Все, конечно, знают, что в тюрьме ценится больше всего - сигареты и чай, из которого варится чефир. Вот в психиатрической больнице такая же история.
Чай (типа чай) нам давали. Но это была просто вода, подкрашенная чаинками из индийского чая "со слоном"
Как же только не проверяли санитарки передачи на наличие чая и сигарет, их удавалось проносить всем.
Пакетики чая распихивали по коробкам с конфетами, сигареты по штучно - в баночки из под йогурта.
Как только приходила передачи в зону лишения свободы, начиналось броуновское движение больных по палатам. За сигарету могли унижаться, менять другие предметы, типа геля для душа, за чай, который хоть как-то спасал от тяжести в голове от лекарств - тоже предлагали свою ставку. Ну прямо славяне на стадии натурального обмена.
Помню, санитарка пропустила коробку зеленого чая - она была красиво оформлена, как подарочные конфеты, папа случайно совершенно ее купил.
Что тут началось! Поодиночке, что,бы не спалится, ручейком потянулись ко мне пациентки. Каждой я давала по два пакетика - на утро и на вечер, пока не поняла, что раздала весь чай. На дне коробки лежал одинокий пакетик.
Чай и сигареты новички засовывали под матрасы, которые конечно же проверялись в первую очередь. Уносили коробки сигарет, так успешно пронесенные в нижнем белье. О! Сколько разочарования было на лицах! Сколько ругательств покрывало голову санитарок!
Но самое интересное заключалось в том, что отобранные сигареты санитарки быстро пристраивали. За них мыли туалет ночью - те, кто находился в палатах на выздоровление. И полы в коридорах. И санитарки, ошалевшие за день от больных, мирно посапывали на банкетках, оставляя караулить только одну около наблюдательной палаты.
Иногда они просили это делать меня. Я была там чем-то вроде "вора в законе".
Отошла я быстро, и пока ученые психиатры пытались разобраться, чем же собственно я болею (а оказалось через семь лет, что ничем - когда был поставлен верный диагноз), я успела подружится с медсестрами и санитарками. Я никогда не прогибалась, и поэтому меня уважали остальные больные. Я никогда не была жадной, но халявщиков спокойно выпроваживала. Я не боялась врачей. Одному я сказала, что он не женится до тех пор, пока не перестанет считать всех женщин сумасшедшими. Дядька-врач там один гнилой был.
Меня уважали таджики, которые делали ремонт, за то что я знала Хафиза и Омар Хаяма. И даже не делали попыток клеится. Мы с ними разговаривали о внутренней политике Таджикистана, и то, что они здесь, в России, зарабатывают годовой бюджет страны, который пересылают "золотой короной". Когда они закончили ремонт, один постучался в мою палату и попросил сфотографироваться на память. Вообщем, толпа таджиков, а на переднем плане я.
Смешно вспоминать, конечно.