Репост на нашем паблике "Щеглы" в ВК Оригинал статьи на medium.com
Хорошие писатели тесно соприкасаются с жизнью. Посредственные — лишь поверхностно скользят по ней. А плохие насилуют ее и оставляют растерзанную на съедение мухам.
Когда в писательской среде речь заходит о литературе, это порой сводится к обсуждению филологических изысков: работа с языком, богатство словарного запаса, приемы разного уровня сложности и т.п. Да, несомненно, это важная часть литературы, но это лишь форма. Ведь все знают, что одну и ту же мысль можно подать разными способами. И язык здесь — лишь инструмент. Мастерство владения им определяет то, насколько хорошо заложенная в произведении идея будет доступна «заказчику», в нашем случае — читателю.
Если погружаться в те самые филологические изыски, напрочь забывая о мысли или же забивая мысль ненужной «водой», её доступность резко снижается. А через годы, десятилетия или даже столетия другие филологи будут ломать головы в поисках скрытых смыслов там, где их изначально не было. И мы придём к ставшим хрестоматийными «синим занавескам».
Когда Брэдбери писал свою «451° по Фаренгейту», он невероятно точно предсказал тенденцию на конкретику. Я часто видел попытки сравнить наше общество с работами Хаксли и Оруэлла (названия которых, думаю, озвучивать не нужно). Вся сложность в том, что общество переживает, одновременно, и то, и другое. Две стороны одной медали. А мы, тем временем, живём в мире, описанном Бредбери. Не в настолько абсурдном, правда: мы не жжём книги и не преследуем людей за знания. Или всё же…
Такие вещи, как общественная цензура и моральные ценности, всегда были у руля культуры. Но в наше время это достигло апогея, сравнимого, как мне кажется, лишь со средневековым мракобесием. В некоторых развитых странах называть вещи своими именами — табу. Оскорбительно. Историческая точность всухую проигрывает неприкрытому расизму, которому потакают на самых высоких уровнях власти. При этом, всё, что изменилось, так это положение ярлыка праведника на весах.
И Брэдбери писал об этом ещё в 1953-м:
"Возьмём теперь вопрос о разных мелких группах внутри нашей цивилизации. Чем больше население, тем больше таких групп. И берегитесь обидеть которую-нибудь из них — любителей собак или кошек, врачей, адвокатов, торговцев, начальников, мормонов, баптистов, унитариев, потомков китайских, шведских, итальянских, немецких эмигрантов, техасцев, бруклинцев, ирландцев, жителей штатов Орегон или Мехико. Герои книг, пьес, телевизионных передач не должны напоминать подлинно существующих художников, картографов, механиков. Запомните, Монтэг, чем шире рынок, тем тщательнее надо избегать конфликтов. Все эти группы и группочки, созерцающие собственный пуп, — не дай бог как-нибудь их задеть! Злонамеренные писатели, закройте свои пишущие машинки! Ну что ж, они так и сделали. Журналы превратились в разновидность ванильного сиропа. Книги — в подслащённые помои".
Действительно, в наше время, когда народ требует конкретных идей, а любое сказанное слово может быть причиной гонений в адрес автора, так соблазнительно увлечься формой в ущерб мысли. Тексты, в которых жонглирование словами становится самоцелью; фильмы, в которых красивая и яркая картинка натянута на слабый и дырявый сюжет — об этом говорил нам брандмейстер Битти.
Большинство современных книг можно пересказать так коротко, что иногда и смысла нет смаковать язык. Многие фильмы вообще идут по пути наименьшего сопротивления и дóроги людям не за идеи, а за визуальное качество реализации, являясь, по сути, аттракционами — об этом говорил нам брандмейстер Битти.
Среднему читателю филологические изыски неинтересны. Но ещё меньше интереса у него вызывают идеи, которые не лежат на поверхности. Да, я спекулирую. Но тенденция к этому идёт. Все чаще случается так, что кинокартины с двойным, а то и тройным дном просто непонятны зрителю. Им подавай архетипичную, по всем канонам античных трагедий, борьбу добра со злом. А ещё лучше, с богом из коробки в лице Моргана Фримена, который раскроет все карты в паре монологов.
