Цитаты Сергея Юрьевича :
" Никто из русских актеров не сделал карьеру в Голливуде. Дело не в профессионализме вовсе. Мы им абсолютно чужие, и они — нам. Есть протестанты, католики, есть разные вариации их, есть поляки-славяне, греки-православные — и всё это Европа. А Россия — она отдельно. И прежде всего, для этой Европы, Америки она скучна. В этой скуке может, конечно, возникнуть что-то, вызывающее интерес, но этот интерес того же плана, что и по отношению, например, к ненавистному сейчас ими Ирану. Африканец ближе Голливуду, чем мы. То, что африканец знает о мире — он знает из англо-язычного или франко-язычного кино, книг. Мы же пишем какими-то непонятными буквами, у нас вообще свой большой отдельный мир. Потом африканский актёр до определенного момента мирового признания — если ему случится, — он будет знать свое место; все иностранцы в Голливуде — это люди, давшие себя перемолоть. А мы своё место не хотим знать, потому что почитаем себя равными — и имеем все основания."
"... Есть предел, за который можно кинуть свою мысль и никакой микрофон, никакие технические устройства не помогут закинуть её ещё дальше. Всё должно быть в пределах человеческих возможностей. Прыгун, например, прыгает на 7,50. Можно, конечно, его подкинуть так, чтобы он прыгнул на километр, но это уже не он прыгает. Есть предел. И к тому же миллиметры играют роль, маленькие дозы прибавки делают его героем всего мира. <...> Обилие населения на земном шаре не означает, что нужно охватить его целиком. Всегда есть люди, которые будут к этому тянуться, и те, которые обойдутся без этого. "
" Я полагаю, что театр абсурда имеет совершенно законное существование среди других театров. У абсурда свои законы, гораздо более чёткие, чем искусство жизнеподобного. Потому что и то, и другое исследует жизнь. В абсурде совсем другие законы, гораздо более плотные, но они гораздо более математичны. Они точности требуют. "
Сергей Юрский – о том, как…
…псевдоним стал фамилией
«Отец умер в 1957 году, когда мне было двадцать два года. Это был интеллигент гуманитарного склада с энциклопедическими знаниями в области литературы и истории. Две стороны жизни были ему абсолютно чужды – техника и спорт…»
Псевдоним Юрский – это простое производное от имени: Юрий Жихарев, отец актёра, изобрёл его для своих выступлений в гимназических спектаклях. Редко, но так бывает: придуманная фамилия вытеснила настоящую и стала второй фамилией матери – Евгении Михайловны Романовой-Юрской.
…сделать жизнь бесконечной
Эту теорию Сергей Юрский и его приятель Толя Шустов, студенты юридического факультета Ленинградского университета, назвали «уникализм». Человеческую жизнь юные философы обозначали как незаконченную окружность. В точке смерти эта окружность разомкнута – там небытие. Печально, но… попробуем обозначить каждое событие, каждое впечатление через окружность, касательную к окружности данной жизни. Когда энное количество окружностей соприкасается, точек соприкосновения – великое множество. Вывод: насытив нашу жизнь бесчисленным количеством касательных событий и впечатлений, можно сделать её бесконечной. «Всё зависит от нас самих. Мы верим в это, и потому мы оптимисты».
…непросто было добиться признания отца
Отец не хотел, чтобы сын пошёл на сцену. И однажды предложил Сергею: «Давай сыграем: ты – Хлестакова, я – Осипа, а мама пусть судит. У тебя роль выигрышная, у меня невыигрышная, кто кого переиграет?» Мама всей душой желала победы сыну, но в тот раз «переиграл» отец.
Сергей Юрский тем не менее продолжал играть на самодеятельной университетской сцене. Отец приходил на спектакли, иногда даже хвалил игру, но Сергей понимал: настоящего признания отца он еще не получил. И вот – роль Хлестакова в «Ревизоре». «Когда-то, очень давно, когда мне было десять, мы с отцом смотрели во МХАТе «Мертвые души» с Борисом Ливановым, – вспоминает Сергей Юрьевич. – Отец громко хохотал. Он не мог остановиться и в антракте…»
И вдруг в середине спектакля молодой Юрский услышал тот самый отцовский смех. А после спектакля отец пришёл к нему за кулисы и сказал с изумлением: «Сынка, да ты актёр».
После чего Юрский оставил учёбу на юрфаке и поступил в Театральный институт.
