Роман. Публикуется по главам.
Журнальный вариант романа "Ведьмин глаз" подготовлен автором специально для читателей канала Покет-Бук.
Читайте Главу 1, Главу 2, Главу 3, Главу 4, Главу 5, Главу 6, Главу 7, Главу 8, Главу 9, Главу 10, Главу 11, Главу 12, Главу 13, Главу 14, Главу 15, Главу 16, Главу 17, Главу 18 романа "Ведьмин глаз" в журнале Покет-Бук.
Автор: Валерия Горбачева
19
Не удержавшись на ногах, Лидия упала. Упала неловко, сильно подвернув ногу, ударившись коленкой и снова разодрав заживающие ладони. Стоя на четвереньках посреди лужи, она услышала удаляющиеся шаги. Боль в подвернутой ноге, обида от унижения и собственной беспомощности, и … облегчение, оттого что все закончилось, все это нахлынуло на нее разом, и Лидия разрыдалась. Разрыдалась глупо, громко, и очень по-женски. Пересилив боль в ноге и продолжая рыдать, она поднялась. Пакет с записями валялся в стороне, удивительным образом не попав в лужу, а сумочка лежала как раз в луже, но к счастью, совершенно непонятным образом не раскрылась, а лишь испачкалась. Собрав свои вещи, Лидия, прихрамывая, побрела домой. Очень сильно болела нога, и Лидия, с трудом дойдя до своего подъезда, опустилась на скамейку. Слава богу, во дворе никого не было: прошедший только что дождь распугал гуляющих детей и бабушек, а для подростков было еще рано. Идти домой Лидия не могла: грязная, хромающая, с размазанными по лицу следами туши, а дома праздничный ужин, свечи и принявший душ, побрившийся и отдохнувший муж. Такого резкого несоответствия, такого разительного контраста, такого неутешительно сравнения не в свою пользу Лидия вынести не могла. Поэтому она сидела на скамейке, оттягивая момент, когда все-таки придется идти домой. Она сидела и плакала. Нет, она уже не рыдала громко, в голос, а тихо плакала, даже не вытирая соленых капель со своего лица. Все прошлые обиды и приносящие боль мысли, и грустные воспоминания, которые она как будто подзабыла за последние дни, все вернулось. Вернулось ощущение надвигающейся неотвратимой старости, вернулись мысли о собственной ненужности и беспомощности, вернулся страх перед собственной глупостью и несовременностью, вернулась даже зависть, зависть к своей маме, которая умела радоваться жизни, любить жизнь и принимать ее в любом возрасте, вернулось жгучее желание понять, принять, поверить в простые ставшие крылатыми слова «у природы нет плохой погоды», и дальше, про «осень жизни», и вернулось отчаяние, что не ложатся эти слова на сердце, что не может она смириться с тем, что уже «осень жизни». Все вернулось. Вернулось чувство одиночества. И появилось новое чувство. Появилось ощущение, что эти последние несколько дней, когда Лидия не думала о старости и собственной никчемности, эти несколько дней, когда ее увлекали, захватывали и будоражили совсем другие мысли и чувства, когда интерес к истории и жизни уже давно ушедших людей вдруг вернул ей интерес к ее собственной жизни, все это было лишь последним всплеском угасающего желания жить полноценной, полнокровной жизнью. Это как тяжелобольной человек вдруг перед самым концом как будто поправляется. Он вдруг открывает глаза, смотрит осмысленным взглядом и даже говорит или даже встает. Но это продолжается совсем недолго, и потом все заканчивается. Уже навсегда. И вот это ощущение, что у нее, как у тяжелобольной, был последний всплеск жизни, это ощущение было новым и невыносимым. Лидии вдруг захотелось закричать. Ее мозг не желал мириться с ощущениями конца. И Лидия, закрыв лицо руками, снова разрыдалась.
Неожиданно она почувствовала, что рядом кто-то стоит. Он услышала дыхание и почувствовала тепло, исходящее откуда-то со стороны. Страха почему-то не было, и Лидия отняла руки от лица.
Невдалеке от нее сидела большая бродячая собака. То, что она бродячая, было понятно сразу: шерсть неопределенно грязного цвета висела какими-то клочьями, даже было неясно – то ли собака когда-то была пушистой, то ли к ней просто пристали клоки какой-то ваты или тряпья, передняя лапа была приподнята, но при этом было ощущение, что она висит как плеть. Собака явно была хромой. Грязная, хромая и одинокая. Что-то теплое разлилось у Лидии внутри, она даже вздохнула как-то судорожно и глубоко: эта бездомная собака была так похожа сейчас на нее. То ли услышав ее вздох, то ли просто, почувствовав что-то, собака поднялась и, не опираясь на переднюю лапу, сделала несколько неуверенных неловких шагов к Лидии. Неожиданно, сквозь слезы, Лидия вдруг тихо рассмеялась: одно отличие у них все-таки было: это был пес. Собак, как говорила Василиса.
– Эй, а ты хороший собак? – тихо спросила Лидия, протянув бездомному псу раскрытые ладони, – ты злой или добрый собак?
