Приведу пример из популярного сериала Altered Carbon. Вот представьте себя в реальной жизненной ситуации: вы находитесь на какой-нибудь войне и собираетесь, экипируетесь в боевой выход. Товарищ говорит вам:
- А возьми еще «эфку» на всякий случай.
Та же ситуация в сериале выглядит так. Товарищ твердым движением вкладывает вам эту гранату в ладонь, задерживает свою руку, чтобы пронзительно и со значением посмотреть вам в глаза:
- Это тебе понадобится.
Они ведь не разговаривают в этом сериале на человеческом языке вообще. Прислушайтесь.
- Я не позволю этому случиться.
- Тебя постигнет разочарование.
- Я здесь для того, чтобы разрушать.
Все подобные смыслы люди в обычной жизни передают иначе. Да и в ныне умершем жанре художественных кинофильмов герои говорили очень близко к реальной лексике. Существенна ли разница? – Весьма и весьма.
Для иллюстрации приведу случай из жизни. Отдыхал я с девушкой в отдаленном месте. Огромное озеро, тишина. Кроме нас присутствовала лишь пара охотников. Вечером они пили водку, как положено, но в каком-то странно малом количестве и еще до полуночи тихо улеглись спать. С утра накачали лодку и стали заводить мотор. Мы слышали каждое их слово. Звали они друг друга как-то вроде «Михаил» и «Вячеслав», а говорили примерно так:
- Михаил, передай мне, пожалуйста, крестовую отвертку.
- Возможно, неполадка связана со свечами зажигания?
У нас сложилось твердое убеждение, что это были инопланетяне, законспирированные под людей. Только свой лексикон и манеры речи они почерпнули из советского кино середины века и какой-то официозной беллетристики.
Это очень режет слух.
В комиксах и в современной видеопродукции (фильмы-сериалы и собственно сериалы) комиксного типа все говорят такими «лозунгами». Ни слова в простоте. Всё время отливают в граните афоризмы, «тонкие» намеки и глубокие пророчества.
Да, технологически это понятно. Пузырь для текста маленький – большую часть в комиксе занимает картинка, а в видеокомиксе – экшен. Поэтому надо в минимальный объем вставить максимальную информацию. А сделать это можно лишь широкими коннотациями. Любая фраза должна отсылать к мифу, любая фраза должна раскрывать глубокий внутренний мир героя. Поэтому-то и не «я не уйду», а «долг Посвященного – остаться».
А в рыцарском романе ведь тоже должен быть свой семантический стиль? - Верно. Граф не может обратиться к баронессе с предложением: «Оттыпыримся, детка?» Там должно быть: «Ваши глаза, прекрасная Диана…» Но мы не знаем ведь, так ли говорили графы на самом деле. Мы просто пытаемся так имитировать их способ мышления, чтобы поведение героев романа совпадало с их мотивацией. Зачем это граф бросился на троих опасных вооруженных здоровяков? – Ах, ради чести дамы… Тогда понятно.
Способ коммуникации и способ мышления определяют и создают друг друга. Теперь наш способ коммуникации – это телесериал, комикс и телесериал-комикс. Во всех современных сериалах язык комиксов присутствует в той или иной мере. И эта доля растет в ущерб старым форматам.
И не надо думать, что если вы не смотрите и не читаете такое, то оно на вас не влияет. Вы можете не смотреть телевизор, но он все равно смотрит вас. Ведь вы общаетесь с людьми, которые его смотрят и даже сами делают. Вам ведь удается коммуницировать с ними? Так они говорят на другом языке. Значит, и вы на нем говорите. Значит, и ваш способ мышления не такой, каким был вчера.
Глобальной коррекции именно в рамках комиксов подверглась концепция «сверхчеловека».
Антигерой – это особая разновидность героев. Не все из них были придуманы в 1990-ые, но именно в это время они стали популярными и распространенными. Антигерои девяностых являются полными антиподами супергероев Серебряного века комиксов. У них могут полностью отсутствовать любые качества героя. Они бывают неумелы и жалки, редко полностью посвящают себя своей миссии. Без раздумий идут на убийства злодеев и часто просто тех, кто встает у них на пути, а при встрече с классическим супергероем высмеивают его старомодность.
Еще одним изобретением современного века стал Антизлодей. Антизлодей является злодеем, имеющим черты героя. Иногда он преследует благородные цели, но не брезгует применять методы злодеев. Некоторые авторы, увлекаясь идеализацией отрицательного персонажа, делают антизлодея ничем не хуже злодея.
С.А. Пушкин «Нонконформизм и комикс-реальность: проблема взаимообусловленности»
Настоящий сверхчеловек в постмодернистской интерпретации оказывается подобен эпикурейскому представлению о боге, который всемогущ и абсолютно блаженен, от того ему нет никакого дела до людей. Он, подобно сверхчеловеку Ницше, оказывается за гранью Добра и Зла.
