Выборы закончились — тут-то и начались настоящие интриги, рассказывает МК
Выборы закончились — тут-то и начались настоящие интриги. Самая актуальная из них — насколько серьезным будет «ремонт» правительства? Косметическим или капитальным, в евростиле или под старину? Ответов, сразу скажем, нет и быть не может — иначе что же это за интрига! Возможно, законченного дизайн-проекта нет пока даже у самого архитектора перестройки. Впрочем, в нашем распоряжении имеется обширное портфолио мастера, дающее неплохое представление о его предпочтениях и творческом диапазоне.
Президент любит делать сюрпризы. Пожалуй, лишь результат его самого первого правительственного кастинга нельзя назвать неожиданным. Михаил Касьянов стал де-факто и.о. премьера почти за полгода до того, как формально возглавил кабинет, — в момент, когда Борис Ельцин объявил, что устал и уходит на покой.
Но то был особый случай: очевидно, что Путин был связан определенными обязательствами перед своим прежним патроном. Понятно, что никаких закрепленных на бумаге договоренностей не существовало, но сама логика операции «Преемник» подразумевала, что новый хозяин Кремля не должен рубить сплеча.
Собственно, и публичный ельцинский наказ Путину «беречь Россию» следует понимать в том числе как предостережение от необдуманных поспешных решений. И Путин, вняв завету, не стал пороть горячку: большая часть последнего ельцинского правительства плавно перетекла в первое путинское.
По словам Касьянова, контракт, заключенный между ним и новым президентом, предусматривал, что премьер не будет влезать на президентскую «поляну» — силовые структуры, внешняя и внутренняя политика. В свою очередь, Путин пообещал Касьянову не вмешиваться в текущую деятельность правительства, не мешать проведению намеченных реформ, а в случае, если решит отправить кабинет в отставку, дать внятные публичные объяснения этому.
Первый пункт, согласно версии бывшего премьера, был выполнен президентом на 90 процентов, а последний не исполнен вовсе. «Данное решение не связано с оценкой итогов деятельности прежнего состава правительства, которую в целом считаю удовлетворительной, — заявил Путин, отправляя 24 февраля 2004 года, за три недели до очередных президентских выборов, касьяновский кабинет в отставку. — Оно продиктовано желанием еще раз обозначить свою позицию в вопросе о том, каков будет курс развития страны после 14 марта 2004 года». То есть не сказал ничего.
Политическая Россия, впрочем, не слишком удивилась увольнению Касьянова. Разве что этого ждали чуть позже — после инаугурации. Ясно было, что президент не простит нелояльности, проявленной премьером в момент «жесткой посадки» Михаила Ходорковского: глава правительства был категорически против ареста главы ЮКОСа.
Настоящим сюрпризом стало явление народу нового премьера. Вот как, например, описывал обозревателю «МК» свои тогдашние ощущения президент партнерства «Новый экономический рост» Михаил Дмитриев, занимавший в то время пост первого замминистра экономического развития и торговли.
«Изумление, а точнее, шок вызвало уже само назначение Фрадкова главой правительства. Было очевидно, что этот человек не способен формулировать политику развития. Первые шаги кабинета не развеяли моего недоумения… Возникло чувство растерянности. Я откровенно не понимал, чего хочет власть. Но скоро стало очевидно, что события весны 2004 года не были случайностью. Власть осознанно взяла курс на сворачивание большинства институциональных преобразований».
Сам президент обосновал свой выбор так: «Это должен был быть высокопрофессиональный порядочный человек, имеющий хороший опыт работы в различных отраслях государственной деятельности. Мы пришли к единому мнению, что это Михаил Фрадков».
Кстати, эти слова были произнесены после консультаций с делегацией «Единой России», ехавшей к президенту с решительным намерением предложить ему поразмыслить над кандидатурой Бориса Грызлова. Помимо спикера нижней палаты в претендентах на второй пост в стране ходили Алексей Кудрин, Сергей Иванов, Дмитрий Козак и некоторые другие. Не было в списке лишь Фрадкова — ничем особенно не прославившегося доселе представителя РФ при Еврокомиссии.