Пес, прихрамывая, подошел еще ближе и, ткнувшись мокрым носом в ее ладонь, шевельнул хвостом. Лидия взяла в руки собачью морду и заглянула в его глаза. Глаза были живыми и внимательными.
– Почему у меня нет собаки? – спросила она у пса. В ответ тот шевельнул бровями и промолчал.
– Правильно молчишь, – улыбнулась Лидия, – потому что ответа на этот вопрос нет.
Пес осторожно придвинулся еще ближе и, чуть вздохнув, положил голову ей на колени.
– Хороший собак, умный, – пробормотала Лидия, поглаживая пса между ушей, – тебе ведь я нужна, правда? – слезы снова выступили на глаза, но Лидия от этого не расстроилась, даже наоборот, она вдруг улыбнулась. – Я тебе нужна, – повторила она, до конца еще не осознавая, что принимает решение….
В этот момент из подъезда выскочил мужчина. Он явно торопился, потому что дверь открыл рывком и также резко хлопнул ею, закрывая за собой. Перепрыгивая через ступеньки, он сбежал с крыльца и неожиданно, как будто наткнувшись на невидимую стенку, остановился около скамейки, где сидела Лидия.
– Лида?!
Это был Илья. Он схватил ее за плечи, рывком поднял со скамейки и прижал к себе.
– Что случилось, родная моя, где ты была, почему телефон не отвечает? – в голосе мужа Лидии почудились странные нотки, и она молча подняла голову и попыталась заглянуть ему в лицо. В глазах мужа стояли слезы. «Я ему тоже нужна» – неожиданно подумала она, и, прижавшись к мужу, снова расплакалась. Потом они сидели на скамейке, и Лидия рассказывала про то, что с ней случилось, и про то, как не хотела идти в таком виде домой, а Илья смеялся, обнимая ее, и говорил, что дом на то и дом, что туда можно идти в любом виде, куда же еще идти, как не домой? Потом они выяснили, что Лидия, оказывается, так и не включила звук на своем мобильном телефоне. Как был в архиве выключен, так и остался. Потом Илья сказал, что звонил Антон, тоже не мог дозвониться до Лидии, и что еще позвонит, что-то ему там нужно спросить было, посоветоваться. «Антошке я тоже нужна» – мелькнуло радостное. А потом Лидия вспомнила про бездомного пса и испуганно оглянулась: не ушел ли? Пес молча сидел у края скамейки, поглядывая на них своими внимательными карими глазами.
– Илья, смотри какой хороший собак, – Лидия заглянула в глаза мужу, – он хромой, грязный и одинокий.
– Собак? – весело переспросил Илья. – Это ты на каком сейчас языке говоришь?
– Собак, – улыбнулась Лидия, – хороший умный собак. Это так в Полянске говорят. Мне жутко нравится. – Она чуточку демонстративно-смущенно шмыгнула носом.
– Понятненько. – Илья покачал головой и обернулся к псу, – ну что, «хороший собак», иди-ка сюда, я посмотрю на тебя.
Неожиданно пес послушно встал и подошел к Илье. Тот взял больную лапу пса и стал внимательно ее рассматривать. Лидия следила за действиями мужа с удивительным чувством восторга и благодарности. Она никогда за эти годы их совместной жизни не видела, чтобы Илья гладил бездомных собак или котов, никогда не слышала, чтобы он их жалел. Она была уверена, что муж, с его привычкой начищать по утрам ботинки всей семье, чтобы кто-то – не дай бог! – Лидия или Антошка не ушли в нечищеной обуви, с его любовью к хорошим одеколонам, и почти маниакальным пристрастием к душу, этот мужчина, Лидия была уверена в этом, несколько брезгливо относился к грязным бездомным животным. И вдруг такое спокойствие, такая внимательность и даже ласка. Это было поразительно и … приятно.
– Потерпи, малыш, – пробормотал как будто про себя Илья, – сейчас, секундочку…. Ну вот, теперь обработать и все…
– Что там, Илюша? – Лидия вытягивала голову, стараясь из-за мужского плеча рассмотреть, что он делает, – что там такое?
– Там в лапе стекло, – объяснил Илья, – я его вытащил, теперь дома обработаем, и через пару дней будет, как новенький, бегать.
– Дома обработаем? – Лидия, не веря своим ушам, растерянно посмотрела на мужа, – Илюша, ты …
– А ты? – Илья рассмеялся, обнял одной рукой Лидию, а другую положил на голову пса.
– Я? Да, я хочу эту собаку.
– Этого собака, – поправил ее Илья, – хорошего, умного собака.
– Хорошего, умного собака, – послушно повторила Лидия, еще немного не веря своему счастью.
– Тогда вперед, грязнули мои, – скомандовал Илья, – мыться, а то на вас смотреть невозможно, – он повернулся к псу и, приподняв его голову, легко коснулся пальцем мокрого носа, – а некоторых и нюхать…. А потом, Лидок, будем разбираться с твоими приключениями. – Он вдруг посерьезнел. – Мне не нравится, когда нападают на мою жену.
