– Я два месяца как вернулась из Германии, у них так цены взлетели! – Марго говорила меланхолично, задумчиво.
Речь шла о заграницах, поскольку журналисты ехали «освещать» российско-скандинавский информационный форум. Проходил он почему-то в Твери.
– Ой, а я тоже недавно из Гамбурга, – похвасталась Яна, руководитель пресс-группы. – Мы ездили от министерства. Вечером вышли прогуляться, попали на улицу красных фонарей, гляжу, мужички наши заёрзали. Я говорю: вперёд, не теряйтесь, никого не выдам!
– Немцы вообще на сексе помешаны, – вяло заметила Марго. – Хотя народ они работящий. Бедняжки, пашут за всех, держат евро из последних сил.
– Да-да, – авторитетно поддержала коллегу Яна. – Австрия, Швейцария по сравнению с Германией – мёртвое царство. Народ еле-еле к обеду просыпается… Я в прошлом году, наверное, больше десяти раз за границей была, уже сумку надоело собиратъ-разбирать.
Микроавтобус «Мерседес» бойко бежал по пустынной дороге. Мелькнул указатель – проехали реку Шошу. В окошке появились и исчезли туманные воды, надувная лодка, рыбак в тёплых одеждах, отчего он казался грузным, старым.
Паузу прервал журналист с нежным имеем Кирилл (лет пятидесяти пяти, весь утонченно-хрупкий, беспомощно-нелепый, с седой щетиной на щеках):
– Вы знаете, я не позавтракал, но мама положила мне бутерброды. Готов поделиться провизией с коллективом…
– Нас на месте покормят – будет и завтрак, и обед, и кофе-брейк, – осадила его Яна. – Только вы уж поработайте, ребятки, покажите столичный уровень, вопросы позадавайте – иначе зачем я вас везу?! Там будет много местной прессы, но мы должны придать мероприятию масштаб.
Кирилл вздохнул – громко, шумно, будто тягловая лошадь. И Марго, передернув плечиками, нахмурилась. Но уже через минуту она вернулась к заграничной теме:
– У меня был период, когда мы с мужем хотели уехать на Запад. У него там часть бизнеса. Купили квартиру в центре Берлина, хотели получить вид на жительство. Но это так сложно! При том, что я знаю язык на уровне, а муж вообще наполовину немец. Мы столько денег вывезли! Все делается через юристов, без адвоката вообще шагу ступить нельзя, ни одной бумажки у тебя не возьмут… Теперь я не вижу смысла интегрироваться. Тем более, мы с мужем разводимся, квартиру продадим. Надо своё счастье здесь искать. В Москве тоже можно жить.
– Можно, – подтвердила Яна. – Хотя я присматривала домик в Болгарии на побережье. Чтобы деньги вложить.
Марго качнула чёрненькой головёнкой в кудрявых завитках:
– Болгария – это актуально. Просто думать надо быстрее – цены взлетят, и домики будут не по карману. Мы собирались там виллу прикупить, но из-за развода проект отпал.
– А у меня сестра из Америки с племянником приехала, – вступил в разговор Кирилл, поправляя тонкой рукой очки. – И, знаете, мальчик совершенно англоязычный, наших реалий не понимает. Кушает только чипсы и хот-доги. Он здесь тоскует…
Яна не стала отвлекаться на эту реплику:
– Думаю: куплю родителям домик в Болгарии, климат славный, море у порога. Что ещё старым людям надо?! Сын, правда, мне сказал: «Мама, это дыра, деревня забитая!» Он у меня компьютерами увлечён, но я отдам его на юриста-международника по земельным отношениям. С двумя языками не пропадёт.
– Профессия модная, всегда с куском хлеба будет, – вздохнула Марго. – Это мы, журналисты, бедствуем. А если не работаешь, мгновенно выпадаешь из социума, – она закашлялась и прикоснулась маленькими пальчиками к белой шейке. – Ой, не могу долго говорить, спазмы горло блокируют. Я из-за этого дефекта с телевидения ушла.
– Да? А вы у кого были? – удивился Кирилл.
– У Роменского, в «Телекруге».
