Свежая статистика МВД о количестве тяжких преступлений в России внушает оптимизм — за 2017 год ожидают рекордно малое число убийств и покушений. В 2016 году, по данным ведомства, их было всего 10,5 тыс., это в три раза меньше, чем еще в 2005 году. Количество «умышленных причинений тяжкого вреда здоровью» также сократилось более чем в два раза: в 2005 году таких случаев было 57,9 тысячи, в 2016 — 27,5 тысячи. В чем причина такого резкого снижения насилия и агрессии за последние десять лет, понять непросто, но если верить статистике МВД, россияне стали меньше бить и убивать друг друга. К сожалению, того же не скажешь о российских полицейских. Сообщения о насилии со стороны защитников закона над простыми гражданами в последнее время стали обыденными. «Телеграф» разобрался, почему россияне становятся менее агрессивными, а нравы тех, кто должен их защищать, так и не смягчились. Об этом рассказали правозащитники организаций «Зона права» Булат Мухамеджанов, «Комитет против пыток» Сергей Бабинец и работающий следователь Игорь, автор телеграм-канала @RF_sledak.
Попытка — не пытка
Точной статистики случаев пыток и избиений в российских органах правопорядка найти не удалось. По данным доклада Российской Федерации за 2012-2016 годы для Комитета против пыток ООН, в 2013 году правозащитные организации передали в официальные органы власти сведения о 771 таком случае, в 2014 и 2015 годах по 1158 случаев. Все из них официальные российские власти сочли не обоснованными.
«Анализ таких проверок свидетельствует об отсутствии со стороны должностных лиц спецучреждений полиции преднамеренных действий, ущемляющих права и свободы содержащихся в них граждан», — говорится в докладе.
При этом в 2017 году Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) признал, что как минимум в 13 случаях представители российской власти были виноваты в смерти граждан, в 137 случаях ЕСПЧ признал наличие пыток, бесчеловечного обращения, либо неэффективное расследование жалоб на них.
Как рассказывают правозащитники из организаций «Зона права» и «Комитет против пыток», полноценной статистики по пыткам в российских правоохранительных органах не существует. Организаций, которые бы работали во всероссийском масштабе, в стране также нет. Однако сообщения о пытках и избиениях в отделениях полиции, СИЗО или местах заключения появляются в СМИ и на сайтах правозащитных организаций, таких, как «Комитет против пыток», «Зона права», «Агора», «ОВД-Инфо» или «Мемориал».
Жалуются там, где есть кому…
По словам представителя «Зоны права» Булата Мухамеджанова, больше всего сообщений о пытках поступает в тех регионах, где уже есть сильные правозащитные организации и относительно независимые СМИ. Поэтому можно услышать истории пострадавших из Нижнего Новгорода, Оренбурга, Краснодара, Калининграда, Петербурга, Москвы, Иркутска, Челябинска и даже Забайкалья, а вот из Мордовии таких сообщений практически не поступает. Иногда резонанс, вызванный этими сообщениями, приводит к наказаниям сотрудников правоохранительных органов.
Как рассказал Мухамеджанов, к примеру, в Татарстане, после скандала в ОВД «Дальний», где в 2012 году от пыток скончался задержанный мужчина, за прошедшие с тех пор пять лет, казалось бы, ситуация начала налаживаться. Стали активнее работать прокуратура и Следственный комитет, которые возбудили около 600 уголовных дел против сотрудников республиканской полиции, а руководство местного МВД настоятельно не рекомендовало им применять пытки. При этом татарские оперативники стали работать только эффективнее и были признаны лучшими в структуре МВД. У правозащитников даже возникла надежда, что хотя бы в одном регионе России проблему полицейского насилия можно будет победить.
Летом 2017 года случилась трагедия в Нижнекамске, где после пыток в отделе полиции покончил с жизнью молодой человек Ильназ Пиркин. Прокуратура и Следственный комитет, по словам Мухамеджанова, отреагировали оперативно, организовав выездные группы и начав расследование. Однако уже в начале 2018 года из города Лениногорска пришло новое известие об избиении задержанных. Два участковых с помощью рукоприкладства заставили 25-летнего Ильдара Шарифуллина написать явку с повинной в краже строительной плитки. После этого молодой человек провел в больнице 15 дней. И это в регионе, на который сами правозащитники возлагали большие надежды, что говорить о других.
Шпион, выйди вон
Правозащитник Сергей Бабинец из «Комитета против пыток» рассказал «Телеграфу», что в последние годы в их организацию стало поступать меньше обращений о пытках в отделах полиции, но больше из исправительных учреждений ФСИН. По его словам, этому есть несколько причин.
«Не все люди, которых пытали, доходят до «Комитета против пыток», прокуратуры или Следственного комитета. Сотрудники полиции стали применять к задержанным меры воздействия. Их запугивают, чтобы они ничего не рассказывали, применяют такие методы пыток, которые не оставляют следов», — рассказывает Бабинец.