В итоге происходит полная деконструкция сверхчеловеческого образа массовой культуры. Прежний образ был «разобран» и вновь «собран» в множественных семантических инвариантах, что создало сверхчеловеческую множественность, через которую девальвировался статус сверхчеловека. Сам концепт сверхчеловека продолжает присутствовать в континууме постмодернистской культуры, однако он теряет свой изначальный смысл, становясь симулякром.
Теперь образ сверхчеловека не вступает в диалог с культурными ценностями, не подкрепляет их, не утверждает новые ценности, потому что в рамках постмодернизма метанарративы, к инвариантам которых относится классический концепт сверхчеловека, невозможны.
Д.А. Беляев «Интерпретация сверхгероической тематики в комиксе «Хранители» как пример постмодернистского переосмысления идеи сверхчеловека»
А еще все эти герои утопают в бесконечной саморефлексии. Мало того, что их образы размыты для зрителя и читателя. Так они еще сами про себя активно ничего не понимают.
Это не только в комиксах. Это везде. Добрый людоед Шрек и злая колдунья Малифисента в качестве положительного персонажа. Да и эти детские книжки про веселую Какашку – оттуда же.
Да-да. Про Темного Рыцаря комиксы вы не читали, зато мультики про Шрека смотрели ведь? А дети ваши там. Не хотите ли побеседовать со своими и сравнить вашу концепцию (ницшеанскую, коммунистическую или религиозную) сверхчеловека и их?
А теперь про локус контроля.
Фраза «это тебе понадобится» вместо «возьми гранату» имеет свою глубину. В словах «я возьму гранату» есть решение, желание, осознание цели, понимание способов ее достижения. И исходит это всё изнутри самого человека. «Мне нужна граната» - слабее, здесь больше потребности, вынужденности. «Понадобится» - это влияние внешней ситуации, гнет обстоятельств, навязанное, вынужденное чем-то или кем-то решение. Это решение внешнего локуса контроля.
«Тебя постигнет разочарование» вместо «Я не дам тебе сделать этого». Внешний антагонист испытает еще более внешнее разочарование. Внешний локус.
«Я предназначен для…» вместо «Я намерен». И речь тут не о служебном долге в виде обязанностей часового, а об общей мотивации поведения. Какой-то внешний локус его куда-то предназначил. И совершенно неважно, врет ли он тут и кому.
Прекрасная картина? Герои не имеют ясных целей, не понимают своего места в мире, всегда сомневаются, не отличают Добра и Зла. Они потому и говорят так. И они так мыслят потому, что так говорят. Если они сами никуда себя не ведут, то их ведет нечто внешнее. И они покорны такой судьбе, это нормально для них.
Способ коммуникации теперь таков. Эти образы, эта речь и этот способ мышления передается по каналам между людьми.
Главы государств Запада просто-напросто выросли в этом. И они говорят на этом языке. А кто пишет речи для политиков? – Те, кого не взяли писать сами комиксы. В их способе мышления всегда присутствует внешний локус контроля. Терминология даже соответствующая – «империя зла», «ось зла», пришла из комиксов.
Вот например:
- Russia should go away and shut up.
Внешняя для автора Россия чего-то должна, но не ему, а какому-то еще более внешнему локусу. И не сделать нечто, что еще можно было бы рассматривать как собственное желание, а не делать ничего. Обычная речь.
Вообще, сама Россия сейчас рассматривается Западом в качестве внешнего локуса, куда Запад помещает причины всех проблем. В самом карикатурном и абсолютном виде это выражается на их нынешнем испытательном полигоне – на Украине, там вообще никаких внутренних причин ни для чего не существует. Во все шаровары им наложил внешний локус, а единственная цель – победить его. Но на самом Западе принципиально та же схема.
В комиксовом способе мышления у внешнего локуса есть еще одно важное свойство – он не определен четко и не зафиксирован.
Это позволяет легко менять его в любой момент в тактических целях. Это дает отличную гибкость в политике. Иначе это называется беспринципностью.
Императивы всегда находятся внутри (добровольно принятые или вбитые силой) и неизменны. А вот тактика действий относительно произвольно сменяемого локуса всегда может быть разной.
Они не обманывают нас, когда, сравнивая Косово и Крым, говорят, что там был «другой случай». Они так действительно думают. Для них в разных случаях был разный локус, добро и зло они принципиально не различают. То есть, свои интересы в рамках их готтентотской морали они, конечно, всегда считают добром. Но методы не различают. Любые действия против локуса, назначенного злом, будут добром.
Поэтому с их точки зрения никаких двойных стандартов не применялось. Они всегда действовали одинаково. Просто локусы были разными. И они, в сущности, и не выбирают их. Это же судьба, рок, стечение обстоятельств. Авгуры объявили, что теперь локус будет там.
Это всего лишь ход сюжета нашего комикса. И кого-то там обязательно должно настичь разочарование.