Между тем, здесь в 1716 г. образовалась партия приверженцев возвращения в Россию во главе с вновь избранным кошевым атаманом Иваном Малашевичем. 3 мая 1716 г. он направил написанное в высокопарном стиле письмо миргородскому полковнику Даниилу Апостолу, который являлся, фактически, вторым после гетмана лицом на Украине. После пятимесячного ожидания ответа запрос был повторен 14 октября 1716 г. Но все усилия были напрасны, - официальные власти Украины строго выполняли приказ Петра I, запрещавший всякие сношения с запорожцами. Поэтому и письма кошевого атамана с просьбой о возвращении 1717 г. и 1718 г. остались без ответа. Лишь однажды, 8 января 1717 г., на очередной запрос гетмана И.И. Скоропадского Петр I разрешил по его усмотрению брать на военную службу повинившихся запорожцев, но одновременно подтвердил резко негативное отношение к сечевикам вообще.
Запорожцы решили всем своим поведением доказать лояльность к российскому престолу. Когда крымский хан потребовал их участия в набеге на территорию России, в отместку за гибель от рук донских казаков и калмыков 70 запорожцев, атаман Малашевич отверг данное требование, ссылаясь на то, что это противоречит русско-турецким мирным трактатам.
Русских купцов, подвергавшимся ранее притеснениям, теперь запорожцы опекали. Когда несогласная с таким положением банда сечевиков ограбила очередной караван из России, произошел небывалый случай: запорожцы выплатили пострадавшим купцам некую «страховку» в 1930 талеров.
Однако, и эти усилия казаков-эмигрантов оказались безрезультатными: царь молчал и откладывал решение запорожского вопроса сначала до возвращения в Петербург из-за границы, а вернувшись вообще на неопределенное время. Более того, очередной запрос запорожцев 1719 г. возымел обратный эффект: новый хан Саадат-Гирей в письме к Петру I обнадеживал нерушимым миром с Россией, а если казаки «забалуют» обещал их просто уничтожить.
Одновременно с этим активизировалась прошведская партия запорожцев во главе с Орликом. После смерти Карла XII, последовавшей в 1718 г., «гетман» заручился поддержкой его сестры Ульрики-Элеоноры, наследовавшей престол и желавшей продолжения войны с Россией. Об этом Орлик сообщил в своем письме в Сечь от 8 декабря 1719 г. Здесь положение также изменилось - новый кошевой атаман Иван Пилипов отличался от Малашевича прямо противоположными пристрастиями, и поэтому казаки послали в Стокгольм «благоприятный лист». Им ответил уже муж Ульрики-Элеоноры, Фридрих I, которому она уступила престол. В своем письме новоиспеченный монарх выражал «полную готовность оказывать запорожцам милость и склонность во всех их вольностях и делах». Посланный из Стокгольма к крымскому хану Федор Нахимовский передал послание в Сечь. Часть запорожцев была обрадована возрождением идеи шведского протектората и вручила посланцу теплое письмо к Орлику. Последний еще долго будет предпринимать антироссийские акции, разъезжая по Европе с рекомендательными письмами шведского короля к монархам Англии, Польши, Османской империи и императору Священной Римской империи, пока не осел, наконец, в Солониках, принадлежавших тогда Турции.
Несмотря на то, что большинство запорожцев не хотело воевать с Россией, Петр I, узнав о сношениях части их со шведской стороной, принял новые меры по изоляции казаков. Назначая нового коменданта Полтавы, он приказал впредь не пускать запорожцев в Российскую империю и запретить поездки к ним своих подданных (повторные приказы делались от того, что сечевики продолжали пробираться в Малороссию, иногда поселяясь в таких крупных населенных пунктах, как Полтава, были случаи, когда они добирались и даже подолгу жили в Москве). На все запросы казаков царь отвечал упорным молчанием, а 16 мая 1722 г. учредил малороссийскую коллегию, сильно урезавшую украинскую автономию. Гетман И.И. Скоропадский бросился в Петербург с прошением об отмене этого указа, но Петр I ответил решительным отказом. Старый гетман вернулся в Глухов и умер. Царь назначил исполнять его обязанности кн. И.Ю.Трубецкого, а выборы гетмана отложил на неопределенное время. Такое положение делало бесперспективным возвращение запорожцев[8,с.521-536]. Ничего не изменилось и после смерти первого российского императора. Его преемница, Екатерина I, продолжила в отношении запорожских казаков политику мужа, дважды подтвердив в 1725 г.[5,с.12] и в 1727 г.[7,Т.УП,№4700] запрет на отношения с ними для всех подданных России.