– Какое совпадение! И я там работал!
– А я вижу – лицо знакомое… Тесен мир.
– Я ушёл, атмосфера совершенно нетворческая, – на лице Кирилла появилась скорбная гримаска. – Всё неустойчиво, никаких критериев, многое зависит от политики, я не могу в такой обстановке о культурных вещах говорить…
– Нет, меня это вообще не волнует, я в политике полный ноль, – Марго часто-часто моргнула чёрненькими глазками. – Я бросила телевидение из-за проблем с голосом, а потом, этот натурализм… Поехали мы снимать сюжет про похороны одного писателя. Я вообще не люблю подобных мероприятий, это ж не свадьбы! Оператору говорю: «Славик, ты дай общий план, веночки, родственников, сюжет на полторы минуты». В зал, где гражданская панихида, даже заходить не стала, покурила на улице. И что ж вы думаете?! Славик решил пошутить. Села монтировать, а он мне такие планы отснял! Как в фильме ужасов! Я такого страха натерпелась, пока это материал сдавала! Две ночи потом не спала, меня всю трясло. И сказала: всё-всё, ребята, дальше без меня…
За разговорами и не заметили, как за окошками замелькали пригороды Твери. Яна взялась за работу, звонила по мобильному: «Сереж, мы уже подъезжаем. У меня люди голодные. Всё по плану, да-да…»
В здании местного драмтеатра уже бурлил народ: дамы из провинциального высшего света в торжественных костюмах с люриксом, на голове – баклажанного колера начёсы; юные студентки в офисном дресс-коде, раскованные иностранные граждане неопределенного пола в просторных мятых футболках, мешковатых брюках. Суетливо бегали в толпе организаторы мероприятия, деловито отдавали приказания по рациям и мобильным телефонам.
Марго курила возле массивной урны, нервно стряхивая пепел. Она говорила Яне:
– Если я ничего не привезу, меня главный съест с потрохами. Это такой садист! Он специально надо мной глумится, дает невыполнимые задания. На прошлой неделе, например, посылал в зоопарк описывать подготовку к зимнему сезону… Яна, я должна вам сказать, что у меня к этому мероприятию личный интерес.
– Какой же? – насторожилась руководительница пресс-группы.
Марго на всякий случай оглянулась: поблизости никого не было.
– Я слышала, Шубников, руководитель департамента управления, здесь будет?
– Ну и что? – Яна недоумевала.
– Так вот, – чистосердечно призналась Марго, – я хочу к нему присмотреться…
– …Если насчет платного материала, то это – дохлый номер, – категорично отрезала Яна.
– Нет! – всплеснула маленькими ручками Марго. – Речь о другом: я хочу выйти за него замуж!
Яна выкатила глаза:
– Так он женат вроде?
– Это нестрашно, обычный вариант, – успокоила её Марго. – Гораздо хуже мужчины, у которых есть так называемые «мифические жены». То есть он тебе пудрит мозги, что несвободен, и даже паспорт со штампом покажет, но на самом деле никакой женщины возле него нет, и он физически не способен взять на себя ответственность.
– А Кирилл вам не подойдёт? – осведомилась Яна. – Он из профессорской семьи, я его давно знаю. Очень порядочный. Никогда не был женат.
– Слишком альтернативный, я больше к традиционному варианту тяготею, – призналась Марго.
Яна пожала плечами:
– Ну что же, после пленарки будут секции, там вы Шубникова и увидите.
Марго заглянула в одно из помещений, где проходили дискуссии форума. В комнате заседали восемь жизнерадостных женщин, коротко стриженных, с пластмассовыми улыбками и вставными зубами. Приход прессы они встретили восторженными возгласами.
– В чём суть проекта? – Марго изобразила заинтересовалась.
Одна из активисток объяснила, что сначала они со шведскими коллегами договорятся о подаче заявок на гранты. После получения финансирования начнётся практическая часть: место для молодежного лагеря в Скандинавии уже согласовано, это будет романтичная поездка, она пройдет с большой пользой…
– На сколько человек рассчитан лагерь? – спросила Марго.
