У меня не балкон, а лоджия. Нет, ложа. Как в театре. Люблю наблюдать с балкона за происходящим внизу. Это почти нормально, я ведь не пялюсь в чужие окна через телескоп. По-моему, отсутствие любопытства сродни отсутствию аппетита, хотя и перебарщивать в обоих случаях не стоит.
Нет, я не бездельник, целыми днями напролёт пялящийся на улицу, я выхожу на балкон вечером, по будням, минут на десять. Подышать свежим смогом.
Иногда вижу лёгкие стычки, ничего страшного, публика здесь спокойная. Иногда уличные собаки откалывают номера, иногда бомжи, иногда дети. Паркуются некоторые с выдумкой. Я не снимаю всё это на телефон, хотя некоторое из увиденного мной за несколько лет могло бы временно развеять скуку миллионов пользователей сети. Самое интересное, что сверху мне видно сразу много людей, которые друг друга в это время не видят. Видишь сюжет в развитии, так сказать, участникам же разыгрывающихся во дворе спектаклей доступна лишь часть.
Уже сумерки, начинается самое интересное. Ночью тоже случается интересное, но за пределами световых пятен фонарей. Идёт обычный прохожий. Шарф намотан на шее. За ним лёгкой походкой матёрого карманника следует мужчина средних лет с примечательно непримечательной внешностью. Настолько незапоминающееся лицо – таких не бывает. Шляпу надел, надо же.
Сейчас стянет кошелёк или телефон, ускорил шаг, настигает жертву. Ого, что-то новенькое, непримечательный мужик не запускает руку в карман, он движением фокусника избавляет его от шарфа. Нет, профессионализм на лицо – снять с человека шарф потруднее, нежели залезть в карман. Но вот зачем это делать? Я от любопытства немного вспотел, меня обдало прохладным ветерком. Карманник повернулся в мою сторону. Он преобразился. Непримечательная внешность стала демонической. Всё тот же овал лица, нос картошкой, маленькие глаза и стёсанный подбородок. Всё тоже, но серая мышка в один момент стала крысиным королём.
Он улыбнулся мне, не разжимая губ, вежливо приподнял шляпу и ушёл.
Я кажется понял, зачем ему шарф понадобилось снимать. Когда он проходил под фонарём я не заметил тени у его ног.