Каково живется женщинам в глубинке, вдали от городской цивилизации? Представьте маленькую деревушку, когда-то даже не имевшую своего названия, где нет никакого производства, где вся надежда только на собственные руки и крестьянскую сноровку…
Автор: Аниса ЯНБАЕВА
Фото: автора
Гульбану Шагалиной ежедневно приходится надаивать и таскать во флягах 60 с лишним литров молока. Она сама в свои 50 лет весит столько же.
— Это же только летом, когда сезон большого молока, — смущенно возражает женщина.
Живет Гульбану в деревушке Танычау Учалинского района. Вот уже два десятка лет почти каждый день ездит продавать молоко в город за 40 километров. Ее односельчане тоже живут своим хозяйством. 97 человек содержат 258 голов крупного рогатого скота, около 200 овец и коз, почти сорок лошадей.
У Шагалиных большое хозяйство. Каждый год они с мужем выращивают до ста голов птицы: кур, гусей, утят. У них пять лошадей, семь дойных коров.
Руками доить непросто. Но дело это с малых лет привычное — двадцать два года, пока колхоз не развалился, дояркой проработала. Обзавестись доильным аппаратом пока не получается, в планах куда более важная покупка — трактор.
Как-то Гульбану подсчитала, сколько же времени она находилась в декретном отпуске, родив восьмерых детей. И трех лет не набралось!
— Бывало, вернусь с работы — и сразу в роддом, — рассказывает она как бы о само собой разумеющихся вещах.
Вспоминает, что в девяностые и «нулевые» выживали как могли.
— Было время, когда не знала, как жить-то дальше. Денег катастрофически не хватало, в колхозе зарплату не давали, личного хозяйства тогда еще не было. Знаете, как деньги добывали? Муж Амир коня запряжет, и мы выезжаем металлолом собирать. В те годы добро это было раскидано там и тут: покореженные бороны в оврагах, сцепки, мятые колесные диски, рваные тросы… Поздней осенью промерзнешь до самых костей, пока ищешь какой-нибудь вмерзший в землю кусок стальной трубы. Потом плетешься за телегой, спотыкаешься, и жизнь представляется мрачной, волком выть охота. Но возвращаешься домой, видишь родные лица, и усталости как не бывало. Летом мы всей семьей ягоды, грибы собирали и продавали. Порой до 40 тысяч на этом зарабатывали.
Гульбану, наверное, никогда не забудет 2003 год. В августе младшенькая родилась. Муж как-то особенно отнесся к ребенку еще до рождения. Сказал, что это будет самый лучший подарок на день его рождения. Так и получилось, только дочка родилась недоношенной.
— Сначала мне ее даже не показывали, — рассказывает она, — не знали, выживет ли… А дома надо было готовить детей к школе. Денег нет. Даже на лекарства. Нужно сено к зиме готовить, а тут сплошные дожди зарядили. Меня хотели тогда с ребенком в Уфу отправить, а я сбежала. В одном халате! Сама дите выходила.
Супруги никогда не козыряли многодетностью, не ходили по инстанциям, ничего не просили.
— У нас и времени на это не было. Единственное, на что надеялись, — улучшить жилищные условия. Восемь лет простояли в очереди как многодетная семья, да так и не получили ничего. Досадно, что и говорить, — признается Гульбану. — Особенно обидно было, когда некоторые в лицо говорили, мол, зачем бедноту плодишь? Было много проверяющих из разных инстанций. Все пытались выведать, справляется ли с воспитанием многодетная мама, не пора ли детей в приют забрать.
— Глядя на детей Шагалиных, удивляешься их воспитанности и трудолюбию, — говорит глава Ахуновского сельсовета Амир Харисов. — Взять для примера хотя бы младшего сына Рустама. Он с малых лет помогает по хозяйству. Говорят, даже коров доит и хлеб печет.
Гульбану больше всего горда тем, что у них дома никто никогда ни с кем не ссорится. По мнению невесток, она не вмешивается в их семейные дела. Настаивает только на одном: сделать все, чтобы родные братья и сестры всегда хранили уважение друг к другу.