Сергей Дужников продолжает цикл интервью с членами Санкт-Петербургского Союза дизайнеров.
Дмитрий, приветствую!
Добрый день, Сергей.
Учитывая то, что наше интервью выйдет под Новый год, напомню, что оно, в некотором смысле, будет и нового «формата» – ведь предыдущие мои собеседники были «отцами-основателями» Союза, то есть людьми далеко не юными... Это хорошо, но недостаточно для объективного понимания вопросов сегодняшнего дня. Так что я решил побеседовать с тобой – как достаточно молодым, но уже и достаточно опытным промышленным дизайнером.
Спасибо, это лестно. С другой стороны, в современном промышленном дизайне технологии развиваются с ошеломляющей скоростью, и те, кто помоложе, гораздо быстрее ориентируются и в программах, и в новых производственных материалах и процессах.
Мы встречаемся в помещении дизайн-студии, и теперь оно значительно больше того, что было раньше. Это говорит о развитии?
Да, мы недавно переехали в более просторное помещение, хотя и в том же пространстве «Тайга». Объективно потребовалось расширить площадь, ведь теперь у нас в составе студии FORMA уже 12 человек.
А с чего начинали?
В 2011 году начали с маленькой дизайн-студии при кафедре «Автоматы» в Политехническом университете. Тогда нас было трое.
Прогресс налицо. Итак, первый вопрос будет традиционен – где в твоём детстве можно отыскать истоки будущей профессии дизайнера?
Ну не настолько я известная личность… Впрочем, не будем нарушать установленную систему. Стать дизайнером я решил в 1997 году, в 9 лет, так как очень любил рисовать автомобили, вследствие чего мне и открылось загадочное слово «дизайн». Тогда я вполне осознанно решил направить свои усилия к достижению этой цели и с данной колеи уже не сходил – а даже если и пробовал, то судьба всегда возвращала меня обратно.
При том в моей семье не было ни дизайнеров, ни художников. Отец военный, родился я в Солнечногорске – хотя по документам был оформлен родившимся в Сертолово, где тогда служил отец. Потом были военные городки в Мурманске, Кандалакше, Липецке, Чите, Новосибирске… только в 2004 году вернулись в Петербург. Учиться чему-то художественному в военных городках возможности не было, но зато можно было полазить по гигантскому ЗИЛ-135ЛМ, с двумя двигателями и ракетными установками «Ураган», что отец позволял мне делать. Возможно это тоже стало толчком к профессии. К тому же, как у любого мальчишки той поры, у меня в голове боролись машинки, динозавры и фишки… в итоге машинки победили.
Переезд с места на место не мешал обучению?
Наоборот помогал. Опасаясь, что в новой школе ребята могут знать больше меня и чтобы не выглядеть дураком я учился чему только мог – и, в итоге, закончил школу с Золотой медалью... Ну так вот, вернувшись в 2004 году в Питер я начал судорожно искать подходящий институт. Сходил на Соляной, в «Муху», увидел там много непонятных людей с планшетами или картинами – и понял, что это не мое. Оставался «Политех», который я нашёл в справочнике абитуриента, крайне удивившись, что где-то в дебрях этого вуза есть механико-машиностроительный факультет, а в нём кафедра «Автоматы», где занимаются промышленным дизайном! При том оказалось, что за год до меня у них как раз был первый выпуск этого нового направления, созданного Владимиром Алексеевичем Дьяченко.
На момент поступления суть профессии я представлял достаточно смутно – но затем, в процессе обучения, моя тяга к «машинкам» постепенно угасла, а на смену ей пришло понимание ценности сочетания функционализма и красоты как основы промышленного дизайна, какой бы практической области это не касалось. Ну и опять же некий комплекс неполноценности заставлял усиленно заниматься, ведь Юрий Тимофеевич Хрузин, ещё когда я занимался на подкурсах, говорил мне: «ты не поступишь». И хотя я поступил, причём сразу на бюджетное место, комплекс всё-таки остался…
Ну комплекс комплексом, а диплом с отличием ты защитил! Предлагаю теперь о практической деятельности поговорить – как появилась мысль создать дизайн-студию, в чём её идеология и так далее.
