Лупить палкой по воде, причитать, метко плеваться, делить одну шкуру на множество хвостов и ловко рыться в мусорной куче — все эти странные занятия обеспечивали прожиточный минимум нашим предкам.
Предлагаем небольшой обзор профессий, утративших свое существование. Некоторые из них покажутся странными, а некоторые — очень опасными.
Газожог
Устаревшая профессия горонорабочего, выжигавшего метан в горных выработках, предотвращая взрывоопасное скопление газа называлась — газожег (газожога).
Газожог ползал по выработкам с зажженным факелом либо с шестом, к которому подвешивал лампу со снятой защитной сеткой, при полном незнании величины скопления газа с момента предыдущего выжигания. Для предотвращения ожогов Газожог одевал вывернутый наизнанку овчинный тулуп, меховую шапку, рукавицы и обильно поливал себя водой. Каждый выход на работу был равносилен попытке самоубийства из огнемета с упованием на осечку. Однако других способов выявить наличие в шахте метана тогда не было.
По существовавшим в те временам правилам, надзор за безопасностью шахты должен был привлекаться к ответственности за допущение на работу шахтеров без предварительного выжигания газа в забоях. Работы по выжиганию метана обычно проводилась между сменами, когда в забоях не было шахтеров.
Идти в Газожоги людей заставляла крайняя нужда. На Донбассе есть версии возникновения поверья о подземном духе Шубине, связанная с Газожогом. В английских и европейских шахтах газожогов называли «кающимися грешниками». К такому названию могла подтолкнуть необходимость передвигаться ползком на коленях или на животе, а также длинные «монашеские» балахоны и закрывающие лицо капюшоны, предохраняющие от ожогов.
Профессия Газожог исчезла, когда индикаторами наличия газа в шахте стали служить канарейки, очень чутко реагирующие на недостаток кислорода. За многие годы канарейки спасли немало шахтерских жизней.
На смену канарейкам пришла шахтерская бензиновая лампа: при наличии метана над ее пламенем появлялся голубоватый ореол.
Плеватели репы
Умение виртуозно плеваться вполне могло обеспечить безбедную жизнь. Но главное тут было не увлечься — посылать «залпы» определенной силы на строго установленное расстояние. Разговаривать во время работы возбранялось, и рот профессионала был полон семенами популярнейшего на Руси корнеплода — репы.
До XIX века, когда, по указам свыше, картофель все-таки начал постепенно ее вытеснять, репа была основным продуктом на столе: из нее варили супы и каши, запекали, ели сырую, начиняли ею пирожки (и гусей), квасили ее и солили на зиму. Неурожай репы приравнивался к стихийному бедствию, но для начала надо было осуществить грамотный посев. А семена корнеплода столь мелки, что в 1 кг их умещается до миллиона — разбрасывая вручную, ровно не посеять. Неизвестно, кто первый это придумал, но репу стали на пашню «расплевывать» — определенную порцию семян на определенную площадь. Хорошие плевальщики ценились высоко и обучали своему искусству других.
Ловцы пиявок
Они проводили рабочее время, лупя палкой по болотной жиже — имитировали вхождение в воду скота. Глупые пиявки принимали это за звук обеденного гонга и торопились к трапезе. Также их приманивали на живца, в роли которого выступал сам ловец: заходил повыше колен в воду и ноги его немедленно облепляли кровососущие. Тут-то их и собирали. Правда, не всегда и не всяких. Так, запрещалось ловить пиявок во время размножения — в мае, июне и июле. Также «при ловле должны быть избираемы одни лишь годные ко врачебному употреблению, то есть не менее 1 1/2 вершков длины; пиявки мелкие, как равно слишком толстые, должны быть при ловле бросаемы обратно в воду». Хранить добычу следовало в холодке, в емкости, наполненной землей.
Гирудотерапия с древних времен была в почете: при любом недомогании лекари первым делом «пускали дурную кровь», и каждый любящий гульнуть купец знал, что лучшим средством от похмелья являются пиявки, поставленные за уши. Мало того, Россия с успехом занималась экспортом кровососущих. До революции в Европу ежегодно вывозилось до 120 млн пиявок — доход в казну составлял 6 млн руб. серебром, что было сопоставимо с доходом от экспорта хлеба.