– А как мы его назовем? – Лидия не хотела говорить про «приключения», ясное дело, что к этому они еще вернутся, и будут обсуждать, и будут что-то решать, но это потом, потом. А сейчас надо продлить ощущение счастья – у нее есть собака, вернее собак, и его нужно назвать.
– Как назовем? – Илья, поднимаясь по лестнице и придерживая Лидию под руку, скосил глаза на пса, осторожно хромающего чуть позади их. – Так и назовем – «хороший собак»
– Это очень длинно, – рассмеялась Лидия.
– Тогда по-английски – good dog – гуд дог – Гудок. Но произносить будем с английским прононсом – Гуддок.
Лидия расхохоталась и, остановившись, наклонилась к псу:
– Ну, что, старикан, нравится тебе такое имя – Гудок?
Пес вежливо помахал хвостом. Похоже, согласился.
– Ничего он не старый, – вдруг возразил Илья, – прикидывается только, чтобы пожалели, на самом деле он еще молодой.
– С чего ты взял? – удивилась Лидия.
Они уже пришли. Лидия начала раздеваться прямо в коридоре, решив, что первой в ванную пойдет все-таки она. Гудок скромно сел у самого порога и чуть настороженно оглядывался.
– Глаза-то у него молодые, да и зубы тоже, – усмехнулся Илья, – ему года два всего. Но умный, слов нет, – он подошел к псу и, присев на корточки, погладил его, – молодец, парень, посиди пока тут, сейчас мама помоется, тогда тебя искупаем, и можно будет осваивать территорию.
Ужин при свечах все-таки состоялся. Киношный романтизм, правда, был только в начале, когда они сели друг напротив друга и, подняв бокал, Илья улыбнулся ласковой улыбкой: «за тебя!», а Лидия в ответ произнесла негромкое «и за тебя». Они выпили и Лидия, ломая сценарий, призналась неожиданно:
– Я есть ужасно хочу.
Илья рассмеялся:
– Я тоже жутко голоден.
Театрализованность исчезла, уступив место живому общению и искренности. Второй тост был за Гудка.
– За нового члена нашей семьи, – сказал Илья, и Лидия счастливо улыбнулась.
Сам новый член семьи спал около дивана на одеяле, которое выдала Лидия для подстилки. После мытья выяснилось, что Гудок был длинношерстным и трехцветным: мягкая волнистая шерсть, черная на спине и голове, переходила в коричнево-шоколадные подпалины на лапах и животе, а на груди у него оказался белый треугольник, которому Лидия несказанно удивилась.
– Надо же, даже белый цвет есть! – воскликнула она, когда Илья вытащил мокрого Гудка из ванной и стал растирать его большим полотенцем.
– Ага, мы при галстуке, как джентльмены, – с необъяснимой гордостью произнес Илья, – просто у нас были временные трудности.
Гудок, которого вымыли и накормили макаронами с мясом, внимательно обошел всю квартиру, еще чуть заметно прихрамывая, но уже наступая на больную лапу, понюхал шкафы и зачем-то батареи, приветливо помахал хвостом и, усевшись посредине комнаты, вопросительно посмотрел на Лидию. Она сняла с полки старое одеяло и постелила его рядом с диваном. Гудок подошел, понюхал, снова помахал ставшим удивительно пушистым хвостом, и улегся на подстилку. «Годится» – перевел одним словом все его действия Илья.
И вот теперь они подняли за него тост. Почувствовав, видимо, что на него смотрят, Гудок приоткрыл один глаз, стукнул несколько раз хвостом о подстилку и снова уснул.
– Смотри, Илюш, – удивилась Лидия, и от этого, видимо, перешла на шепот, – он, кажется, понял, что мы про него говорим.
– Понял, понял, и одобрил, – покачал головой муж, – сразу было понятно, что пес умный, – он помолчал немного и неожиданно произнес, – ну давай, рассказывай теперь, что произошло.
Лидия не удивилась, она уже совсем успокоилась и готова была вспоминать. Сейчас, дома, когда рядом был муж, когда она поговорила с сыном (он звонил, пока Илья мыл в ванной Гудка), когда на старом одеяле около дивана лежал ее «хороший собак», сейчас ей было хорошо и не страшно. Все мысли о своей ненужности и о своей беспомощности стали казаться лишь временной слабостью, слезы, тоска и отчаяние, охватившие ее несколько часов назад, теперь представились ей кризисом, который должен был наступить во время болезни, и который теперь прошел, и после которого обязательно наступит выздоровление.
– Илья, давай я расскажу тебе все с самого начала, – Лидия перебралась на диван, и Илья с бокалом в руке тут же устроился рядом. – На прошлой неделе в пятницу я в составе комиссии поехала в Полянск осматривать кирху с органом девятнадцатого века….
Продолжение следует...
Нравится роман? Это результат кропотливого литературного труда. Помогите автору освободить время и создать условия для работы. Поддержите творчество Валерии Горбачевой денежным переводом с пометкой "Для Валерии Горбачевой".
Читайте также рассказ Валерии Горбачевой "Лесной дар" - один из самых популярных у читателей нашего журнала.