Вечером, когда Пелагея ушла к соседке, Степан подсел к Мухину, подшивавшему валенки.
— Слышь-ка, меж мужиков разговор идет, будто немцы начинают шастать по окрестным деревням, скоро сюда пожалуют.
— От кого слышал?
— Земляк сказывал, вместе пришли в деревню.
— Ты не темни, говори толком.
— Сказал, что слышал.
— Ну и пусть, нам-то что, мы люди мирные...— равнодушно ответил Иван и искоса посмотрел на товарища.
Степан поднялся, накинулся на Мухина:
— Уж не хочешь ли тут отсидеться? Или присмотрел вдовушку, в примаки пойдешь?
— Зря горячишься. Скажи лучше, где партизаны?
Степан не знал, где они. Разговор он начал потому, что хотел прощупать товарища. Они живут вместе более полугода, обо всем говорили, а серьезного разговора об этом меж собой не вели, все шутками отделывались. Теперь настало время определиться, раскрыть, так сказать, карты. Немцы и впрямь скоро появятся в этих краях.
Для себя Максимов давно решил, что как только заживут раны, он уйдет к партизанам. Он не знал, где они, но искал их, а Ивану ответил:
— Люди сведут, если хочешь. Ладно, не обижайся. Стыдно тут сидеть. Каждый день фашисты убивают наших людей, насильничают, а мы жир нагуливаем. Так, глядишь, и впрямь к вдовушке потянет.
В избу вернулась хозяйка, и приятели замолчали.
После этого разговора Максимову неожиданно повезло, он вышел на человека, от которого таился,— хозяйку дома — Пелагею.
Как-то к Степану пришел Сережка, соседский мальчишка, лет одиннадцати, и Степан рассказывал ему о своем последнем бое с фашистами. Пелагея, возясь с чугунами возле печи, слышала весь рассказ. Из двух постояльцев она почему-то больше доверяла Степану. И когда Сережка ушел, она, между прочим, проговорила:
— Я намедни кума Иваныча встретила, сказывал, ихние мужики в отряд гуртуются, изничтожать супостатов будут,— и испытующе посмотрела на Максимова. Тот не верил своим ушам и удивленно смотрел на хозяйку.
— В какой отряд? — наконец, проговорил он.
— Партизанский...
— Тетка Пелагея, сведи меня со своим кумом.
— Не испугаешься?
— Я солдат, мамаша.
Встреча с Иванычем состоялась. Договорившись с ним обо всем, Максимов решил еще раз потолковать с Мухиным. На этот раз они сидели на крыльце. Иван дымил самосадом, был задумчив. Он тоже пытался связаться с партизанами, но безуспешно, потому и мучился от собственного бессилия. Степан, не зная этого, изучающе смотрел на товарища и думал:
«Уж не весть ли о фашистах так взволновала его? Может, в прошлый раз он отделаться хотел от меня? В конце концов ясность должна быть между нами или нет?»
Нарушая затянувшееся молчание, Степан сказал:
— Сегодня в деревню человек приходил оттуда. В пятницу снова придет. Ты пойдешь с нами?
— За кого ты меня принимаешь?
А рано утром они услышали во дворе чужую речь и лай овчарок.
Не успели выбежать во двор, на них полицаи наставили дула автоматов.
Читать больше похожих историй
Понравилась статья? Ставь лайк и подпишись на канал!