В конце 90-х была у меня соседка Анна Егоровна – под восемьдесят уже ей было. Жили мы на третьем этаже, а на четвертом жила семья с восемнадцатилетней дочерью Аленой. Девчонка длинноногая, симпатичная, парни за ней начали бегать; вскоре подружилась она с Виталькой с соседней улицы.
А Виталька этот на мотоцикле к нашему дому всякий раз подъезжал, когда с Аленкой свидание назначено было. Подъедет, мотор никогда не заглушит, сигналит. Аленка минут через пять, а то и десять выйдет на балкон, помашет ручкой, а потом только выходит на улицу.
Я-то ладно, потерплю, возраст позволяет шум вынести, а вот соседка моя очень сильно раздражалась. Сначала с балкона кричала, чтобы тарахтелку свою заглушил, потом кулаком грозила, — все бесполезно. К родителям Алены ходила, те обещали, переговорить с парнем. Но не помогло: приезжал и также стоял, тарахтел, а то еще под балконом на мотоцикле катался.
И тогда Анна Егоровна нашла на улице несколько булыжников, набрала в ведра воды и все это оставила на балконе. И мне успела похвастаться, что запаслась теперь «оружием» против Витальки.
— Ну, вода, ладно, а вот камнями не надо, — попросила я, — а то ненароком покалечите парня.
Но соседка была настроена решительно:
— Довел он меня до белого каления, — отомщу ему за мои нервы, — не унималась Егоровна.
В общем, вечером слышу, как Виталькин мотоцикл затарахтел, сердце у меня заволновалось, решила пойти к Егоровне и отговорить от опрометчивого поступка. Пока из квартиры выходила, пока звонила в дверь Егоровне, — прошло несколько минут. Егоровна не сразу мне открыла. А когда в дверях появилась, рукой мне махнула, чтобы я проходила, а сама на балкон торопливо пошла.
Я иду за ней. Смотрю, Егоровна на табуреточке сидит и молчит. А там, внизу кто-то поет под гитару; и песня такая лиричная, и голос приятный. Я осторожно выглянула: рядом с заглушенным мотоциклом стоял Виталька с гитарой и, глядя на Аленкин балкон, пел про любовь. Никогда бы не подумала, что у парня такой приятный голос.
— А я уж думала, молодежь не способна на красивые поступки, — заметила Егоровна.
Судя по выражению ее лица, она была довольна музыкальным выступлением ненавистного Витальки и сидела, думая о чем-то о своем.
Рядом стояли не вылитая вода в ведрах и лежали несколько булыжников; на душе у меня стало спокойно, и я заслушалась Виталькиной песней.
Но тут мы с Егоровной услышали сверху Аленкин голос:
— Ты че, дурак что ли? Соседей распугаешь, кот мартовский!
Мы в недоумении переглянулись с Егоровной; и я пошла домой. Песня была испорчена.