Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
Публикуем фрагмент интервью после премьеры спектакля «Маска и душа» от 10.06.2011
— А артистом когда захотелось стать?
— С детства всё. Я думал, что только я умею так переживать, что столько чувств не может быть ни у кого. Родители водили меня в Большой театр, во МХАТ. На «Синей птице» моя сестра Наташка под стул залезла, испугалась. Мы её с братом вытащили. Но папа считал, что мне надо поступать в энергетический институт и быть инженером-электриком.
Я, мальчишкой, брал серебряную ложку и в патрон вставлял. Мама, находя выгоревшие остатки ложки, говорила: «Ты опять делал свои идиотские опыты?» Я научился эти пробки чинить, а потом и монтёром стал. Однажды англичанин, с которым мы делали электрическую подстанцию, подозвал меня: «Молодец, что не куришь. Иди сюда, научу тебя боксировать, потому что в вашей стране надо уметь защищаться». Хорошо обучил.
— Пригодилось это умение?
— Конечно. Я же учился в ФЗУ, там не соскучишься. Самый район шпаны: финки, фиксы, брюки клёш, тюрьма — Таганка!
— На вас эта среда не отразилась?
— Я всё-таки из приличной семьи. Мама у меня учительница, отец закончил высшее коммерческое училище. У него магазин был на Охотном Ряду. После революции его раздели, потом ещё раз — после НЭПа. Так я стал сыном лишенца. У мамы как-то собрались подруги обсудить, как Юрочку спасать: его же, сына лишенца, никуда не пустят — он должен сам заработать рабочий стаж. Решено было отправить в ФЗУ. Так что мой рабочий стаж — с 14 лет!
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
— А деда вашего в Сибирь сослали?
— Нет. Он с бабушкой после раскулачивания приехал к нам в Москву с двумя узелочками, и отец спрятал их на даче, рядом с Ильинкой. Там Туполев рядом жил, катал нас, девчонок и мальчишек, на открытом «линкольне».
— Я читала, что вы в детстве учились танцам по методике Айседоры Дункан…
— Да, тогда это модно было. Она приехала, всех очаровала, её студенты сами возили в карете и пели песни: «Айседора, Айседора! Ты прекрасней всех на свете!» Брат меня водил на неё посмотреть. Раньше с той стороны гостиницы «Москва» был «Гранд-отель». Там на балконе москвичи орали, видя Дункан. Меня брат таскал за собой. Вот и на похороны Ленина тоже, за что получил оплеуху от отца — за мои отмороженные щёки.
— А самое страшное воспоминание — это война?
— Давно она была… Я сперва научился драться на финской. Стрелял из автомата Калашникова, сидел с «коктейлем Молотова» в окопе, ждал, когда танк проедет, чтобы запулить ему в выхлоп бутылкой. Вот так стоит посидеть один разок — и уже ничего не страшно в жизни, никакие чиновники не испугают.
Великую Отечественную встретил на самой границе, в Эстонии. Я был в то время уже в Ансамбле песни и пляски НКВД. Меня направили в армию Власова, тогда ещё не предателя. Под Москвой он дрался как лев, защищая столицу, — так говорили…
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
— А в бою кричали: «За Родину, за Сталина!»?
— Никогда! И никто так не кричал. Чего кричать в этом вертепе, когда дело делать надо. Вот «ура» орали для бодрости, так легче мобилизоваться. На передовой для храбрости сто грамм давали.
— Обошлось без ранений?
— Да, только оперировал себя сам. В бою бежал-бежал, орал. Споткнулся, упал на штырь от шпалы, он мне рассёк нарыв на животе, чудом только не проткнул насквозь. Я упал, лежу, никто ко мне не подходит. Вскрыл пакет неприкосновенный, сам себя обработал, перевязал, скрепил ремнём, как мог, взял винтовку и дальше побежал.
С другом своим я мечтал тогда, что кончится война, мы сядем, поставим литр водки, возьмём окорок. И пока весь его не съедим, не встанем. Швырнём в угол один сапог — выпьем по стакану гранёному, швырнём второй сапог — дёрнем ещё раз. Мечты наши…
— Исполнились?
