«А можно на ликеро-водочный?», — вопрошал герой комедии Гайдая. Можно! Отправляемся туда, где когда-то струились водка, пиво и вино.
Примерно в 200 километрах от Екатеринбурга есть небольшой город Талица. Самый лучший вид на него открывается с восьмиэтажной пустынной громадины Талицкого биохимического завода, ныне обанкротившегося и разоренного. А ведь когда-то Талицу называли винным городком, и даже помыслить не могли о том, что производство питейного спирта в нашей довольно-таки пьющей стране может печально загнуться.
История Талицы связана с алкоголем так же тесно, как судьба сталевара с плавками. В 1732 году на бьющем из-под земли ключе Талым поставили плотину. А рядом с ней — винокуренный завод. Вином на Руси в те годы именовали любой алкогольный напиток — чем водка не хлебное вино? Алкоголь прогоняли через кубы, которые постоянно подогревали, и вокруг них вился дымок — потому и винокурни.
Не прошло и нескольких десятилетий, как на месте частного заводика начали строить государственный — опять же винокуренный. Строили его каторжане и ссыльные при поддержке вольных мастеровых. Получилось довольно продуктивное предприятие, за год выдающее более 100 тысяч ведер крепкого алкоголя. В те суровые времена счет спиртным напиткам вели исключительно на ведра. Одно ведро — 12,5 литров. Или 25 стандартных водочных бутылок емкостью по пол-литра.
Проработав около 80 лет, питейных дел производство стало угасать, оборудование и здания ветшало. Тут бы и конец производству спиритус вини в болотистых тамошних землях. Но пришел Альфонс Поклевский-Козелл, начинавший трудовую деятельность по чиновничьей части. Долго работал в разных департаментах, обрастал связями. Набором чинов напоминает Эраста Фандорина — коллежский секретарь, титулярный советник, коллежский асессор. И чиновником по особым поручениям служил. Но в отличие от литературного героя, в сыскное дело не лез — держался поближе к коммерции.
Поклевский-Козелл выкупил умирающий завод за недорого, вложился в модернизацию и сделал флагманом своей водочной империи. Альфонс Фомич и сам переехал в Талицу и семью свою сюда перевез. Неизвестно, правда, что по этому поводу думали близкие будущего водочного короля. При новых хозяевах алкопроизводство поперло в гору. 800 тысяч ведер спирта, примерно столько же ведер пива, а кроме того 13 тысяч пудов дрожжей. Пивной линейке Альфонса Фомича может позавидовать современный пивзавод «Балтика» — «Венское», «Народное», «Столовое», «Экспедиционное», «Баварское», «Русское», «Экспорт». Ценник на разные сорта балансировал между рублем и двумя рублями за ведро.
В 1883 году в тех краях строили участок Транссибирской железнодорожной магистрали, который должен был соединить Екатеринбург и Тюмень. Поклевский-Козелл активизировал свои немалые связи, и сия ветка паровозного сообщения сделала петлю рядом с владениями пивного и водочного короля, а местная станция была названа в его честь — Поклевской. Сам он стал эталоном уральского крепкого дельца, с которого некоторые писатели ваяли своих героев — например Мамин-Сибиряк вписал его в «Приваловские миллионы» под фамилией Ляховского.
После революции производство на заводе заглохло, и предприятие прикинулось просто набором строений на все время разборок красных и белых. Когда большевики побороли всех противников, на затаившийся завод прибыл коммунист Блиновский и затеял реконструкцию с преобразованиями. Пивное производство отдали в Тюмень, а вот изготовление спирта и дрожжей возобновили на бывших дворянских мощностях. На дворе стоял 1922 год.
Талицкий завод при Советах развивался, даже собственную ТЭЦ получил. Расцвет продолжался до Великой Отечественной. А война принесла заводу кардинальные изменения. Резко сократилось число грамотных рабочих — они превращались в неопытных солдат и уходили на фронт. Тяжкий трудовой быт, повышенные нормы производства, казарменное положение для руководителей...