В итоге, мы имеем невнятные истории с простым и банальным сюжетом, которые либо завёрнуты в тонны мишуры из не менее банальных диалогов, экшена и до безобразия скучной романтической линии; либо же просто утопают в бессмысленной игре со словами. И если в кинематографе такие истории может вытащить режиссерская работа, мастерство оператора и актерская игра, то в случае с литературой читатель остаётся наедине со своим воображением. И хорошо, если он способен смаковать языковые пируэты и кульбиты. А если нет?
Почему-то мне кажется, что он пойдёт по пути наименьшего сопротивления и выберет то, что заставляет его воображение хоть как-то играть красками и подставлять нужный визуальный ряд. Но стоит ли овчинка выделки? Для тех, кому гонорары важнее идеи — скорее всего, да.
Рыночные отношения в культуре создали просто безобразную ситуацию, за которую, наверное, ужасно — и по-испански — стыдно людям, чьё призвание — рассказывать истории. Так уж вышло, что большая часть читающего населения создаёт спрос на простые и понятные истории с прозрачными идеями. И это прекрасно научились монетизировать. А спрос — он рождает предложение. И мы пришли к тому, что книжные магазины ломятся от книг. Ежегодно выходит такое количество новых произведений, что всегда есть, что почитать. И читатели скупают все больше литературы, ориентированной на не особо искушённых. Повышая тем самым спрос и потенциально увеличивая не только долю таких книг на рынке, но и процент людей, для которых только это и доступно. Следом подключается сарафан, и люди восхищаются посредственными вещами, а действительно стоящие даже не держали в руках. И сюда точно стоит добавить все возрастающий темп жизни. Читать некогда. Думать некогда. А продюсеры, студии и издательства в угоду собственной прибыли выбирают наиболее удовлетворяющие спросу истории.
Поверьте, мы уже живём в описанном Брэдбери мире. Когда большинство из тех, кто видит параллель между книгой и нашей объективной реальностью, только предупреждают о грозящей опасности, я кричу, что мы уже там. Не дословно, но дословно и не будет. Незачем жечь книги. Достаточно только снизить уровень образованности людей.
Вы ведь слышали, наверное, что Россию называют самой читающей страной — с гордостью, с апломбом? Но я выше показал, что чтение — не показатель образованности. Ведь спрос на легкую литературу не падает. Достаточно взглянуть на списки наиболее печатаемых в России авторов и воспользоваться несложными математическими расчетами и простой логикой. Это прекрасный показатель спроса на авторов, и Донцова не зря на первом месте. А фамилию Исигуро российский читатель до сих пор, наверное, не знает, за исключением очень небольшого процента людей. Если и слышал, то пару раз — когда тот получил (как мне кажется, заслуженно) нобелевскую премию.
Пока мы гордимся тем, что много читаем, одну из престижных премий по литературе забирает Сорокин за невнятную историю без идеи, но зато с привычным для его творчества жонглированием словами и самолюбованием.
Неужели, мы не можем изменить положение дел? Неужели, нас настолько глубоко засосало в трясину, что любые телодвижения только усугубляют и так не самое радужное положение? Мне не хочется в это верить. Я считаю, что мы в силах создавать больше идейной литературы. Работать над многослойностью истории, не погружаясь в пустое жонглирование словами. Взять все самое лучшее и сделать что-то новое. Новую волну нагруженной смыслом литературы, со сложным, нестандартным и интригующим сюжетом. С хорошим языком, но без излишеств. С умными, но живыми и яркими диалогами. С персонажами, которым хочется сопереживать.
И на этот раз огнемёт будет в наших руках.
P.S. Я писал этот текст ко дню писателя, но он оказался несколько сложнее, чем я его изначально продумывал. Вообще, хотелось обсудить мысль о том, что кинематограф — тоже форма литературы, только аудиовизуальная. Но что-то пошло не так, и это превратилось в крик души, стоило вспомнить Брэдбери.