Солнце клонилось к закату. Трудно было поверить, что и в этих краях день сменялся ночью, однако тьма постепенно вступала в свои права, подобно победоносному полководцу наступая и беря практически без боя все более обширные земли. Поначалу ничто не предвещало ее нападения, лишь казавшаяся неуемной жара ослабла да трещины в раскаленной за день дорожной глине стали темнее. Однако с каждой последующей минутой тени удлинялись и разрастались, покуда и вовсе не сплелись в плотный черный саван уходящему дню. Подул ветер. Волны, смиренно шуршавшие в течение дня, теперь с тяжким стоном, словно в ужасе от предстоящей ночи, бились под обрывом, по краю которого пролегала дорога.
Путник давно заметил, что в здешних краях ночь не жалуют, хоть она и приносила избавление от нестерпимой жары и раскаленных ветров, готовых прожечь насквозь даже самого стойкого и сильного. Подобно тому, как местные селяне ежились при мимолетном упоминании скорого вечера и все сильнее жались к своим блеклым, словно выцветшим на солнце, полузанесенным песком и пылью хижинам, вся природа сейчас словно пыталась спрятаться от наступавшего мрака. Прошло всего нескрлько минут с первых сумерек, а редкие придорожные кусты да выгоревшие раньше времени степные травы совсем слились с землей, и только налившийся огнем шар делал их все еще различимыми. Путник спешился и привязал великолепного, и не только по местным меркам, скакуна к бог весть какому представителю местной флоры, споил ему целый бурдюк из тех, что были прицеплены к седлу и, умывшись и напившись сам, улегся на циновку прямо на дороге – места дикие, давно уже не было здесь путников и днем, что уж говорить о ночах. Солнце задержало на секунду свой ход, словно отчаянно боролось за свет, а затем рухнуло за тесьму гор на горизонте, проиграв свою битву.
В темноте замерцали звезды, эти вечные спутники-глаза ночи, здесь, в степях, почему-то особенно ярко. Новорожденная луна тонкой тиарой повисла, еще не решаясь рассыпать свое серебро по всей земле. Путник улыбнулся им всем: и звездам, и луне, и ночи. При мысли о последней, улыбка его наполнилась легкой усмешкой, как в детстве, когда молодой господин умолял его посмотреть, что за монстр прячется в шкафу, где копошилась неугомонная мышь. И чего они все так боятся? Что может быть достаточной причиной для того, чтобы задержать королевского гонца в приграничной деревне на целую ночь?
Путник усмехнулся и вскинул брови, вспомнив, каким ужасом наполнились глаза прехорошенькой дочки трактирщика, когда он сказал, что отправится дальше по тракту прямо сейчас, в ночь. Ох, и милашка она! Возможно, стоило помедлить часок, все равно ведь усталость взяла свое. С закатом веки его отяжелели и, когда он в десятый раз едва не вывалился из седла, пришлось-таки устроиться на привал. Что ж, часок все же не целая ночь, да и конь утомился от этой бесконечной дороги. Путник не собирался проспать всю ночь, он все-таки был королевским легатом из того самого легендарного отряда, таким как он больше часа в сутки сна и не нужно. Поерзав на теплой от дневного жара земле, путник начал засыпать, все еще улыбаясь личику трактирщицкой дочурки, уже точно решив, где остановится на обратном пути.
Так он и улыбался, когда пара местных работяг, ползших с ночных заработков домой в соседнее село нашли его. Он спокойно лежал на своей циновке, а рядом фыркал непонимающе прекрасный скакун из королевской конюшни. Его хозяин был мертв, хоть и не единым признаком, кроме отсутствия дыхания, себя не выдавал.
Ночь забрала свое. Он сам к ней пришел. Так сказал старший из селян, сдвигая тело в колючее море степи. Таких не хоронят, сказал другой, брат той самой девчушки из трактира. Степь и мрак сами его поглотят, и не стоит им мешать - это знали все, хоть им никто и не рассказывал ничего подобного. А вот конь добрый, его за хорошую цену можно и челноку отдать.
Так и ушли они к себе домой - отсыпаться после тяжелых работ, чтобы потом, за пару часов до заката, вернуться в карьер. Солнце уже полностью отвоевало небосвод, и море, словно ребенок, дождавшийся наконец мать с поля, заснуло, посапывая мирным прибоем внизу, под обрывом.