Более того, когда правозащитным организациям стали присваивать статус иностранных агентов, простые люди, которые чаще всего страдают от насилия со стороны полицейских, стали отказываться от помощи правозащитников. «Некоторые люди забирали у нас заявления и уходили, говорили, что не хотят, чтобы их делом занимались шпионы», — делится правозащитник.
Палки и безнаказанность
Причинами привычки правоохранителей к насилию правозащитники считают безнаказанность и принятую систему отчетности. «С 2000 года система работы полиции практически не изменилась — палочная система остается, реформа и переименование к изменениям не привели. Самым главным показателем работы в полиции является раскрываемость, если она снижается ниже среднего уровня (по стране это 75%), то появляются претензии к руководству. А явка с повинной остается царицей доказательства», — объясняет Бабинец.
«Зачем вообще оперативники бьют задержанного — они за это деньги что ли получают? Нет, конечно, они это делают для улучшения статистики раскрываемости и делают они это потому, что знают, что начальник их прикроет. Практика безнаказанности и круговая порука приводят к таким последствиям», — уточняет Мухамеджанов.
По словам Бабинца, судя по практике «Комитета против пыток», если дела в отношении полицейских или сотрудников ФСИН, применявших пытки, доходят до суда, то тем, кто причинил тяжкий вред здоровью или убил, обычно дают по максимуму. А если били не сильно, то и прокуроры, и судьи относятся к служителям закона в среднем мягче, чем к обычным гражданам по схожим обвинениям.
«Они не считают это важной проблемой: ну да, пытают, бьют, но лес рубят — щепки летят», — объясняет Мухамеджанов, почему внутри самих правоохранительных органов отношение к насилию остается достаточно терпимым. По его мнению, проблема не в том, что им дают маленькие или условные сроки, проблема в неотвратимости наказания.
«Если бы они понимали, что он сегодня в кабинете человека побьет, то к нему придут следователи и прокуроры... Но они знают, что вероятность этого очень мала», — уверен правозащитник.
Насилие — удел алкоголиков и плохо образованных людей
По статистике, в России около 70-80% насильственных преступлений совершаются в состоянии алкогольного опьянения, при этом к ним более склонны малообразованные люди. Только около 5% преступников, совершивших тяжкие насильственные деяния, имели высшее образование, более 70% — среднее и начальное. «Телеграф» спросил у работающего следователя, насколько эта статистика соответствует действительности, а также об отношении к насилию и пыткам в системе правоохранительных органов. Вот что рассказал сотрудник правоохранительных органов Игорь, ведущий телеграм-канала @RF_sledak:
— С чем может быть связано снижение количества убийств и насильственных преступлений в России?
— Политику государства направили на повышение правовой грамотности людей и на работу с предупреждением преступлений. Это дает плоды, поэтому в ближайшее время мы будем наблюдать уменьшение насильственных преступлений. Также к причине данного уменьшения можно отнести набирающее популярность высшее образование.
— Кто чаще всего становится убийцей?
— Обычно это мужчины до 40 лет, и очень часто — рецидивисты. Практически все они имеют низкий уровень образования и в большинстве случаев — какие-либо психические расстройства или болезни. У многих есть проблемы с социальной адаптацией и с восприятием навязываемых обществом норм поведения. Необразованных среди насильственных преступников намного больше, так как не все понимают ответственность, которую придется принять за содеянное, не понимают последствий деяния, а развитие многих находится на уровне «кто сильнее – тот и прав».
— Как сами сотрудники правоохранительных органов относятся к коллегам, которых судят в том числе за пытки к подозреваемым? Насколько приемлемым считается насилие в ходе расследования преступлений?
— К пыткам каждый относится по-разному. Следователь, за редким исключением, никогда не трогает преступника (этим, в основном, занимаются опера). Лично мое мнение: умный следователь сможет раскрутить преступника на нужные ему показания своим опытом, умением составить психологический портрет преступника и способностью втереться в доверие. Голова — самое главное оружие следователя. К сотрудникам, находящимся под следствием из-за пыток, отношусь нормально, так как они стали жертвами системы и чаще всего просто выполняли указания моих малограмотных коллег.
— Как вы относитесь к тому, что те же рядовые люди боятся полицию?
— Сомнительно, что люди боятся полицию. Я бы сказал, что люди боятся представителей некоторых уровней полицейской структуры — ППСников и участковых. Потому что первые — не особо образованные люди, получившие в свои руки власть, которой пытаются пользоваться, и иногда творят настоящий беспредел (вот если такие находятся под следствием, то отношусь к ним с пренебрежением), а вторые — это на самом деле замученные люди с кучей обязанностей, с которыми справиться, честно говоря, нереально. К тому же участковые обычно не приходят просто так. Их появление означает либо беду в доме, либо постоянные вызовы на допросы и другие следственные действия, а в дальнейшем — походы в суд.