Вся наша жизнь состоит из людей и событий. Все это течет какой-то неведомой рекой мимо тебя, а ты сидишь на берегу, сосредоточенно ковыряя палкой песок, и лишь время от времени поднимаешь голову, чтобы бросить взгляд на реку. Иногда кажется тебе, что река все время одна и та же, что ничего в ней не меняется и не происходит. А то, глянешь, лодочка плывет, а тебе оттуда человек машет. Ты махнешь ему в ответ, а сам снова за свою палку. В следующий раз прибьет к твоему берегу бутылку с запиской. Прочтешь – перевернул записку, накарябал что-то в ответ, законопатил обратно – и бултых! - в реку. И снова копаешь ямку. А иногда плывет совсем близко чей-то плот без руля и ветрил, и человек стоит на нем и смотрит на тебя так, что ты отчего-то бросаешь свое занятие, заходишь по пояс в воду и протягиваешь ему руку, дескать, не бойся, я тебе помогу, хватайся быстрее. И человек хватается, причаливает и сходит на твой берег.
Вот тогда-то и начинается самое интересное.
Случилось когда-то давно, в прошлой жизни, работать мне главным бухгалтером в небольшой компании. Трудовой путь мой был в самом начале, но опыт всевозможных калькуляций и сведения дебета с кредитом уже имелся. А вот опыта общения с людьми было неизмеримо меньше, но он стремительно набирался. И вот, помнится, запонадобилось нам тогда аудиторское заключение к годовому отчету. Я обратилась в головной офис, и оттуда нам прислали уже заключенный договор с аудиторской фирмой «Жаров и Ко». А вскоре пожаловал и сам Жаров. Мужчина лет пятидесяти, крепенький такой, кубаристый, с оптимистичным седым ежиком на голове. Мы обсудили детали и объемы проверки и договорились начать по-русски, т.е. с понедельника.
Наступил понедельник, но к нам на проверку так никто и не вышел. И во вторник я не смогла по рабочему телефону дозвониться. Обратилась в головной офис к тому, кто Жарова этого мне подсуропил. Там удивились, сказали, что вообще-то на него не похоже и дали домашний номер. И вот я, кипя от негодования, уже звоню домой аудитору Жарову. Ответил мне женский голос.
- Здравствуйте. Могу я поговорить с Алексеем Ивановичем? – строгим таким, юным, но уже очень деловым голосом начала я.
- Нет. Его нет.
- А когда он будет?
- Девушка… Его вообще нет… Он умер….
Дальше последовали сдавленные рыдания, а потом щелчок и гудки.
Я сидела с трубкой в руке и пыталась осмыслить услышанное. Помню первая мысль была совершенно дурацкой: «А разве так бывает? Аудиторы умирают?»… Пошла налила себе чаю… Сижу и прихожу в себя. Как это? Умер. Вот только-только был здесь, сидел напротив и… умер. Мой жизненный опыт еще не сталкивался тогда с подобными событиями, а потому отказывался верить в то, что человек, буквально вчера выглядящий абсолютным здоровяком мог умереть. Но после осмысления этого грустного факта, мое сознание добралось до рыдающей женщины. Видимо, это была его жена. Вспоминать ее рыдания было больно, почти физически больно. А еще я поняла, что не сказала ей ни слова. Как же так? Надо позвонить… сказать что там положено-то… соболезную… или нет… приношу соболезнования…. ну в общем что-то сказать… И я позвонила.
Снова трубку взяла она. Убитый голос. Я представилась, сказала, что уже звонила ей час назад и все знаю. Она опять стала плакать, а я в свои двадцать пять лет не знала, как ее утешить. И просто спросила, как это все произошло, он же был такой энергичный, мы собирались работать. А вышла, как она рассказала, такая штука, что человек пошел в туалет и у него оторвался тромб. Вот так нелепо, в туалете человек мгновенно умер. И что ей теперь делать? Умер. А у нее на руках грудной ребенок, которому и года нет. Тут я маленько удивилась про себя, потому что дяде-то не меньше полтинника было. Тогда это еще меня удивляло. А она продолжала рыдать, что совсем одна и сейчас последние деньги уйдут на похороны, на что жить…. Я ее успокаиваю, что-то говорю про помощь родственников, про аудиторскую компанию… Тут она будто бы поняла, что говорит не с близким человеком, не со знакомым даже, а с кем-то из мира финансов, в котором и вращался ее муж.
- Девушка – говорит – а вы можете мне помочь?
- Я?
- У Алексея в вашем банке депозит был. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Помогите мне! Помогите получить наши деньги. Я же с ребенком грудным, не работаю… Умоляю вас!
- Что вы?... Не надо… Я, конечно, узнаю, как там обстоят дела и вам все сообщу. А как депозит был оформлен? На Алексея Ивановича или на вас?
- Ну, конечно, на него… он же не собирался умирать…
- Хорошо, постараюсь вам помочь. Узнаю, что можно сделать.
- Милая! На вас вся моя надежда!
Она попросила мой номер. Представилась - Наталья. Наталья Жарова.
Да, господа, увы, приходится признать, что человек смертен. Это не может не удручать само по себе. Но как сказал классик, хуже всего то, что он внезапно смертен. После этого душераздирающего разговора, пылая жаром помощи ближнему, звоню в банк, самому влиятельному, до кого могу дотянуться с моей в общем-то скромной позиции. Говорю, Жаров, аудитор-то ваш, помер. И такая вот история, что жена у него с грудным ребенком на руках, без денег, просит депозит ей вернуть. Очень просит, умоляет прям. Давайте, ей поможем. В банке, конечно, впечатлились историей с внезапной смертью аудитора и пообещали помочь.
