Пятиэтажный дом, украшенный лепниной и завершающийся башней, появился рядом с Таврическим садом в начале ХХ века. Тогда же здание, а точнее, одна-единственная квартира, стало местом сбора литературно-художественной братии дореволюционного Петербурга. В 1905 году здесь поселился поэт-символист Вячеслав Иванов, устраивавший встречи для всех, кто имел отношение к миру культуры и искусства.
А были ли среды?
Формально – да. Гипотетически – они плавно переходили в четверги, поскольку представители интеллигенции дай бог собирались ближе к полуночи. Они приезжали после театра, дабы прочитать и послушать доклады, обсудить затронутые темы, пообщаться, а также представить на суд образованной публики свои новые произведения. Например, именно в «Башне» впервые прозвучала «Незнакомка» Александра Блока.
Оживляя в памяти это событие, поэт и публицист Корней Чуковский вспоминал, как чтец «взобрался на большую железную раму, соединявшую провода телефонов, и <…> уже в третий, в четвертый раз прочитал эту бессмертную балладу своим сдержанным, глухим, монотонным, безвольным, трагическим голосом». Сообщал Чуковский и о соловьях, певших в Таврическом саду, и о магии петербургских белых ночей, и о творцах, опьяненных стихами и вином.
Поэтесса Анна Ахватова была весьма высокого мнения об ивановских «средах». «Единственный настоящий салон, который мне довелось видеть», - писала она. На «Башне» побывали практически все представители творческой интеллигенции своей эпохи. Вячеслав Иванов и его жена, писательница Лидия Зиновьева-Аннибал, принимали в гости поэтов, художников, музыкантов, актеров, режиссеров.
Дом рядом с Таврическим садом притягивал как петербургских, так и московских мастеров слова. Так, несколько недель у Иванова прожил поэт и уроженец белокаменной Андрей Белый, активно участвовавший в собраниях. Проведенное время он описывал со специфичным восторгом: «Возвращался в Москву похудевший, зеленый, осунувшийся, вдохновленный беседой ночною, вернее, что — утренней».
Скандалы, интриги, расследования
«Ваше превосходительство, где моя шапка?» - с таким заявлением философ и литератор Дмитрий Мережковский обратился к градоначальнику после пропажи заветного головного убора. Днем ранее в «Башню» нагрянули полицейские, заподозрившие рождение нового революционного общества. Признаков готовящихся терактов или грядущих переворотов в доме не нашли, потому блюстители порядка отправились восвояси после проверки документов.
Тогда-то Мережковский и обнаружил пропажу бобровой шапки. Претензии свои он опубликовал форме открытого письма, опубликованного в петербургской прессе. История умалчивает, последовал ли за этим какой-то скандал и как отреагировал представитель власти, однако головной убор благополучно нашелся под вешалкой, где он затерялся в суматохе.
Петробагдад и его обитатели
Основой всего и нерушимым базисом стали «среды». Однако то было не единственное мероприятие, проводившееся в квартире Вячеслава Иванова. Для близких друзей устраивались костюмированные и пропитанные сумасшедчинкой «вечера Гафиза». На них было положено общаться, читать стихи, танцевать, исполнять музыку, а также произносить многозначительные фразы, могущие служить «тезисами для прений», как описывал их сам владелец дома.
Следующий, но не менее важный аспект – это вхождение в заранее продуманный образ. Гостям, носившим прозвища, полагалось приходить в соответствующих костюмах. Философ Николай Бердяев, был Соломоном, пианист Вальтер Нувель – Петронием, а художник Константин Сомов – Аладином. Последний собственноручно придумывал восточные наряды для участников встреч и разливал вино. «Башня» же, в соответствии с атмосферой встреч, именовалась палаткой Гафиза.
Чем все закончилось
Ивановские «среды» продолжались вплоть до 1912 года. Собрания привлекали до 70 человек, не только разговаривавших на важные темы, но и предававшихся мимолетным шалостям. Так, художница Маргарита Сабашникова бросалась апельсинами в неудачливых докладчиков, режиссер Всеволод Мейерхольд привлекал к домашним постановкам детей швейцара, измазанных сажей, а первая жена Андрея Белого стояла на голове. Впрочем, чего не простишь творческим натурам. Ведь обсуждение судьбы русского искусства тоже велось, а на свет рождались знаковые произведения.
Больше историй про Санкт-Петербург