Моя практическая деятельность началась опять же с учебного процесса. Сначала я оказался на практике в депо Октябрьской железной дороги, где вдоволь полазил по тепловозам, как в своё время по военным ЗИЛам. Работа была тяжелая, лето 2010 года очень жаркое – но я чувствовал себя вполне комфортно, так как после закручивания гаек рядом с дизелем, где 70 градусов, уличная температура в 38 градусов казалась прохладой... Этот опыт стал основой для курсового проекта тепловоза, а затем Политех отправил меня на практику в Германию, в Аугсбург. Результатом этой практики и новых знаний стал мой дипломный проект тепловоза для РЖД – и решение о создании дизайн-студии, которое я принял после получения диплома.
Потенциально мною рассматривались разные варианты трудоустройства – включая и работу за границей. Однако опыт практики в Германии утвердил меня во мнении, что «своим» там можно стать не ранее, чем во втором поколении, что не устраивало… Вариант устройства на штатную должность промдизайнера тоже отпадал из-за почти полного отсутствия таковых в России. Вот и осталось одно – создать свою дизайн-студию...
Я уже говорил, что начинали мы в составе трёх человек. Затем и состав менялся, и задачи, всё складывалось постепенно. Заказы становились сложнее и разнообразнее. Сейчас в студии FORMA трудится 12 человек. При том не только дизайнеры.
Структурно мы делим свою деятельность на три направления:
– промышленный дизайн, то есть большие дизайн-разработки в категории «бизнес для бизнеса»,
– предметный дизайн, то есть дизайн вещей, конечным пользователем которых является сам покупатель,
– инжиниринг, то есть проекты, не требующие большой дизайнерской проработки, но требующие инженерной проработки, то есть промышленные установки, отдельные узлы и детали машин, механизмы и т. д.
Можно эти направления пояснить на примере конкретных проектов?
Конечно. По промышленному дизайну самый подходящий пример – трамвай Рижского вагоностроительного завода RVR-8, когда под задачи заказчика в 2015 году была разработана модульная линейка составов, от одной до восьми секций, с возможностью использования как на российской ширине пути, так и на более узкой европейской.
Пример инжиниринга – разработка новой низкопольной тележки для того же трамвая RVR, что стало нашим первым чисто инженерно-конструкторским опытом. Кстати, большую помощь в этой работе нам оказал бывший главный конструктор Рижского вагоностроительного завода Зигмунд Отто, весьма пожилой человек, давший нам множество очень ценных советов в отношении упрощения и удешевления конструкции, за что ему большое спасибо. Ещё хочется отметить поставщиков комплектующих, помогавших правильно выбрать электродвигатель, редуктор, компоненты тормозной системы и другие покупные узлы.
Ну а пример предметного дизайна – пускозарядное устройство для автомобиля. Хочу отдельно отметить, что эта работа для петербургской фирмы была выполнена от эскиза до конструкторской документации нашим талантливым дизайнером Иваном Масловым, моим одногруппником по Политеху.
Скажи, пожалуйста, ещё пару слов о процессе работы студии с заказчиками.
Тут нет принципиальных открытий.
Первый этап – предпроектное исследование и изучение аналогов, на основе чего формируется Техническое задание. Второй этап – эскизный дизайн-проект, при этом рисуем от руки 5-10 вариантов, отбираем из них лучшие, которые визуализируем и показываем заказчику. Третий этап – доработанный эскизный вариант на основе пожеланий заказчика. Четвёртый этап – твердотельное моделирование с получением высококачественной трёхмерной модели, которая затем может использоваться для наглядной визуализации проекта, для изготовления прототипа и для изготовления литьевой формы. Пятый этап – подготовка производства, когда при контакте с производителем вскрываются технологические вопросы и ограничения: допустим если параметры литьевой формы не позволяют отлить корпус заданного размера – мы делим его на составные части, или если технология литья вынуждает сделать толще стенки корпуса – мы их меняем. Шестой этап – это разработка сопроводительных и рекламных материалов: сайта, роликов, упаковки, чтобы проект мог стать полноценным товаром.
