Сказка вторая
На подоконнике в доме Тыквенной Старушки пузырилось и кипело малиновое варенье. Налитое в огромную стеклянную кастрюлю с толстыми стенками, они ворочалось между ними и громко блопкало.
- Блоп! – повторила за малиновым вареньем Двухголовая Лошадь, просунувшая голову в окно. – Блоп!
И облизнулась сразу двумя головами. Малиновое варенье пахло соблазнительно-сладко: летним садом, послеобеденным отдыхом и пломбирным мороженым с карамелью. Двухголовая Лошадь потянула левую голову, голубую в розовую полосочку, прямо к кастрюле.
- Эй! – строго окликнул ее кто-то из комнаты. – Ну-ка, не смей трогать старушкино варенье!
- Кто здесь? – удивленно заозиралась Двухголовая Лошадь. – И почему мне нельзя есть варенье?
- Варенье еще горячее, да к тому же бабушка бережет его на Большой Осенний Пирог Сорока Ягод. Нет, я не позволю тебе его есть!
- Но кто ты? И где? – Двухголовая Лошадь всерьез заволновалась. Дело было вот в чем: в прошлом году в доме бабушки завелся большой говорящий паук. Двухголовая Лошадь тогда еще была совершенно обычным шетландским пони. Довольно долгое время она приходила под окна Тыквенной Старушки, чтобы поговорить с интересным невидимым собеседником и заодно погрызть сочные, хрустящие подоконники, которые, как известно, в доме Тыквенной Старушки сделаны из самой оранжевой, самой сладкой тыквы. Есть их дозволялось буквально всем: внутри подоконников вызревали крупные тыквенные семена, твердые и серебристые. Из них Старушка выращивала несколько домиков, сарайчики и загоны для скота, а в один особенно урожайный год у нее получился прекрасный кафедральный собор с маленькой тыковкой наверху. Правда, собор угрожающе быстро оброс листьями и усами, но, на счастье деревеньки, мимо проезжал обоз пряничных солдат: они разломали шаткие стены и наварили столько похлебки на молочном бульоне, что хватило на всю округу.
В общем, шетландский пони однажды очень увлекся разговором со своим невидимым другом и просунул голову в гостиную. А невидимый друг увлекся разговором с шетландским пони и нечаянно отпустил паутинку. Бедная лошадка, увидев огромного черного волосатого паука, шлепнувшегося у нее прямо между глаз, пошла цветными пятнами и полосами от испуга. Да к тому же левая половина головы у нее дернулась влево, а правая – вправо. Так получилась Двухголовая Лошадь. которая, по вполне понятным причинам, очень недолюбливала невидимых собеседников.
- Покажись хотя бы… - жалобно попросила она и попятилась. «Паук, - подумала Лошадь. – К Имбирной Бабушке не ходи».
Из-за толстой книги, покрытой пятнами воска, масла и специй, вышел маленький человечек. Вот совсем маленький – примерно с твою ладонь. Он был сделан из серого фетра, похожего на старую овечью шерсть, а на голове у него сидел картонный котелок. Ты, может быть, подумал, что «котелок» - это шляпа? Нет, на голове у человечка был самый настоящий котелок, в котором варят суп. Хотя кому в голову могло прийти варить суп в котелке из картона? Как бы то ни было, человечек нахлобучил котелок по самые уши, как шлем, а ручку приспособил в виде ремешка под подбородком. Вид у него был воинственный.
- Бабаран-Шнуш! – громко крикнул войлочный человечек.
- Что? – удивилась Двухголовая Лошадь.
- Бабаран-Шнуш! – еще громче крикнул человечек и пояснил:
- Это мое имя.
- А я – Двухголовая Лошадь, - вежливо представилась Лошадь, которая искренне удивлялась появлению нахальной тряпки, хотя после истории с говорящим пауком, кажется, удивляться было нечему.
- Пожуй подоконник, - вежливо предложил Бабаран-Шнуш. – Только кастрюлю с вареньем не задень.
- Блоп, - соглашаясь, блопкнуло варенье.
Двухголовая Лошадь решила встать в позу: за всю свою жизнь она никогда не слышала о каких-то там бабаран-шнушах, которые ходят в котелках и распоряжаются чужими подоконниками и вареньем.