Но самые большие изменения коснулись ассортимента продукции. Сюда эвакуировали оборудование заводов из захваченных регионов страны. Теперь кроме питьевого спирта надо было производить растворители — ацетон, бутанол, этанол, которые использовались во многих военных производствах: от авиастроения до производства взрывчатки. Эвакуированное оборудование и срочное расширение производственных площадей навсегда изменило облик завода — из алкогольного предприятия он стал биохимическим.
После войны завод начал производить двуокись водорода, антибиотики, кормовой биомицин, премиксы. Предприятие росло, как на производимых им же дрожжах. В 1984 году здесь построили восьмиэтажный корпус, который стал самым высоким зданием в городе. Талицкий биохимический завод был не только градообразующим предприятием, но и источником 30% доходов всего района.
Завод казался нерушимым монолитом — промышленный гигант, огромная значимость для района, да еще производит питьевой спирт, который на Руси никогда не утратит актуальность.
В постсоветскую эпоху рыночной экономики Талицкий завод вошел довольно уверено. Появившиеся в области частные алкогольные производства вроде ОАО «Екатеринбургский виншампанкомбинат» или завода «Тагилводка» активно закупали талицкий спирт — до 40% этого незаменимого компонента производились на биохимическом заводе. Но с какого-то момента у завода стали стремительно расти долги: завод просто перестал получать заказы на основную продукцию — питьевой спирт. По одной из версий предприятие из Талицы стало нерентабельным. Спирт здесь делали из зерна, а его основные поставщики размещаются далеко от Талицы. Транспортные расходы на доставку сырья до производства приходилось закладывать в стоимость продукции. В итоге даже некоторым уральским предприятиям стало выгоднее закупать спирт у других поставщиков.
А по неофициальным данным, которые удалось добыть местным журналистам, заказы для Талицкого завода просто придержали. Авторитетные чиновники или не менее авторитетные бандиты, еще не растерявшие куража лихих 90-ых, очень попросили основных оптовых закупщиков талицкого спирта подыскать себе других поставщиков, чтобы подкосить предприятие и купить его за бесценок.
Без боя предприятие не сдали. Контрольный пакет БХЗ принадлежал государству, много акций было на руках у его действующих и бывших работников, которым это предприятие было вторым домом. Да и общее социальное значение — гигант промышленности, градообразующее предприятие, историческое место, наконец. Его пытались модернизировать, запустили новую линию алкогольной продукции — не помогло. В 2000 году завод признали банкротом. Тогда многие думали что это не конец, а лишь перезагрузка предприятиюя. Но у БХЗ опять появились долги по акцизам, и правительство Свердловской области приняло решение о его продаже.
Единое предприятие распалось на отдельные производства, появилась куча маленьких компаний, которые стремительно хилели и закрывались. Рабочих стали увольнять. Потом, по словам местных жителей, на охраняемую территорию завода зачастили грузовики. Которые почему-то предпочитали приезжать ночью. Сначала из цехов исчезла новая линия по производству алкоголя, что должна была спасти завод. Потом демонтировалось другое оборудование. Затем с завода принялись таскать все, что можно унести. Некогда строгая охрана сократилась до одинокого сторожа на проходной, и огромная территория стала сплошным объектом промышленного мародерства. Или мародерства в промышленных масштабах, если угодно.
На сегодня Талицкий биохимический завод представляет из себя причудливую группу заброшенных зданий самых разных эпох. Внутри некоторых из них еще можно найти предметы быта и почти нормальные помещения, другие выгорели или частично обрушились. По огромной территории время от времени проезжает «Газель», где-то слышатся звуки циркулярных пил. Вероятно, последние металлические жилы некогда могучего предприятия скоро окажутся в пунктах приема лома. Надежды на то, что БХЗ возродится, нет уже ни у кого. Но долго еще над Талицей будет огромной могильной плитой возвышаться его пустынный восьмиэтажный корпус. Бетонное напоминание о былом величии.