– На десять-двенадцать детей, – активистка смутилась. – Но это творческие ребята, у нас в городе есть цирковая студия, дети занимаются дрессировкой бездомных собак, это воспитывает толерантность!
Иностранки часто-часто затрясли головами-ёжиками.
– Потрясающе! – ответно улыбаясь, закивала Марго и дала задний ход.
Едва она покинула жизнерадостных феминисток, как ей в локоть вцепилась простоволосая, бедная одетая старушка.
– Деточка, ты из Москвы?
– Да, бабушка. – Марго со страхом и сочувствием смотрела на измождённое, в глубоких морщинах, лицо.
– Деточка! – глаза старушки увлажнились, губы её тряслись. – Вот! – Бабуся протянула местную газетку «Колесо новостей».
Издание было серо-грязным, с расплывшимися, нечеткими фотографиями. На первой полосе – броский заголовок: «В нашей области скоро появятся помещики». Ниже шел коллаж, изображающий мафиози в офисных костюмах, двух рыдающих старух и пылающее бревенчатое строение.
– И что? – Марго недоумевала.
– Это я, я! – старушка, всхлипывая, тыкала в фотографию.
Марго окликнули по имени. «Сюда, сюда», – жестами у полуоткрытой двери звала её Яна.
– Извините, – Марго ласково вернула газету старушке. – Я, честно, совершенно не в теме.
«Здесь он!» – громко, заговорщически шептала Яна. Она почти втолкнула Марго в небольшую комнату.
Кирилл уже работал вовсю, стоя в буквальном смысле на коленях перед письменным столом и стенографируя ответы. Напротив него расположились толстая финка в чёрной футболке (она очень хорошо, хотя и медленно говорила по-русски), мужчина с волосатыми руками и с внешностью областного начальника и Шубников – Марго его сразу узнала, поскольку уже встречалась с ним в министерстве. (Это был кормлённый тип с красным лицом, с массивной золотой цепью на шее и с таким же перстнем.)
Марго скромно стала в углу.
Финка рассказывала, что её неправительственная организация получает поддержку от государства и что они весьма довольны сотрудничеством с Россией.
– Да-да, – поддакивал Кирилл, черкая в блокноте.
– Извините, – кашлянула Марго, – но в чём тогда выгода зарубежной стороны, если, как я понимаю, она финансирует данные проекты? Что вы берёте взамен от России?!
– О! – вскричала финка и сразу чем-то напомнила протестантского проповедника. – Нас связывает очень многое: общение, дружба. Достоевский, Толстой, Пушкин. Духовность. Мы берём духовность!
Начальник-регионал подмигнул Шубникову и вальяжно пояснил:
– Что тут не понять? Их вёдра, наша вода. Взаимовыгодное сотрудничество. У нас всё налажено, это же не первый год. Осуществляются десятки проектов.
Шубников солидно добавил:
– Конечно, у нас люди не привыкли к бескорыстию, им трудно это понять. Но сотрудничество, действительно, взаимовыгодное, и наши зарубежные партнёры с каждым годом выделяют всё большее финансирование…
Кирилл, стоя на коленях, перестал стенографировать, рука его застыла. Присутствие Марго, видимо, придало ему мужества:
– Вот это и настораживает – бескорыстие зарубежной стороны, – тактично заметил он. – Всё-таки бесплатный сыр…
Финка открыла рот для возражений, но Шубников её опередил:
– Вот вы всех подозреваете в корысти, а сколько добра нам принес тот же Джордж Сорос! Какие прекрасные проекты были осуществлены с его участием!
Начальник-регионал снисходительно взирал на «писак». Финка задорно улыбалась.
– Ну как? – поинтересовалась Яна в конце дня, когда программа форума закончилась.
– Познавательно, – грустно сказала Марго. – Я так устала, но я ничего не поняла. Что писать – не знаю. И Шубников этот… Похоже, непроходной вариант. Он слишком зациклен на материальном. Увешан золотом, как цыган из табора. А я не могу жить одна, мне страшно в этом ужасном мире, – Марго нервно закурила. – Мужчины – такой дефицит! В той же Германии турки заполонили всё.