- Ты вообще кто такой? И почему командуешь чужими кастрюлями? – взбрыкнула Лошадь.
- Как? – удивился человечек. – Но я же только тебе сказал, что я – Бабаран-Шнуш. Ты разве никогда не слышала о нас?
- Никогда, - помотала головами Лошадь. Левой – налево, правой – направо. Иногда она путала направления, и тогда ее длинные шеи сплетались, и приходилось кусать саму себя за уши, чтобы все привести все в порядок. Правду сказать, такого никогда не происходило, пока Лошадь была обычным шетландским пони.
- Бабаран-шнуши, - наставительно произнес человечек, - происходят из древнего и славного рода Пыльных Кроликов. Слышала?
- Нет, – снова помотала головами Двухголовая Лошадь и почувствовала легкое двойное головокружение.
- Мда. Удручает. Так вот, - продолжил человечек, - Пыльные Кролики получаются из ночных снов, мыслей и воспоминаний, подкроватной пыли и кошачьей шерсти. И, конечно, нужно немного магии. Когда Пыльный Кролик подрастает, ему дарят котелок, под которым он прячет свои уши. Дом, в котором Кролик получает котелок, становится его родным. И он обязан его охранять и оберегать.
- Так Старушка до сих пор неплохо справлялась сама, - удивленно протянула Двухголовая Лошадь.
- Да? – закипятился войлочный человечек. – Кто, по-твоему, находит и кладет ей на стол клубки шерсти? Кто закрывает ночью окна, чтобы хозяйку не продуло? Кто снимает накипь с забытого супа и ловит сбежавшие угольки? И кто, наконец, - он ехидно прищурился, - бережет от нахальных гостей драгоценное малиновое варенье?
- Но почему тебя не было в прошлом году? – спросила Лошадь, в растерянности откусывая угол подоконника. Серебряные семена в нем уже перестояли и пустили ярко-зеленые ростки и белесые корни. Запахло огурцами и морем.
- Я был всего-навсего маленьким Пыльным Кроликом. А знаешь, сколько нас гибнет во время влажной уборки, в пасти пылесоса и под безжалостными прутьями веника? Из нашей большой семьи я остался один-одинешенек, - всхлипнул Бабаран-Шнуш. – Я даже сам себе подарил котелок. Больше некому было.
Он стянул с головы картонную самоделку и показал Лошади: котелок был как котелок, зато уши у Бабаран-Шнуша и вправду оказались совершенно кроличьи, но тонкие и прозрачные, как стрекозиные крылышки.
Лошадь всхрапнула от удивления и так увлеклась, разглядывая удивительные уши, что не заметила, как в дом зашла Тыквенная Старушка.
- Что здесь происходит? – осведомилась она, ставя в угол кошелку с крапчатым луком и сдвигая на лоб очки. Бабаран-Шнуша как ветром сдуло, а Лошадь осталась торчать в окошке с недоеденным подоконником в зубах. Варенье блопкало на плите все громче и громче, и в тот момент, когда Лошадь наконец-то решила честно признаться в том, что в старушкином доме нет прохода от бабаран-шнушей и атмосфера стала совершенно негостеприимной… В общем, в этот самый момент малиновое варенье наконец-то сварилось. Оно дотянулось до ручки плиты и выключило газ. После чего, пыхтя и отдуваясь, с превеликим трудом вылезло из стеклянной кастрюли и зашагало по столу, то и дело подбирая падающие ягоды и капли. Наконец, оно удобно устроилось на блюде для фруктов и с вызовом уставилось на Тыквенную Старушку и Лошадь.
- Что? Что-что? Что-что-что? А? Ага! Съесть меня хотели, значит? – голос у варенья был толстый и липкий, очень неприятный. – А обо мне кто-то подумал, а? Совести у вас нет, вот, что…
Варенье было не остановить. Оно бурчало и ворчало, скрипело и жаловалось, но все тише и тише, словно уставая. «Остывает», - одними губами шепнула Старушка Лошади. Наконец, привалившись к сахарнице, варенье уснуло. По его поверхности побежала пленка, появились кристаллики сахара, но малиновое варенье только шлепало во сне пухлыми губами и тяжело вздыхало.
- И что мы с ним будем делать? – громко спросил вылезший из щели между солонкой и перечницей Бабаран-Шнуш. Лошадь только головой покачала. Левой. Правая в это время спала и всхрапывала, порой плюмкая и посвистывая.
