Думаете, что жизнь в деревне скучна, полна монотонного труда и беспробудного пьянства? Ошибаетесь. Как и в душе шизофреника, за закрытыми ставнями римских вилл кипят прекрасные балы и дикие оргии.
Дело было к осени. Марфа Степановна, добропорядочная женщина бальзаковского возраста как всегда возвращалась из районного центра. Каждое утро она вставала в 6 утра, чтобы успеть на первый автобус. Рейсовый автобус – был единственным способом добраться вовремя до рабочих мест тем немногим сельским жителям, кто его имел. Но, Марфе Степановне, как и сотне других бабок это было не объяснить. Ни дня в своей никчемной жизни не проработав на пользу общества, они получали право на безбилетный проезд за то, что дожили до пятидесяти пяти лет. Не пользоваться этим правом даже день невозможно. Это — убытки. Первый автобус каждый день забит бабками, которые едут в районный центр, покупают булку хлеба и возвращаются, удовлетворенные, по родным деревням.
Вот и в тот день, к обеду Марфа Степановна пробиралась к двухэтажному многоквартирному дому из красного кирпича с заветной булкой в авоське. В доме она занимала по праву двухкомнатную частично благоустроенную квартиру.
В поселке было два кирпичных многоквартирных дома. Стояли они рядом, в грязи, один облупленней и перекошенней другого. Вокруг домов то тут то там торчали люки вкопанных кирпичных погребов. Среди люков жильцы возвели, кто как умел, самостройные сарайки и гаражи. Казалось, что жильцы негласно соревновались друг с другом, чья постройка будет более кривее, гнилее и больше. Хозяйственные крестьяне, заселившись в многоквартирный дом, не смогли оставить неиспользованным ни метра двора. Земля – большая ценность, халявная земля – сокровище!
У Марфы Степановны, как и у всех во дворе был сооружен кирпичный погреб, в котором хранилась картошка и банки с огурцами. Имелся и хлев, в котором жила свинья. Свинью звали Машка. Машка распространяла по округе очень деревенский запах, который, впрочем, быстро становился лишь ноткой в общем букете. А ещё свинья Машка по итогу съедала, привезенную из райцентра булку. Баба Марфа жила одна и съедать каждый день по целому батону у нее не получалось.
Ещё утром, выходя из дома, Марфа Степановна заметила неладное. Её одолела тревога. Пол дня она пыталась понять причину и не могла. Было нужно во чтобы то ни стало выяснить в чем дело! Проходя мимо соседских окон, скашивая глаза, насколько хватало анатомии, пенсионерка внимательно изучала, не появилось ли на кухнях ничего подозрительного.
Разочарованная, она зашла в подъезд и тут же встала как вкопанная. В ноздри ей ударил какой-то незнакомый запах. Запах этот был ненавязчивый и не похожий ни на один из тех, что ей приходилось обонять ранее. Поднимаясь к себе на второй этаж, пенсионерка замедлялась возле каждой из дверей, жадно втягивала воздух ноздрями, но так и не смогла определить, из-за какой двери идет зловоние.
Проходил день за днем. Запах переставал быть таким уж ненавязчивым. Входя в подъезд, Марфа Степановна уже морщилась и старалась быстрее добраться до своей квартиры. Запах обретал отчетливые химические нотки, она пыталась зажимать нос, но ничего не помогало. Запах был едким, наверняка вредным для здоровья и становился сильнее с каждым днем. Марфу Степановна осенило – кто-то из соседей «варит наркоту». По телевизору не раз передавали о том, что подростки поголовно «жрут» какой-то «спайс». Поварское образование позволило установить: если что-то жрут, наверняка где-то это варят.
Марфа Степановна сначала пыталась поговорить по-хорошему с соседями. Ненавязчиво расспросила их про странный запах, но соседи отшучивались, отрицали или молчали. Причина такого поведения могла быть лишь одна. В их доме завелась наркомафия! Соседи либо замешаны, либо запуганы до смерти!