Чем только не объясняли тогда президентское решение. Сторонники главы государства с жаром доказывали, что президент разглядел в неприметном доселе чиновнике блестящего администратора и чуть ли не отца новой экономической политики.
Но последовавшие события заставили верить скептикам: новый премьер — переходная персона. Его назначение преследовало три тактические цели. Первая — сменить не вполне благонадежного и амбициозного Касьянова. Вторая — не допустить разброда и шатания в собственной команде: каждая из «башен Кремля» видела на этом посту своего кандидата. Третья — избавить «ближний круг» от имиджевых проблем в связи с предстоящими непопулярными решениями.
Весь негатив, связанный с монетизацией льгот и прочими административно-хозяйственными новациями, должна была принять на себя — и приняла — фигура, удаленная от костяка путинской команды.
После назначения Фрадкова думалось, что ничего более неожиданного в этом плане быть уже не может. Но административная фантазия Путина оказалась намного богаче наших представлений о ней. В чем-то история повторилась: отставка Фрадкова, состоявшаяся 12 сентября 2007 года, была даже не ожидаемой, как увольнение его предшественника, а долгожданной. Уже вскоре после назначения Михаила Ефимовича стало понятно, что это не тот человек, который может заменить Путина.
Между тем премьерская должность по-прежнему считалась наиболее вероятным и удобным трамплином для прыжка в президентское кресло. Но вместо молодого и энергичного первого вице-премьера Дмитрия Медведева или менее юного, но не менее бодрого вице-премьера Сергея Иванова — наиболее вероятных кандидатов в президентские преемники по состоянию на начало осени 2007 года — на стартовую площадку вскарабкался 66-летний Виктор Зубков, возглавлявший до этого Федеральную службу по финансовому мониторингу.
В довершение всего новый премьер заявил, что не исключает для себя участия в президентских выборах, чем окончательно смешал карты в предвыборном пасьянсе. К этой «кадровой загогулине» президента, судя по всему, подтолкнула обострившаяся подковерная конкуренция в его ближайшем окружении. Об этом говорят и непривычно жесткие слова, которыми Путин проводил фрадковский кабинет: «Они, как я увидел, сбавили рабочие обороты, начали подумывать о том, как будет складываться их личная судьба после выборов».
Произведя точечное бюрократическое землетрясение, Владимир Путин получил необходимый тайм-аут. Политическая авансцена окуталась плотной дымовой завесой, из которой в середине декабря 2007-го вынырнул все тот же Медведев — очевидный и вместе с тем невероятный преемник, поскольку многие к тому времени уже успели списать его со счетов.
Ну а затем, как известно, началась эпоха рокировок: в течение последующих 4 лет Медведев и Путин сумели дважды поменяться поприщами. И ожидаемыми эти перемены мест тоже назвать нельзя. И первую, и в особенности вторую.
Если о возвращении Путина в Кремль еще можно было догадаться по ряду косвенных признаков, то полный обмен должностями, откровенно говоря, не укладывался в голове. Такой сценарий казался чересчур примитивным для изощренной путинской кадровой политики. Как говорят в Одессе, вчерашняя хохма — уже не хохма. Куда более логичным представлялось, что Медведев в случае выхода из игры займет пост вне исполнительной власти — к примеру, пост председателя Конституционного суда. Короче говоря, ВВП и его команда вновь всех сильно удивили. Не всем, правда, этот сюрприз пришелся по душе, но уже другая история.
Есть у путинских перестроек помимо неизменного эффекта неожиданности и другая общая черта: сколь бы непредсказуемыми и масштабными ни были обновления, во всех моделях кабинета, от касьяновской до медведевской, выдерживался строгий баланс между тремя основными элитными группировками — системными либералами, силовым блоком и, условно говоря, «нефтяниками». Гослиберализм, госбезопасность и госнефть — три источника и три составные части путинской системы власти. Персоналии могут меняться, переходить из лагеря в лагерь, но матрица остается неизменной. И достаточно многое указывает на то, что предстоящая смена кабинета не станет исключением из этого правила.