…он чуть было не сорвал премьеру
Сергей Юрский вспоминает о спектакле «Три сестры», поставленном Георгием Товстоноговым в БДТ в 1965 году. «Я начал репетировать Тузенбаха очень легко. Вообще атмосфера работы была лёгкая, весёлая… Я шёл утром на один из первых прогонов. Опаздывал, как это со мной нередко случается. Нагнал одного известного театрального критика.
– Поздновато идёте, Юрский! – крикнул он мне.
– А у меня грим несложный, – бросил я на ходу.
– А душу? Душу успеете загримировать? – послал он вслед. – Хмелёв, играя Тузенбаха, приходил в театр за два часа как минимум…»
После этих слов Юрский вдруг испугался той лёгкости, с которой выходил на сцену. Ему показалось, что он совершенно не готов, и после спектакля он почувствовал себя обманщиком. И погряз в самокритике и самокопании. Так что даже режиссёр удивился: «Серёжа, что с вами?»
Правда, рецензии на спектакль были положительные. И зрителям Тузенбах Юрского понравился. Но актёр еще долго мучился над этой ролью.
…его принуждали ударить по лицу великого Симонова
Это было на пробах фильма «Чёрная чайка». Двадцатишестилетний Юрский должен был сыграть роль злодея-шпиона, знаменитый Николай Симонов пробовался на роль благородного кубинского рыбака. Шла сцена, когда хороший и плохой герои сталкиваются и дерутся. «Я должен был ударить его по лицу. Режиссёр просил: по-настоящему на репетициях не надо, а на съёмке – по-настоящему. Я отказался категорически. Симонов засмеялся неожиданно открыто и весело и сказал: «А давайте один раз». Я всё равно отказался. Мы стали искать, как сделать и снять, чтобы удар казался сильным и настоящим, а на самом деле его не было. Вот тут мы и зацепились. По-актёрски зацепились…»
Сцену сняли. И Юрскому всё-таки удалось не ударить своего партнёра. Чем он всегда гордился: «Я довольно много дрался на сцене и на экране и никогда не коснулся в драке лица партнёра. И как режиссёр настаиваю на том же».
А фильм (Симонов в нём не снимался), по мнению Юрского, получился довольно средним. И прошёл незаметно…
…театральному актёру непросто сниматься в кино
Сергея Юрского начали приглашать в кино через два года после работы в профессиональном театре. Уже после первых своих фильмов: «Крепостная актриса», «Республика ШКИД» и, конечно, «Золотой телёнок» – он стал невероятно популярен. Но даже после потрясающего успеха в кино он не мог считать себя киноактёром. «Меня смущала непривычная камера и это нокаутирующее новичка слово: «Мотор!» – вспоминал он о съёмках фильма «Человек ниоткуда». – Я старался преодолеть свою скованность. В некоторых дублях мне удалось сыграть, что называется, полным дыханием. Но вот удивление-то – на экране оказалось, что это худшие дубли…»
И Сергей Юрьевич заключает: «Искусство киноактёра – одинокое искусство. Самые сокровенные слова говорятся на крупном плане – не партнёру (партнёр в это время курит в коридоре…), не зрителю (зритель придёт через месяцы) – камере».
…он невольно обидел Раневскую, но всё обошлось
Однажды Фаина Георгиевна Раневская позвонила Сергею Юрьевичу по телефону и спросила, помнит ли он пьесу Островского «Правда – хорошо, а счастье лучше». Разговор состоялся в июне 1979 года.
Юрский заехал к Раневской домой и взял у неё тоненькую книжку из серии «Библиотека школьника». На следующий день возвратил книгу со словами: «Я бы попробовал поставить эту пьесу». А великая актриса вдруг обиделась: «Нет, не надо вам её ставить!» «Почему?» – удивился Юрский.
– Да потому, что она вас не тронула, – ответила актриса. – Вы видите – я испортила библиотечную книжку. Я не удержалась и во многих местах карандашом написала: «Прелесть». Вот видите… и здесь: «Прелесть, прелесть». Я влюбилась в пьесу. А вы нет. Ну и не ставьте. Вы вообще не режиссёр, а актёр. Вот и играйте себе, а ставить вам не надо.
– Я же говорил, что мне нравится!
– Да разве так говорят? Вы должны были вбежать и крикнуть: «Прелесть!»
Недоразумение разрешилось. Спектакль «Правда – хорошо, а счастье лучше» с Фаиной Раневской в роли Фелицаты Сергей Юрский поставил в Театре имени Моссовета в 1980 году.