Я расставляю чашки на сушилке. Ника с интересом наблюдает, а потом не выдерживает:
- Сашка, а что ты делаешь?
И я понимаю, что не просто засовываю посуду в проволочную клетку, а разворачиваю кружечки так, чтобы их ручки смотрели в одну сторону. Ника хихикает и начинает рассказывать изумительную историю.
У неё была соседка Оля. Чистюля, аккуратистка, хозяйка. Оля мыла пол белым махровым полотенцем, ежедневно натирала мебель и каждую субботу стирала занавески. Книги у неё на полках были расставлены по цветам, тарелки – по размеру, обувь в калошнице – по высоте каблука. Ещё у Оли был муж, который не допускался на диван, пока не переоденется в домашнее, не смел ступать на ковёр в тапках и подвергался остракизму за крошки под столом. Жили оно недолго и несчастливо.
Однажды Ника столкнулась с Олей в лифте и обалдела: зарёванную физиономию соседки украшал колоритный фингал. Ника втянула тётку в квартиру и стала счастливой обладательницей вороха семейных тайн. Оказывается, от Оли ушёл муж. Предварительно засветив в глаз, когда супруга возмутилась, увидев куртку, брошенную на банкетку. Поняв, что терять больше нечего, мужик признался, что давно встречается с другой, и теперь будет жить у неё.
- А у меня? – спросила перепуганная жена.
- А у тебя… плюнуть некуда! – припечатал супруг и свалил, хлопнув дверью.
Через некоторое время дотошная Оля узнала, что любимый ушёл не к кому-нибудь, а к раздолбайке-художнице, которая жила прямо в студии, из мебели имела только матрас, мольберт, стол и табуретку, а чай пила из стакана-непроливайки в акварельных разводах.
Потом Ника узнала, что соседка угодила в психо-неврологический.
- Так что аккуратнее с чашечками, - закончила подруга, - кто его знает, как оно начинается…
И я задумалась. Огляделась. Книги – как попало, на полу крошки. Вроде нормально. Но окончательно я успокоилась только через пару часов, когда увидела, как любимый вваливается в квартиру в грязных ботинках, бросает сумку на пол… Мой внутренний перфекционист молчал. Значит, в дурку ещё рано. Ура, товарищи!