Мне кажется, что процесс работы студии раскрыт достаточно полно. Ну и ещё пару слов, чтобы не утомить нашего читателя: в чём проблемы сегодняшнего положения промдизайна в России? Я понимаю, что это тема бесконечная…
Постараюсь коротко. Потенциал развития очень большой – весь рынок промдизайна в России сейчас около 200 млн.руб., а в США он, к примеру, 2 млрд. долл. Как говорится, почувствуйте разницу…
В чём, как мне кажется, проблемы?
Первое. Сами дизайнеры в большинстве случаев предлагают нашему производителю не тот продукт, который ему нужен. Дизайнер должен быть не только и не столько «художником», сколько инженером и конструктором. А то ведь получается, что большинство дизайнеров, даже с профессиональным образованием, готовы предоставить заказчику максимум картинку в 3Ds max, а она ведь абсолютно не подходит для дальнейшего использования. Производителю нужно построить твердотельную модель, а у нас красиво и качественно работать в САПР могут единицы.
Второе. Необходима конкуренция, как среди производителей, так и среди промдизайнеров. При всех плюсах «импортозамещения» я считаю, что во многих областях экономики эта политика приводит к монополизму, следствием чего становится рост цен и снижение качества.
Третье. Государству необходимо определиться с политикой налогообложения. Поясню. Есть точка зрения, что налоги в нашей стране не высокие. Увы, опыт работы нашей студии говорит об обратном: 9% налог по упрощённой системе налогооблажения с организации, 13% подоходный налог с каждого гражданина плюс 35% социальный налог на работника… далее не забудем про НДС, оплачиваемый нами при покупке любого товара, налог на недвижимость, акцизы на бензин и т.д... Сложив всё это получим налоговую нагрузку превышающую 50%. А что мы, как студия, получаем взамен? Вообще ничего. Нам предлагают рефинансирование процентной ставки по кредитам – которые мы и так не берем. И налоговые льготы в том случае, если среди наших сотрудников будет не менее 30% инвалидов, бывших заключенных и т.д. Увы, мы при всём желании не сможем найти себе таких дизайнеров.
Четвертое. Промдизайн будет развиваться, если производители увидят у прямых конкурентов хорошие реализованные проекты и поймут, что дизайн это не только красиво, но и выгодно... Поэтому если сами дизайнеры не будут развивать свои навыки и не найдут подход к нашей промышленности, то все наши невероятные проекты в лучшем случае осядут лишь в некоем «музее дизайна» – а на промдизайне в стране можно будет поставить крест.
Не слишком оптимистично… Впрочем, чтобы лечить болезнь надо знать диагноз.
Я не пессимист и не оптимист, а человек, выросший в 90-х, люблю свободу и вижу преимущества в этой ситуации. А сейчас рынок не занят и конкуренции почти нет.
Дмитрий, у нас осталось несколько тем, которые я хотел бы с тобой обсудить, но формат интервью не позволяет. Может быть попробуем встретиться и поговорить ещё раз?
Я только за.
Отлично, договорились. Но всё-таки задам тебе последний, принятый в рамках интервью, вопрос – дай своё определение дизайна.
Мы в студии используем слово дизайн в его исходном значении – а это не что иное, как проектирование. Но, в отличие от проектирования инженерного, оно ставит во главу угла человека и его результатом должно быть красивое, удобное и современное изделие.
Спасибо за подробный и откровенный разговор. А заодно, пользуясь случаем, поздравляю всех наших читателей с Новым годом!
С удовольствием присоединяюсь! Пусть следующий год принесет массу приятных моментов, которые станут наградой за наши поступки. Все мы сами создаем своё будущее, и эта простая истина ещё более очевидна именно в нашей профессии.