– Слуша-ай! – вскричала Яна. – Кажется, я смогу тебе помочь! С тобой в Москву поедет один журналист, он просил его подбросить. Немного в возрасте, но он уж точно тебя устроит. Ну всё, пока. Созвонимся.
В «Мерседесе» сидел немолодой дядька. Задубелое лицо выдавало в нем давнего поклонника Бахуса. Марго вежливо поздоровалась.
– Извините, я прерву ваше уединение, – дядька сразу переместился поближе к Марго. – Кстати, моя фамилия Васюков. (Она назвала себя). Странное мероприятие, не правда ли? Европа берёт у нас ресурсы – лес, нефть, газ, руду – а возвращает крохи.
– О! – заинтересовалась Марго. – Впервые за день я слышу что-то близкое к истине.
Васюков расправил плечи:
– Это неудивительно! Я многие годы проработал в органах.
– А вы какое СМИ представляете?
– Журнал «Земля и небо», – Васюков приосанился. – И я вам скажу следующее: надо адекватно отвечать на вызовы. Я вот договорился передать скандинавам контейнер с книгами для наших соотечественников. Чтобы за рубежом не было культурного вакуума. Вы, девушка (извините, что я вас так называю, но вы же сильно меня моложе, правда?), смотрите на меня снисходительно: вот, мол, мужлан какой-то. А я, скажу вам, человек не рядовой: работал грузчиком, инженером, политологом, руководил многотысячным коллективом. У меня и денег много, – расхвастался Васюков, – четверо детей хорошо пристроены, я всем по коттеджу построил. А сейчас я занят важнейшей проблемой, – Васюков сделал многозначительную паузу, – спасением человечества.
Марго широко раскрыла глаза: ни мясистый загривок, ни основательный стиль одежды, ни строение речи – ничто пока не выдавало в собеседнике сумасшедшего. Васюков, воодушевленный её вниманием, продолжал:
– В человеке много плохого, порочного. Люди постоянно воюют, сражаются за ресурсы, влияние, а планета наша мала, может не выдержать конфронтации. И моя идея (я с ней обращался и к президенту, и в правительство) – создать Лигу Мира. В неё войдут наиболее достойные люди Земли для выработки программы спасения.
Марго помолчала. Наконец, она робко вымолвила:
– Вы что же, считаете себя умнее Иисуса Христа?
– То есть? – набычился Васюков.
– Но уже была программа спасения: десять заповедей.
– Христианство не охватывает всё человечество, – отмахнулся Васюков. – В Лигу Мира войдут представители всех конфессий.
Марго упёрлась:
– А с чего вы взяли, что представители крупных политических сил заинтересованы в существовании Лиги? Ведь есть же ООН…
– Другого выхода у человечества нет! – завёлся Васюков и прочёл ей страстную лекцию о международном положении.
Наконец он замолчал и вытер вспотевший лоб клетчатым носовым платком.
Марго, чтобы не казаться бестактной, попыталась продолжить беседу:
– Вы, судя по всему, разделяете идеи Льва Толстого о непротивлении злу насилием.
– Да почему же! – почти вознегодовал собеседник. – Лига Мира – совершенно новый поворот в истории человечества. Вы бывали в наших военных училищах?
– Не доводилось…
– А я – много раз. И я вам скажу: там готовят профессиональных убийц. Людей программируют на насилие.
Марго ахнула:
– Но это же не институт благородных девиц! И потом, как они будут защищать Отечество, если у них нет готовности к неким, так сказать, крайностям?
– Это другое, – отмахнулся Васюков. – Я говорю вам: мы должны начать с себя, призвать мир к содружеству и собственным примером указать Путь…
У Марго даже кулачишки сжались:
– Позвольте, но ваша идея противоречит мужской природе. Даже животные, извините за сравнение, в определённых случаях бьются насмерть… – Дискуссия о спасении человечества явно катилась в опасный тупик, и она торопливо переключила тему: – Хотела вас спросить: а какие книги вы собираетесь передать скандинавам?
Васюков охотно полез в портфель и достал увесистый белый том с портретом Пушкина на обложке. Книга называлась «Лучшие лирики России».