- Надо его снова в кастрюлю, что ли... – сомневаясь, прошептала Старушка. – Но и есть как-то жалко, а?
Бабаран-Шнуш наморщил войлочный лобик, походил по ручке ножа взад и вперед, огорченно притопывая на заклепках, и вдруг просиял. Он подбежал к Старушке и что-то горячо зашептал ей на ухо. Тыквенная Старушка просияла в ответ, и наклонилась к неспящей голове Двухголовой Лошади:
- Яйца! – громко прошептала она.
Лошадь дернула головой и уставилась на Тыквенную Старушку в полном полосками недоумении:
- Зачем?
- Не спрашивай, срочно неси три яйца!
Лошадь ускакала к ближайшей Несушке, не понимая, как яйца помогут справитсья с агрессивным вареньем. Тем временем, Бабаран-Шнуш принес в котелке сахарную пудру и с большим трудом прикатил деревянную солонку, выше его ростом. Тыквенная Старушка тихо, как мышка, достала большую фарфоровую миску, влила туда кувшин молока, насыпала муки, добавила соли и сахара, дрожжевой порошок и стала ждать. Тут прискакала Двухголовая Лошадь. В зубах одной головы она несла корзиночку с яйцами, а между ушей другой сидела сама госпожа Несушка: ей до смерти хотелось посмотреть на живое малиновое варенье – как вы уже поняли, Лошадь была несносной болтушкой.
Яйца были разбиты, и вот уже в фарфоровой миске вспухло мягкое, теплое дрожжевое тесто. От него пахло сытным хлебным духом, а когда Старушка выложила его на противень и обильно смазала лучшим на свете сливочным маслом (от лиловых австралийских коров, как вы, наверное, знаете), запах стал просто восхитительным.
- Чем это так вкусно пахнет? – пробормотало варенье.
- Я готовлю тебе мягкую постельку, - ответила Тыквенная Старушка.
- Так переложи меня в нее! – потребовало малиновое варенье и блопкнуло.
Старушка так и сделала.
- Скажи, варенье, тебе удобно?
- Да, только не буди меня! И могла бы сделать огонь пожарче, чтобы я согрелось.
- Но тогда ты испечешься и станешь пирогом! – кудахтнула испуганно Несушка.
- Так именно этого я и хочу, - недовольно откликнулось варенье. – Каждое варенье хочет стать пирогом, только неудачники попадают в чай и на бутерброды! Пеки, Старушка!
И Тыквенная Старушка засунула пирог в печь. Там варенье так разнежилось, что даже запело, а потом, когда печь открыли, в ней оказался необыкновенно душистый Пирог. Пирог посмотрел на всех и сказал:
- Хм. Я уж думал, вы никогда не догадаетесь сделать тесто. Но теперь, раз уж вы хорошо потрудились, можете взять по кусочку…
- Как же так? – воскликнул Бабаран-Шнуш. – Мы же съедим тебя!
Пирог сдобно рассмеялся и сказал:
- Часто ты видел говорящие пироги?
- Н-нет, не очень, - честно признался Бабаран-Шнуш.
- И не увидишь. Я – единственный в мире Нескончаемый Пирог-с-Малиновым Вареньем. Сколько не ешь, не уменьшаюсь. Других таких нет.
- И тебе не больно?
- Ни капельки, - Пирог протянул Бабаран-Шнушу тарелочку с куском малинового десерта. И – удивительное дело – сам он нисколько не изменился и не уменьшился.
И тут уже вся компания потянулась за порцией пирога, а Двухголовой Лошади досталось целых два куска, по одному на каждую голову. Пир, правда, длился недолго, дня три, потому что за это время малиновый пирог успел всем поднадоесть. Но сам Пирог ничуть не расстроился: он обернулся в пергаментную бумагу и попросил уложить его на самую верхнюю полку, подремать.
- Разбудите меня в декабре, - сказал он, задремывая, Тыквенной Старушке. – К Рождеству.
- Непременно, сладкий, - сказала она и закрыла корзиночку с пирогом на ключик: пусть спокойно спит. А к Рождеству и впрямь всем захочется свежей малины.
Автор: Елена Кулешова
Рисунки Дарьи Горенковой