛАГовского произвола. При этом непосредственно брежневский период правления 1966 – 1982 годов, а также периоды правления Андропова и Черненко даны в весьма сжатом виде. Конечно, стоило показать предпосылки к описанной в книге ситуации, показать, с чего все начиналось, но так сильно сжимать довольно большой отрезок времени, как мне кажется, не очень правильно.
Есть и другие, на мой взгляд, весьма существенные недочеты. Как мне кажется, автор слишком часто проводит параллели с некой «теорией заговора» — едва ли не в каждой главе описываются бездоказательные в своей сути подстрекательства и провокации. Не очень честно искать в историческом труде «неведомую направляющую руку», когда все ситуации можно объяснить вполне рациональными и доказуемыми доводами. Обращение к подобным конспирологическим теориям сложно подтвердить или опровергнуть, поэтому данный подход является не совсем научным. А история, во избежание установления господства тех самых «мифов» должна быть подвергнута научной критике и выявлению общих закономерностей.
Еще серьезные вопросы у меня возникли к языку изложения. Временами корректный, автор порой срывается на совершенно неуместные в историческом труде интонации. Больше хочется сравнить их с «совковыми» — язык для «своих», в том числе и со сленговыми выражениями и пословицами. «Пьянь», «пьянки» — лишь один из многочисленных примеров употребления подобного языка в данной монографии. Возможно, автор пытается найти общий язык с читателем, выйти на короткую дистанцию для лучшего понимания читателем языка изложения. В чем-то это хорошо, но язык изложения в монографии, как в научном труде, должен быть научным и сухим. Если, конечно, мы говорим об истории, как о науке. Монография не является популяризацией науки, это очень узкое рассмотрение конкретного вопроса. В этом контексте язык изложения должен быть совсем другим. Пусть такую монографию будет сложнее читать, но официальный тон будет сохранен и будет выглядеть гораздо более уместно.
Единственное, что я еще могу сказать по поводу написания книги – это источники. Конкретных и максимально точных описаний действительно очень много, что я считаю большой заслугой автора, каждое из них привязано к чьему-то конкретному свидетельству. Большинство из этих свидетельств довольно сложно проверить обычному человеку, если только он не обладает доступом к соответствующим архивам. Поэтому я хотел бы рассмотреть данный вопрос не с этой точки зрения. Углубленное исследование судеб участников массовых беспорядков, чьи имена были запечатлены в документальной хронике – это, безусловно, достойная проработка материала, но не столь важная. Как по мне, читатель просто путается в огромном количестве имен и ситуаций, то есть в однотипной информации, которая не имеет большой практической ценности. На мой взгляд, для автора было бы целесообразнее сосредоточиться на глобальных закономерностях, которые привели советский народ к беспорядкам в середине двадцатого столетия. Эти вопросы у автора затронуты, но я бы хотел более четкого объяснения этих закономерностей со встраиванием конкретных исторических примеров в их контекст. Это бы нагляднее проиллюстрировало нам причины погромов и конфликтов народа и власти.
На мой взгляд, данная монография будет довольно актуальна для любого времени. История циклична, события повторяются, и когда-нибудь этот исторический труд вполне может стать учебником для недопущения подобных ошибок. Или пособием по выживанию, если ошибки уже допущены. Так или иначе, сложно анализировать актуальность данной книги для нашего времени, для «настоящего». О характере правящей в данный момент власти можно спорить очень долго, любой оппозиционер может указать отдельные примеры диктатуры и даже обосновать их. Насколько он будет прав – это уже другой вопрос. В наше время сильно увеличилось количество митингов и ненасильственных процессов, но, учитывая характер подавления властью этих самых митингов, вполне можно ожидать вспышки агрессии в центральных регионах. Подобные настроения редко поддаются прогнозу, ведь никогда не знаешь, когда чеховское ружье «выстрелит». Можно также взять пример с Украиной и соотнести ее с представленной в монографии Советской Россией. По сути, Майдан и его последствия стали такой же народной реакцией на злоупотребления власти, как и беспорядки в СССР. Украинской власти было бы чему поучиться у истории, ведь все эти события из монографии – развенчание культа предыдущей власти, отсутствие хорошей ценовой политики, отсутствие единства, очень хорошо соотносятся с последними событиями, произошедшими в Незалежной. История с заключением Тимошенко, избиение силовыми структурами митингующих – яркие тому примеры. Но советская власть держалась еще тридцать лет, успешно подавляя вспыхивающие то тут, то там восстания. А переворот в Украине уже произошел, тут ничего не изменить. Определенно, у истории в таких вопросах есть чему поучиться.
Можно на данный вопрос взглянуть и с другой стороны. Ранее скрытая информация при ее обнародовании порождает волну споров, критики и подмен фактов. Мифы, долго стоявшие в пантеоне истории, становятся ее частью, врастают в тело могучего исполина. Иначе, как с кровью, их не вырвешь. Действительно, крайне непросто расставаться со старыми взглядами. Но это нужно сделать. Иначе, подобно сознанию советских людей, осознавших в один миг всю обыкновенность своего вождя, наши сознания перестроятся под неумолимым потоком правды. Вопрос только в том, в какую сторону случится перестройка умов. И чем все это закончится. Это действительно очень неоднозначный вопрос.
Эта книга должна была максимально подробно осветить один из периодов советской истории с неприглядной стороны. Автору удалось сделать это. Историк В. А. Козлов показал последствия ошибок крупного исторического периода. Но в чем же основная мысль всей монографии? Какая идея проходит лейтмотивом через историческое повествование?
Это – истина о симбиозе власти и народа. Народ нельзя отрывать от власти. Спаянные в едином союзе, хоть силой, хоть жестокостью, они выживают и поддерживают друг друга. Несомненная жестокость властей, ответ народа на эту жестокость посредством массовых беспорядков – некая извращенная форма связи. Пока народ верит власти, а власть может управлять народом – все спокойно. Однако случилось главное. Народ перестал верить во власть, перестал идеализировать вождей. Разрушилось долгое очарование, и вера в непобедимость угасла. Власть не смогла больше управлять народом. Подавлять, скрывать – да. Но не управлять.
Отсюда и причины всех массовых волнений – в отсутствии единства. И важно, очень важно, чтобы это единство не было окрашено кровью. Революция скрепила договор народа и власти, но за это было заплачено многим. И далее кровь стала необходимым элементом для поддержания сделки. Миллионы замученных людей за долгие годы правления Сталина, искалеченные судьбы… Такое не должно повторяться. Эта страница истории теперь открыта для нас. И мы не должны допустить повторения трагедии.