— До сих пор нет. Сейчас я не выпью столько, да и не был пьяницей никогда.
Дед-старовер и отец мой никогда не пили, не курили.
А солдатчина моя — закалка на всю жизнь. Я потом в спектакле «А зори здесь тихие» сделал сцену, в которой старшина Васков учит девок портянки заворачивать. Пришлось мне самому учить исполнителя этой роли Виталия Шаповалова, как это делать. Публика тогда смеялась и аплодировала. Режиссёр очень многое должен знать. И в этом господин Станиславский прав, когда говорит, что зрелость режиссёра не наступает раньше 45 лет, пока он не узнает все пружины, движущие персонажами спектакля. И о Чехове надо многое знать, а иначе я бы и не взялся за такую странную, на первый взгляд, композицию, как «Маска и душа».
— Ваш спектакль хочется посмотреть ещё раз, он требует работы ума. К нему возвращаешься, осмысливаешь.
— А потом вдруг вы понимаете, что спектакль — это не хаос, что здесь всё отобрано. Вот Мейерхольд играл Треплёва в «Чайке». Он был единственным, с кем переписывался Чехов. А с Шаляпиным Антон Павлович не был знаком, но он мне нужен был, чтобы удаль, размах русский показать. Он же Бунина на руках таскал на пятый этаж. А как он пел Варлама из «Бориса Годунова»: «Как во городе это было…»!
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
Юрия Любимова можно слушать бесконечно. Но его ожидали ещё многочисленные дела. Я видела, сколько разных бумажек пришлось ему подписывать. Среди них было и ходатайство о починке крыши. А разговор мы продолжили уже с Каталин Любимовой, которую весьма тревожит абсолютно всё, что касается Театра на Таганке.
— Как новый спектакль приняли первые зрители?
— О «Маске» очень хорошо отзываются самые разные люди. От старого театроведа до молодого зрителя. Юрий Петрович этого даже не ожидал. Он же не кокетничает со зрителем. Не делает ничего специально, чтобы ему понравиться. Считает, что вещи, трогающие его душу, наверняка интересуют и других людей. Он всегда стремится обобщать, затронуть вечные проблемы. Премьера состоялась, а Любимов уже работает над новым спектаклем по Достоевскому.
— На недавнем вручении Европейской театральной премии в Петербурге Юрий Петрович как раз сидел в кресле Достоевского!
— Он живёт мыслями о новом спектакле. В вынужденной эмиграции очень много ставил Достоевского и с большим успехом. За «Преступление и наказание» получил высшие театральные награды везде, где ставил: от Америки до Италии, от Германии до Англии. Только «Идиота» Достоевского не поставил. Не было подходящего актёра. По его мнению, только Смоктуновский мог бы сыграть эту роль.
— А современные актёры — какие они?
— Каждый год Юрий Петрович смотрит молодых людей, освежает театр. И видит, что с каждым годом актёры всё хуже и хуже: не умеют ни петь, ни танцевать, ни владеть своим телом. Тексты говорят без мысли, не понимая ничего. Стихи не умеют читать. Конечно, когда он видит талант, то берёт и учит. Каждая репетиция у него — это мастер-класс. Беда в том, что молодое поколение испорчено безликими сериалами, сняться в них — вот главная мечта. Разбавляется профессия.
— Но Театр на Таганке по-прежнему остаётся одним из самых любимых театров.
На зрителя мы не жалуемся, наш зал всегда полный. Основная проблема — недостаточное финансирование. Вот для починки крыши денег нам не выделяют. А ведь Таганка — столичный театр, не частный, театр с историей. Семь лет мы просим установить пожарную систему, у нас её нет до сих пор. Вот уже восьмой год мы пишем об этом в инстанции, аргументируем. Средств едва хватает на один спектакль в сезон. Мы же стараемся делать спектакли определённого уровня. Вот для «Маски» недавно приобрела два антикварных платка, сделанных на заводе Прохорова в конце позапрошлого века. Нашла совершенно случайно, когда искала пенсне для Чехова. Всё это — на собственные деньги, как и баулы с надписью «На Сахалин», они тоже настоящие, чеховского времени. А икона ещё старше…
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.