Между тем, существование запорожцев в Крымском ханстве становилось все более нетерпимым. Взамен жалованья им предоставили право промысла соли, но, узнав, что казаки добывают ее не только для себя, но и на продажу, обложили эти операции огромным налогом. В конце концов, крымский хан отобрал у запорожцев весь низ Днепра от Великого лимана до порогов и передал его во владение ногайцам. В самой Сечи казакам запретили всякую торговлю, осуществлять которую здесь могли теперь только татары, евреи, греки и армяне. Особенно больно ударил по запорожцам запрет на наличие пушек и строительство в Сечи укреплений. И еще больнее - запрещение воздвижения в ней церкви.
Татары вовлекали казаков во внутреннюю борьбу за власть и наказывали их за это. Например, Менгли-Гирей, победив Адиль-Гирея, на чьей стороне вынужденно боролись запорожцы, полторы тысячи казаков продал на каторги. По первому призыву хана запорожцы были обязаны выставить 2 тыс. воинов. Причем, их отправляли в самые дальние походы, так, участвуя в экспедиции против черкесов, они дошли до реки Сулак. 300 казаков Сечь выставляла на строительство укреплений на Перекопе.
Эта повинность особенно не нравилась запорожцам, «имевшим особое понятие о чести «лыцаря», несовместимой с трудом землекопа».
Случались притеснения и от простых татар. В случае пропажи у последних скота, вина всегда возлагалась на запорожцев, плативших огромные штрафы или вынужденных продавать людей в неволю. Конфликты казаков с представителями любого другого народа всегда решались не в их пользу. Например, за мнимую обиду поляков запорожцы заплатили 2400 рублей. А затем крымский хан отнял у казаков крепость Кодак и отдал ее представителям польской нации.
Крымские салтаны и мурзы очень часто посещали Сечь в Алешках для проведения проверок. Такие инспекции, длившиеся очень долго, принуждали казаков кор¬мить не только проверяющих, но и их свиту и лошадей, а также делать им богатые подарки [8,с.555-558]. Поэтому взоры казаков вновь и вновь обращались к России, тем более, что приход к власти нового императора, Петра II, ознаменовался более благосклонным отношением к казакам-изгнанникам. В Малороссии были разрешены выборы гетмана, которым стал Даниил Апостол. «Руководителем» его был назначен тайный советник Федор Наумов. Новая администрация гораздо лучше, чем прежде относилась к запорожцам.
Настроение в Сечи резко поднялось, поползли слухи о скором возвращении на родину. Главнокомандующему русскими войсками на Украине кн. М.М. Голицыну даже пришлось в строгой форме приказать Наумову и Апостолу срочно отправить в Сечь и на Кубань (там стояла тысяча запорожцев с полковником Иванцом) письма, запрещающие казакам открыто выражать свое стремление к возвращению. Но принятые меры не успокоили запорожцев. И хотя 23 мая 1728 г. рада в Сечи выбрала кошевым атаманом известного своей антироссийской позицией Константина Гордиенко, события начали приобретать необратимый характер. 24 мая 1728 г. от Старой Сечи в устье реки Чертомлык отошло 40 судов с казаками. Вскоре они появились в Алешках и, воспользовавшись внезапностью, заковали в кандалы кошевого атамана и войскового судью за отказ отдать войсковые клейноты. Затем казаки забрали всю церковную утварь, разбили все армянские и греческие лавки, разграбили все товары (сами торговцы еле успели ретироваться в Крым), разбили все шинки и выпили всю горилку и вино, которое там хранилось. Часть богатой старшины воспротивилась действиям казаков и тут же поплатилась за это имуществом - у них был отобран весь скот. Оставив 30 судов для тех, кто последует за ними, казаки отправились в Старую Сечь. 27 мая 1728 г. в урочище Алешки было пусто. Даже те, кто жил в отдаленных куренях и лесных просеках вернулись на родину.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...