Марфе Степановне тоже стало страшно. Она сдала на мясо свинью, перестала выезжать в райцентр за булкой хлеба. До магазина и сбербанка добиралась только по крайней нужде, перебежками, перестала здороваться с соседями. Из-за каждого угла за ней наблюдали мафиози и в любой момент могли убить её как случайного свидетеля.
А потом случилось самое страшное! Запах стал пробиваться в квартиру. От него свербило в носу, хотелось кашлять. Марфа Степановна почувствовала что заболевает. Потом, что умирает. Её не спасали ни дезодоранты, ни освежители воздуха. Она пыталась проветривать, мыть полы с уксусом и содой, конопатила щели дверей. Ничего не помогало! Отчаявшись, она даже написала письмо в сельсовет, оплот справедливости и порядка. В сельсовете связываться с наркомафией не хотели.
В один прекрасный день Марфа Степановна, наконец, решилась. Она поняла, что все равно не жилец, но наркомафию нужно было остановить во имя будущих поколений. Заняв свой наблюдательный пост, из-под занавески она выследила местного участкового. Перебежками добралась до него и вручила заявление. Когда участковый пришел к ним в подъезд и не обнаружил никакого постороннего запаха, у Марфы Степановны все опустилось. Участковый такой молодой, а уже продался мафии!
Марфа Степановна писала в прокуратуру. От уголовников все в деревне знали, что прокурор – он самый главный и его все боятся. Просить защиты у того, кого боятся уголовники дело надежное. Поэтому писать прокурору о любой несправедливости – это давняя народная забава. Все же знают, что прокурору совершенно нечем заняться, кроме как читать письма о том кто и где какает, про позитронные установки на соседской крыше и жидомасонов, уничтожающих Русскую культуру путем изъятия из обихода буквы «Ё». В тот же ящик полетело и обращение Марфы Степановны о нарколаборатории в ее доме. Стрелки были переведены в Управление по защите прав потребителей. Ну, ладно хоть не в спортлото.
Марфа Степановна пошла на отчаянную меру – привлечение к разбирательству местного совета депутатов. Люди это были лихие, отчаянные. Все сплошь пенсионеры из правления развалившегося тридцать лет назад совхоза. Единственные непьющие мужики и одна училка. Их на селе уважали, к их совету всегда прислушивались.
Внимательно изучив материалы дела, Семен Семенович нахмурился. Дело предстояло серьезное. Наверное, самое серьезное дело за всю его жизнь. На этот речь шла не о спасении урожая, не о выделении средств на ремонт провалившегося 20 лет назад пола на ФАПе. И даже не об ушедшем в запой во время сорокаградусного мороза кочегаре Михалыче. Хотя, из-за Михалыча чуть не погибло полсела. Тут речь шла о раскрытии преступления века! Похоже на то, что в преступную схему были вовлечены и УВД и прокуратура и даже районный суд. Не иначе, как у Семен Семеныча появился шанс единолично уничтожить наркокартель! Проверив, на месте ли завещание и погребальный комплект на антресолях, пенсионер обзвонил своих побратимов и они вышли на дело.
Путем открытого голосования было решено провести расследование. В третьем чтении были утверждены устав и состав комиссии. Назначен секретарь. Следствие заняло неделю, и вот его итог.
Независимое расследование отставной училки тоже не дало плодов. Видать, решила проверить, не были ли слабые мужчины запуганы или куплены наркомафией. К расследованию миссис Марпл подошла более основательно и ходила нюхать квартиры в течение трех месяцев.
Долго ли коротко, все эти документы оказались на столе у районного психиатра. Суицидные высказывания послужили поводом для недобровольного освидетельствования. А вот склонить гражданку к лечению не удалось. Даже намек на болезненную природу переживаний привел гражданку в ярость и она заперлась. Участковый наотрез отказался тащить куда-либо старушку насильно. Сказал, что незаконно. А одолеть в одиночку и старушку и участкового райпсихиатр не смог, так как не владел кунг-фу. Так она и осталась один на один со своим психозом и больше о ней никто ничего не слышал.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram, там много интересного.