"Въ грамотахъ Юсуфа замѣчательна патрiархальная простота и свободная искренность въ объясненiяхъ съ Россiйскимъ Царемъ, могущественнымъ и грознымъ властителемъ. "Не умретъ и не минетъ на семъ свѣтѣ имя доброе", онъ писалъ Iоанну¹. Въ другой разъ, хвалясь постоянствомъ вѣрности въ словѣ, добавилъ: "невѣрнмй слову своему ни на семъ свѣтѣ, ни въ будущемъ за добраго не почтется". Замѣтимъ еще, что объ отклоненiи вражды Юсуфъ писалъ: "У кого будетъ тысяча друзей, считай ихъ за одного; у кого одинъ непрiятель, считай ихъ за тысячу".² Впослѣдствiи эта мысль была забыта самимъ Юсуфомъ и онъ сдѣлался жертвой сего забвенiя.
Ногайскiе послы являлись въ Москвѣ съ многочисленнымъ отрядомъ ногайскихъ всадниковъ, иногда до тысячи человѣкъ, и при нихъ нѣсколько тысячъ коней, сколько для пышности въѣзда, не менѣе того для продажи и торговыхъ сдѣлокъ. Просьба не задерживать посланныхъ, принять съ почетомъ, надѣлить ихъ дарами, была обыкновеннымъ заключенiемъ грамотъ Юсуфа.
Въ московскихъ архивахъ сохранилась только отчасти переписка Юсуфа и сыновей его съ Царемъ Iоанномъ Васильевичемъ, но и этого довольно, чтобъ видѣтъ какъ велико было значенiе верховнаго владѣтельнаго Князя Ногайской Орды, при которомъ иногда находились дѣти четырехъ Царей: Крымскаго, Астраханскаго, Казанскаго и Сибирскаго³. Не одни сосѣдственные владѣтели искали дружбы его.
Въ тоже время, когда Iоаннъ Грозный отправилъ съ дарами*¹ къ Юсуфу посланника, Петра Тургенева, тогда же явились еще два посольства: отъ хана Крымскаго и отъ Султана Турецкаго*², надѣявшихся привлечь къ себѣ Юсуфа на помощь мусульманамъ.
Могущественный Солиманъ, котораго царствованiе было изъ самыхъ блистательныхъ въ Турцiи, не только послалъ богатые дары Юсуфу, но еще почтилъ его титломъ "Князя Князей и Султана Султановъ", гѣмъ самымъ, которое усвоено было Абубекиромъ, Эмиромъ ель-Омра.
Это свидѣтельствуетъ, что потомки Юсуфа не безъ основанiя выводили свое происхожденiе отъ Царей.
Честолобiе Юсуфа тогда было на высшей степени восторга: въ упоенiи гордости онъ спѣшилъ извѣстить Iоанна о прибывшихъ посольствахъ, ссылался на личнаго свидѣтеля, Русскаго посла Тургенева, видѣвшаго и присланные дары Султана и ханскiе.
Хвалясь союзами, Юсуфъ до самозабвенiя повторялъ въ разныхъ припискахъ къ грамотѣ Iоанну, титулъ, полученный отъ Султана, не остерегаясь раздражить Грознаго.
Царскiя грамоты отрезвляли гордость Юсуфа. Iоаннъ съ неудовольствiемъ видѣлъ его тщеславiе и давалъ ему это чувствовать, впрочемъ продолжалъ выказывать вниманiе ко многимъ его просьбамъ, отпустилъ по его ходатайству въ Астрахань Царя Дервиша и старался разсѣять сомнѣнiя Юсуфа.
Въ томъ же году Юсуфъ въ одной изъ грамотъ передалъ Iоанну разсказъ о прежнихъ событiяхъ въ Казани, относящихся къ бывшему за пятнадцать лѣтъ предъ тѣмъ браку Юсуфовой дочери Сумбеки или Сююнбеки съ Казанскимъ Царемъ Еналеемъ, а потомъ съ Сафгиреемъ, и по случаю смерти Сафгирея изъявлялъ желанiе, чтобы Сумбека вышла за Шихъ-Алея, Еналеева брата".
ㅤ
ㅤㅤ
Н. Б. Юсупов-младший. "О роде князей Юсуповых" (1866-1867 гг.).