– Вот, – с гордостью сказал он. – Это мой вклад в русскую культуру. Сгусток концентрированной энергии особого параллельного мира души. Каждому поэту я предпослал написанную лично мной биографию, где учитываются новейшие исследования. Издание благотворительное, я его бесплатно распространяю по библиотекам, школам и университетам. Но люди, делающие добро, всегда становились предметом нападок со стороны бездельников и завистников, – Васюков скорбно потупил взор.
Марго пролистнула том, и, разумеется, обнаружила в заключительном разделе стихи составителя.
– Вы, оказывается, поэт? – неподдельно изумилась она.
Глаза Васюкова увлажнились, и он доверительно выдохнул:
– С детства пишу, с шести лет. И на правах издателя, популяризатора, я себя добавил в эту книгу. Позвольте вам, я вижу, вы – интеллигентный человек, прочесть заветное.
Он читал, глядя прямо в глаза Марго, читал с «поэтическими» завываниями, с театральными жестами, и выражение лица его, сначала беззащитно-наивное, вскоре сменилось на победительно-самоуверенное. С первой строки «Покинула меня ты на рассвете…» и далее: «И охладела без тебя постель / И не другой катал тебя в кабриолете, / Так закружилась жизни карусель», Марго каменно сцепила челюсти и изо всех сил пучила глаза, чтобы на расхохотаться. У неё нестерпимо болели скулы – напряжение лицевых мыищ давало о себе знать. Сколько бы она не пыталась «выключиться» из эфира, голос чтеца настигал её сознание: «Ушла моя муза к другому, / Утопии не пережить. / Теперь я сижу один дома / Мечтаю тебя позабыть». Марго слушала, теребя оборку кофточки, изредка поднимая на Васюкова глаза – они были бездонны от переживаемого эстетического страдания.
Васюков, прочтя не менее десяти стихотворений, замолчал. Пауза длилась. Поэт ждал оценки своих вдохновенных трудов.
– Скажите, – Марго с трудом разжала челюсти, – где вы постигали науку стихосложения? Может быть, в литобъединении, в поэтической студии?
Васюков, не остывший от чтения, отвечал торопясь, горячо:
– Я пишу по вдохновению, мне учителя не нужны. Как будто мне кто диктует свыше. Семь минут – и стихотворение готово. Ничего не вымучиваю. Студии – это для ремесленников, графоманов.
– Понятно, – Марго решила проявить упорство. – Тогда могу я узнать ваше творческое окружение? Допустим, рядом с Пушкиным – вы же знаете – были Вяземский, Соболевский, Дельвиг. Для вас это имеет значение?
Васюков насупился:
– Знаете, я пишу для себя, и меня мнение посторонних не интересует.
– Но вы же входите в книгу «Лучшие лирики России». Согласитесь, это – значимая заявка.
Глазки Васюкова заметались, лицо приобрело ярко-кирпичный цвет:
– А знаете ли вы, – он тяжело задышал, – что Пушкина похоронили только через год после смерти?!
…Но, наконец, и этот день прошел. Марго курит у зеркала. Она в ночной рубашке – мелкие розочки по белому полю. Вечером, при мягком освещении, не видно первых следов увядания – морщинок, неровностей кожи. Марго вспоминает сегодняшний хлопотливый день: чёрную дыру метро, утончённого Кирилла, пустой официоз, старушку с газетой, увешанного цепью («Как собака!» – фыркает она) Шубникова, обед в кафе «Оазис», Лигу Мира.
«Какое безумие», – говорит Марго вслух. Она хочет плакать, но ей, честно говоря, лень.
Наконец Марго гасит свет. И она всё ищет зацепку, чтобы заснуть без антидепрессантов, и вдруг мелькает (будто в документальном фильме) река Шоша, туманные воды, надувная лодка, рыбак в тёплых одеждах… Марго представляет, будто она маленькая девочка, а это – её папа, и вот она уже в его руках, и ей тепло, не страшно в этом мире, где она никак не найдёт спасения…
Другие рассказы, эссе, публицистику Лидии Сычёвой читайте здесь