Жил-был на свете один мелкий госслужащий. Или, скажем, жила-была. Или жило-было...О. так и будет, для обобщения. Пять дней в неделю оно вставало в полшестого, закидывалось бутером с чайком, заваренным из вторичного пакетика, и наскоро приведя себя в относительно вертикальное положение, стартовало на работу. Из своего Западного Подъёлкино, или Восточного Дурилково, мчалось оно на четырех перекладных в центр Мегаполиса, где смешивалось с миллионами себе подобных мелких сошек.
Честно пырилось опухшими глазенками в монитор, шевелило небогатой мозгой, отрабатывало свою денежку, и в целом - соответствовало занимаемой должности. В семь вечера стартовало в сторону дома, попутно решая свои мелкие житейские проблемки и реализуя мелкие попытки заниматься чем-то для души. К ночи доволакивалось до норки, где его ждали два игрушечных кота и гипотетический ужин, который можно было приготовить, а можно и забить. Падало в кроватку, и Матрица перезагружала день заново.
Дважды в неделю Матрица отпускала это тело в свободную циркуляцию, и с утра оно гоняло навестить родню. Вставало вместо полшестого в семь, и потом ровно сутки чувствовало себя счастливым, потому что спало до упора, расстелив смятую рожу по подушке. Вот такое тихое щастье вне Матрицы, и это было, бесспорно, прекрасно. На исходе седьмого дня Матрица волокла обратно, и все начиналось заново.
Как-то раз строгий агент-смит, от Матрицы приказчик, в начале недели предупредил тело, что хрен ему, а не выходной в субботу. Тело вздохнуло, пожало плечами и поскольку оно в Матрице уже привыкло к таким поворотам, даже не вякнуло. Будильник только переставило. И потянулась неделя отчетов.
Очередным серым утром тело, как обычно, встало в полшестого, сполоснуло рожу, и по обычной колее повлачилось в центр Мегаполиса. И даже в глубине его бедных окисленных мозгов шевельнулось робкое чувство везухи, когда в обычной маршрутке до метро, всегда забитой под завязку, оно вдруг оказалось единственным пассажиром. "Нормально день начался - подумалось телу, - может, хоть в шесть отпустят"...
На подходе к метро тело озадачилось. Ни одного человека не было вокруг перехода. Ни одного. Словно всех пожрали лонгольеры, или зомби, или уронили нейтронную бомбу, уничтожающую все живое, или Морфилс лоханулся, и тело случайно забросилось в обучающую прогу, и сейчас откуда-то выскочит Нео, и примется мордовать его ногами...
И тут страшная догадка поразила тело. Равносильная вытряхиванию из теплой ванны с розовым киселем физраствора, выдергиванию из хребтины разом всех проводов, или как они там называются, длинному каскадному смыву во вселенский унитаз и прочая, и прочая. Воскресенье, сцуко!!!! Это было воскресенье!!!!!
Я тогда, помнится, на совершеннейшем автомате развернулась кругом, и уехала на подоспевшей маршрутке обратно. В гордом одиночестве. Ввалилась в квартиру, поскидала шматье, и упала мордой вниз на кровать. И ведь ни в одном глазу. Долбить ее коромыслом, эту работу, вместе со столичным трафиком. Насквозь. Воистину, все мы в Матрице, и спим в ванных с вантузами на головах...
Мораль сей басни такова. Хорошо, когда рядом с тобой есть кто-то, кто утром может крепко взять тебя, уже вздрыгнувшуюся на поводу у Матрицы, по будильнику, - за пятку, и сказать: куда прешь, дура ты дурацкая? Выходной же...