Стороннему наблюдателю может показаться странным, что у многих историй об отобраниях приемных детей, раскрученных СМИ, ясно прослеживается уклон в сторону размывания половой идентификации участников. Почему либеральными СМИ из множества историй были выбраны именно эти и стали красочно и многословно освещаться, хотя ранее это их не интересовало?
Первый яркий случай произошел в сентябре 2017 года, когда у приемной матери, удалившей себе грудь, отняли двоих мальчиков. Само по себе удаление груди не может быть причиной тревог опеки. Эти тревоги были подкреплены обнаруженным у матери блогом, в котором она писала о трудностях трансгендера (человека, ощущающего себя личностью противоположного пола), решившего сменить пол.
Детей отняли, после чего приемные родители начали бороться за их возвращение, а в СМИ пошли статьи с весьма качественными фотографиями и интервью родителей. Ситуацией заинтересовались даже иностранные СМИ, в частности BBC и Reuters.
Защитой родителей занимался адвокат Алексей Бушмаков, ранее выигравший несколько громких дел. Так, он защитил Евгению Чудновец, получившую срок за репост видеоролика с издевательствами над детьми, а также видеоблогера Руслана Соколовского, ловившего покемонов в церкви. В результате усилий приемных родителей, СМИ и адвоката детей вернули в приемную семью. Но после долгих судебных процессов снова забрали, признав брак родителей однополым, что запрещено в РФ.
Второй случай стал известен в декабре 2017 года. Тогда у приемной матери забрали семерых детей из-за того, что у одному из них отрастили на голове волосы до пояса. Имелась информация, что мать якобы наряжает мальчика в женское платье. Позже выяснилось, что наряжали его воспитатели, дабы заострить «проблему» с длинными волосами.
Ранее приемная мать имела неосторожность заявить о задержке выплат пособий приемным родителям, чем, возможно, и спровоцировала пристальное внимание к опеки к своей семье.
На этот раз тяжелая артиллерия в виде известных адвокатов и иностранных СМИ не подключалась. Видимо, потому, что успела подключиться зампред комитета Совфеда по конституционному законодательству и госстроительству Елена Мизулина. Она инициировала проверку законности отобрания Генпрокуратурой. После этого к теме активно подключился известный либеральный блоггер Варламов.
Общественники, которые давно занимаются защитой семей от неправомерных действий сотрудников опеки и Комиссии по делам несовершеннолетних (КДН), хорошо знают, что иногда приемных детей отбирают из перестраховки. При этом чаще всего истории с отобранием не очень яркие и интересные. Тревоги чиновников чаще всего никак не связаны с половой идентификацией родителей.
Например, так и не удалось вернуть четырех девочек приемной матери в поселке Ревда Мурманской области, которых изъяли, обнаружив у одной из них синяки. Доказательств, что это мать истязала девочку, не было. Одну девочку забрала тетя, одна живет в детдоме, а две младших — в приемных семьях SOS-деревни. Дети любят приемную маму и плачут при встрече. Но им не повезло. В их случае нет и намека на проблемы с половой идентификацией. Либеральные СМИ тему не подхватили, а заграничные и подавно — права нормальных людей отстаивать не так интересно.
И таких случаев много.
Информационная волна по описанным в начале случаям имела вполне определенный запах — «трансгендерный». Запах, видимо, понадобился для привлечения внимания иностранных СМИ. И вот общественники задают себе вопрос: к чему была проведена такая кампания?
Через полгода информационной артподготовки президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская открыла обществу глаза в интервью «Коммерсанту». Она рассказала о том, что детей из приемных семей забирают почем зря. Справедливо заявила о травме, которую дети переживают в процессе отобрания. Тем не менее главной проблемой Альшанская считает отсутствие профессиональной подготовки сотрудников опеки. А в качестве решения предлагает не бояться ювенальных судов и как можно скорее передать им полномочия по изъятию детей.
Юридическая наивность, проявленная Альшанской, заставляет задуматься, зачем она так говорит. Ведь любой суд — это процесс. Как суд может отнять ребенка в критической ситуации, когда его жизни или здоровью что-то угрожает? Это могут сделать только сотрудники МВД или опеки.
Президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» считает, что ювенальные суды должны проводиться с адвокатом и использовать «экспертную оценку семейной ситуации». Иметь обязательного адвоката для родителя хорошо, но для введения такового не обязательно городить новый вид суда, во-первых. Во-вторых, сейчас при рассмотрении дел с участием несовершеннолетних суд может назначить психолого-педагогическую экспертизу. А что Елена Альшанская подразумевает под «экспертной оценкой семейной ситуации»?
«И чтобы обязательно была представлена экспертная оценка семейной ситуации, которую могли бы делать независимые социальные службы. Тогда решение суда было бы максимально объективным», — поясняет общественница.
То есть руководитель некоммерческой организации Альшанская хочет отдать полномочия решать судьбу ребенка на усмотрение служб, не подчиняющихся государству.
«А судей нужно готовить так, чтобы они могли принимать профессиональные решения в этой сфере. Чтобы они были знакомы с детской психологией, с теорией привязанности», — говорит Альшанская.
Ничего плохого в том, что судья ознакомится с разделом детской психологии, нет. Хотя судья должен быть прежде всего правовым экспертом. Но кто будет судей этому обучать? На этот вопрос ответ уже дан.
Эксперт в сфере защиты семьи Татьяна Шишова на слушаниях по теме «Иностранное влияние на семейную политику как угроза национальной безопасности» в Общественной палате РФ 29 ноября сообщила, откуда берутся регламенты межведомственного взаимодействия:
«Действуют они (службы межведомственного взаимодействия — прим. ИА Красная Весна) на основе разнообразных методических рекомендаций. Они могут различаться в разных регионах, но там есть шаблон. Если мы сравним их с теми рекомендациями, которыми пользуются ювеналы на Западе, то окажется, что это та же самая калька. Это так называемые "Регламенты для проведения социального расследования"».
Эти регламенты внедряют у нас в стране те самые «независимые службы», проводя курсы повышения квалификации сотрудников КДН и опеки. Общественникам, которые борются за возвращение детей, удается помогать семьям только потому, что в судах до сих пор ориентируются на российские законы, а не на эти регламенты. Альшанская предлагает и судей обучить по этим же методичкам, после чего остановить беспредел будет уже некому.
Ситуация для внедрения ювенальных судов достаточно разогрета. При этом ювенальный суд, не подчиняющийся государству, это власть над судьбами детей, а значит, и их родителями. Неужели эта власть не будет использована политически?