Наталья звонила мне, спрашивала есть ли шанс, но у меня не было ответа. Ответ пришел, когда я в очередной раз позвонила в банк и мне категоричным голосом объяснили, что депозитный договор не будет расторгнут, а в связи со смертью клиента, будет заморожен на время ведения наследственного дела. Но ведь она и есть жена – наследник первой очереди, мы же можем пойти ей навстречу, у нее совсем нет денег и ребенок на руках. Через полгода, если не будет оглашено нотариально оформленное завещание – был четкий и безапелляционный ответ.
Вот сволочи бессердечные! Никакого сочувствия к несчастной вдове! С тяжелым сердцем я звонила Наталье. Снова были рыдание, отчаяние, рвущее мне сердце. Сколько бы кто там не скинулся – это же все равно копейки, которыми ну никак горю не поможешь. «Что мне делать? Что мне делать? Они меня убивают. Это же наши деньги! Наши! Как я теперь? Что мне делать?» – рыдала она. И я не знала, что ей делать, кроме одного единственного варианта – пристраивать ребенка и идти работать. Работа! Вот он выход!
Звоню ей. Наталья, а вы кто по профессии? Аудитор, говорит. Я работала у Алексея Ивановича, там мы и познакомились. Ага, говорю, значит, вы можете работать бухгалтером. Нам просто до зарезу нужен бухгалтер, мы просто зашиваемся, и я даже ставку хорошую уже выбила в головном офисе, только вот собеседований мы еще не проводили. Как вам вариант?
Глотая слезы, она, видимо, прикидывала куда, когда и как сможет пристроить ребенка. Сказала, что другого выхода у нее, похоже, нет. И что после похорон, она придет ко мне с трудовой книжкой устраиваться на работу. За это время я согласовала с руководством кандидатуру жены аудитора Жарова на должность бухгалтера. Скажем так, наверху просто пожали плечами и пошли мне навстречу. Почему бы нет, как говорят французы.
Через пару недель она пришла. Высокая брюнетка, лет тридцати с хвостиком, эффектная и немного утомленная. Опять говорили про депозит, про бесчеловечность и беззаконие банка, куда она сама лично, как вдова, обращалась, и ей жестоко отказали, про похороны, про ребенка, про всякие другие страдания. И нельзя ли ей будет взять займ у компании, чтобы расплатиться с долгами за похороны? Не знаю, говорю, такие вопросы решает руководство, но я спрошу. В глазах у нее стояла рассеянность и темная неизбывная печаль, и я в свои двадцать пять лет решила, что лучшее лекарство от тоски в ее случае – это работа. Сейчас заполним документы, подпишем приказ и в бой! Надо же как-то вытаскивать человека из депрессии.
Спрашиваю: принесли документы. Протягивает мне диплом и трудовую книжку. Я раскрываю диплом: бац! - институт культуры… Как это? Может, там экономический факультет какой – сама себе объясняю. Распечатала приказ, осталось подписать. Она сидит в кресле, наматывает локон на палец и отрешенно смотрит в окно. Что-то меня смущает в ее позе…. Я бы так не сидела наверное в чужом кабинете... и не смотрела бы так в окно, если бы тут при мне хлопотал человек, пытающийся мне помочь…
Тонкий тревожный звук, словно скрипка на самой верхней ноте…. Длится и длится… Этот взгляд в окно… это покачивание ногой… Вскочив было бежать подписывать у директора приказ, сажусь обратно…
- Наталья. Я вижу у вас диплом Института культуры. Но вы сказали, что работали аудитором.
- Ну да…
- Я все понимаю… вы только не обижайтесь, можно я задам вам пару профессиональных вопросов для порядка?… только не обижайтесь, если они покажутся вам глупыми…
Наталья перевела на меня темные глаза. «Задавайте».
- Скажите, как вы отразите на счетах учета получение кредита? Какая будет проводка?
Она смотрит на меня почти не мигая… глаза в глаза…
- Не помню… какая разница… я целый год сижу с ребенком, а до этого беременность…
- Хорошо, ну а как вы отразите выдачу денег под отчет из кассы?
Темный немигающий взгляд был мне ответом.
- Наталья, но ведь это самый простой вопрос…. проще-то не бывает...
- Ну и что?
- Как аудитор может не знать ответа на него?
- Я забыла. Потом вспомню…
- А вы точно аудитор?..
- Ну вы же видели, что написано у меня в трудовой.
- Да, но написать можно что угодно. Вы аудитор?
- Я, уважаемая, работала в аудиторской компании.
- Кем?
- Референтом.
- Ясно… А как же вы собирались работать бухгалтером у нас?...
- Да я собственно и не собиралась. Это вы мне всучивали эту работу вместо того, чтоб помочь по-человечески…
- Но вы же просили…
- Да я, собственно, вас ни о чем не просила...
Дама встала, окинула меня оценивающим прощальным взглядом, взяла со стола свои документы и утомленно вышла из кабинета.
Целый час я пыталась прийти в себя. Звук скрипки становился все тише и тише пока не смолк. Только тогда я смогла полноценно дышать. Открыла папку с приказом, на которой слава богу не успел поставить подпись директор, и медленно разорвала его на мелкие кусочки…
Через полгода пришла информация по наследственному делу, что эта Наталья – третья по счету жена аудитора Жарова, и что от прежних двух браков у него имеются еще трое несовершеннолетних детей.
Вот такая история.
Вся наша жизнь состоит из людей и событий. Все течет по какой-то неведомой реке, а ты сидишь на берегу, и возишься со своим песочным городом. Глянешь на реку, а там лодочка плывет, и кто-то смотрит на тебя. Вот и пусть плывет. Мимо.
автор: cherry_20003
обсуждение тут: