Я ловил покемонов когда это еще не было мейнстримом. Нет, правда.
Летом 2001-го я был патлатым подростком и был не прочь подзаработать. Друг предложил мне сезонную работу в типографии, а я по партнерской программе притащил туда младшего брата. Работа была несложной. Перед тобой 36 стопок одинаковых карт. От шестерки до туза. И каждой карте присвоен свой покемон. Набирая одну за одной в определенном порядке мы собирали наборы юного картежника. Сквиртл кроет Чармандера, Бульбазавр — Какуна. И всех прикрывает туз Пикачу.
Это были сложные дни. Мы выживали как могли. Заказ на 50 тысяч колод типография сдавала через несколько дней. Около 2 миллионов карт должны быть вручную собраны и упакованы в коробочки. Мы были молоды и глупы. Сначала нас было семеро. Двое ушли через два дня. На третий день в обморок упал мой младшенький брат и выбыл из чемпионской гонки. Оставшись вчетвером мы понимали — последний получит все. Нас окружали 36 видов покемонов, запах сырой бумаги и красителя, красная кирпичная вкладка с плесенью и отсутствие окон и вентиляции. Сейчас такое помещение назвали бы лофтом, но тогда это были настоящие казематы. Мы финишировали вчетвером.
Вознаграждения хватило ровно настолько, чтобы уехать из города на старую дачу и безудержно напиться. Ночью мне снились маленькие голодные дети. Они трясли меня за рукав и спрашивали, почему в их колоде отсутствуют Слоупок, Кали или Тирог. Что делать со вторым Пикачу, ведь его появление не регламентируется правилами подкидного дурака. Потом вдруг что-то зашуршало и по старым половицам топая побежал ёж.
— Бульбазавр! — сквозь сон закричали с соседнего дивана.
Я просто делал то, что должен. Спасал маленьких голодных детей. На ощупь схватил с пола гантелю и запустил ею в покемона. Раздался ужасный грохот и звон битого стекла. Все стихло. Наутро мы нашли на полу крупный помет ежа. И вытащили гантелю из кинескопа телевизора.