Найти тему
Что почитать?

Михаил Гаспаров

Сегодня у нас «книги в книге» - работа известного исследователя античности, филолога Михаила Гаспарова «Записи и выписки».
«Книга в книге» потому что идей, мыслей, замечаний, походя брошенных реплик в ней на несколько книг. Это, главным образом, книга заметок на разные темы: цитат, рассуждений, пересказов впечатлений и снов.

Заметки структурированы в алфавитном порядке (от «А» до «Языка») и каждая отталкивается от определенного термина или просто буквы, то есть возникает, вдобавок, и какой-то немыслимый словарь жизненных образов и сюжетов.
Выглядит это примерно так:

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ.
Была статья А. Левкина в «Роднике»: «Почему я не интеллигент».
В. П. Григорьев сказал:
«Но он не решился бы озаглавить: “Почему я не интеллигентен”».

ИНФЛЮЭНТИК.
А Л. Андреев кричал Бунину: "вся интеллигенция разделяется на три типа — инфлюэнтик, неврастеник и меланхолик!"

«ИДЕИ, как и вши, заводятся от бедности», — говорил К. Зелинский А. Квятковскому.

"Идеологическая малярия, — писал сам Квятковский. — За отсутствием крови пишем чернилами».

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ.
«Ты слушай не то, что я говорю, а то, что я хочу сказать!» — говорит жена мужу в анекдоте. (Андрей Белый в таких случаях говорил: «меня надо было понимать динамически!» «Лица», 7, 435) Любители чтения между строк воображают такими всех классиков.

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ.
Есть не что иное, как построение тезауруса: три разных интерпретации — это три по-разному рубрицированных тезауруса (доклад Д. Исх.).
«Понимание» — это то, что можешь пересказать, «восприятие» — то, чего и не можешь; принимать одно за другое опасно.

Рассказывал преподаватель.
На вступительном экзамене девочка изумительно прочла
«Пророка».
— «А кто такой серафим?»
— «Херувим». (Я бы удовлетворился).
— «А что такое зеница? десница?» Не знает.
Преподаватель обращается к ожидающим очереди:
— «Есть ли кто-нибудь, кто знает, что такое десница?»
Мрачное молчание и из угла унылый голос:
— «Я знаю, только объяснить не могу».

ИММИГРАЦИЯ.
Внутренний иммигрант — это значит карьериcт.
Кроме того, в книге помещены статьи об интеллигенции и филологии, которые затем неоднократно издавались (в частности, в его же книге
«Филология как нравственность», книге, которая также достойна внимания, хотя в ней не все ровно на наш взгляд): «Интеллигенция и революция», «Примечание филологическое», «Примечание историческое», "Филология как нравственность», «Примечание псевдо-философское», «Прошлое для будущего», «Примечание педагогическое», «Критика как самоцель».

-2

На сегодня книга Гаспарова – один из последних блестящих опытов «книг-заметок», которые были хорошо известны ранее, в эпохи интереса к большим монолитным текстам. Тогда эти книги считались чем-то легковесным, но сегодня, во времена клипового мышления, сканвордов и сборников афоризмов, почему-то почти исчезли. Скорее всего потому, что для того, чтобы выразить мысль ясно, точно и коротко нужно иметь самую мысль, а затем способности к ее точному изложению, а сегодня желание к изложению есть у всех, способности у некоторых, а вот мыслей почти ни у кого нет.
Но поскольку мы заговорили об этом жанре, полезно вспомнить
«Старую записную книжку» Вяземского, «Table-talk» Пушкина, «Записные книжки» Ключевского, «Опавшие листья» Розанова, «Записи» Ельчанинова. Их легко читать, над ними интересно думать, а для многих с их помощью легко даже имитировать начитанность.

Об этой книге много спорили и даже записывали ее в «постмодернистский текст», считая, очевидно, что тем делают автору приятное.
Это вообще было принято лет 15 назад – хваля, непременно записать в «постмодернистские тексты», считая это той вершиной, за которой только беспредельность. Потом обнаружилось, что это не только не вершины, но даже не пропасти, а всего лишь унылые ямы на обочине, из которых доносится достоевское
«Бобок, Бобок», но к Гаспарову это, в любом случае, не относится.
В целом же одну из основных мыслей Гаспарова можно изложить строчкой из
«Неотправленного письма» И.Оказова

«...Пиши мне: мне всегда очень нужен кто-нибудь, кто бы меня понимал, хотя бы неправильно»

Он пишет нам, ему хочется, чтобы мы его понимали. А хочется ли нам, чтобы он понял нас?