«Если вы до сих пор думаете, что ответ на любой вопрос можно найти в Google, что в цивилизованном обществе не едят людей и что насекомые – это невкусно, то вам срочно нужно в Мексику. Первое, что чувствуешь, спускаясь с трапа самолёта, – тяжёлый влажный воздух, запах кукурузы и ванили. Тело сразу понимает, что его привезли на другой континент, а вот сознание – не совсем. Придётся много чего изменить в своей голове, чтобы успешно выжить в новых условиях». Выпускница филфака МГУ Наталья Дорофеева рассказала ГУиР про свою стажировку в Мексике, которая переросла в нечто гораздо большее.
Театр начинается с вешалки, а стажировка – с поиска съёмного жилья. Мехико не был для меня первым опытом в этом смысле, но здесь всё перевернулось с ног на голову. Оказалось, что искать что-то в Интернете практически бесполезно – нужно выходить на улицу. А на улице пришлось научиться ходить без навигатора и вообще забыть о мобильном как о продолжении верхней конечности. Во-первых, потому что карты в Мексике часто врут, во-вторых, потому что это небезопасно.
Уже позже со мной поделились полезным лайфхаком: если телефон дорогой, можно обзавестись дешёвым аналогом, на случай ограбления.
Мехико – один из самых больших городов в мире. Это, скорее, агломерация, город-матрёшка, составленный из самобытных и весьма автономных районов, среди которых есть такие, куда вход воспрещён. Я искала квартиру везде: от совершенно бёртоновских подвалов с запахом перегоревшего свиного сала до современных дуплексов в стиле функционализма. Всё решил случай: комнату я нашла, познакомившись с милой женщиной Ситлали. На языке ацтеков её имя означает «утренняя звезда», что до сих пор мне кажется очень символичным.
Она оказалась поклонницей Витаса и постсоветской культуры. Ситлали говорила со мной на весьма хорошем русском, угощала амарантовым (амарант – травянистое растение. – Прим. ГУиР) печеньем и приговаривала, что ни в коем случае не может оставить русскую девочку на улице.
Дружелюбные мексиканцы
Мексиканцы вообще очень дружелюбны по отношению к иностранцам, больше, чем к своим соотечественникам. Этот феномен имеет всеобщее признание и называется «малинчизмо», от имени индейской девушки Малинче, которая в период завоевания Мексики помогала испанским конкистадорам. Но дружелюбие это поверхностное. При первом приближении мексиканец приглашает на обед, осыпает вопросами вперемежку с комплиментами, предлагает любую помощь и всю свою жизнь…
Но вторая встреча может вовсе и не состояться. Пресловутое mi casa es tu casa (букв. «мой дом – твой дом») можно услышать от каждого, однако это не стоит понимать буквально. В общем, квартира мне стоила двух часов прослушивания золотых хитов девяностых и расспросов о личной жизни Киркорова. На следующий же день подруга друга друга Ситлали вручила мне ключи от нового дома.
Университет как произведение искусства
В УНАМ, или Национальный автономный университет Мексики, я влюбилась ещё в свой первый, туристический, визит. То есть влюбилась я в кампус. Неслучайно его называют «университетский город». Он настолько большой, что студенты и преподаватели перемещаются внутри на специальных автобусах, которые называют «пумами».
Огромный зелёный город был построен по планам лучших архитекторов XX века, выпускников университета. Самые именитые художники украсили строения фресками и мозаиками, которых насчитывается более 100. И каждая связана с историей Мексики. Одна из самых знаменитых – на стадионе. Это мозаика Диего Риверы; мало кто догадывается, что это неоконченная работа мастера. По кампусу можно гулять как по музею. Внутри есть ботанический сад, открытый бассейн, отличный оркестровый зал, один из лучших ресторанов страны, стена для скалолазания. Архитекторы вдохновлялись планами доколониальных индейских городов. Вместо пирамид – корпуса. Всё продумано до мелочей, и во всём есть логика.
Одно из самых любимых мест студентов – «острова» (исп. las islas), зелёный массив. По местному преданию, он так назван в честь гомеровского острова, где люди теряли память, после чего оставались там навечно. Часть кампуса была внесена в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Таким образом, университет стал проектом не только в сфере образования, но и в сфере искусства и архитектуры. С появлением кампуса юг Мехико начал расти и развиваться. На сегодняшний день район считается одним из самых престижных в городе.
Дисциплина и анархия
Дисциплина для мексиканцев – вещь очень неоднозначная. На первом занятии преподаватель строго смотрит и говорит, что через 15 минут запрёт дверь и не будет пускать опаздывающих, а также просит не есть сложносочинённые блюда на его парах. Однако на втором же занятии ты оказываешься в окружении двух студентов, один из которых с удовольствием уплетает тонущие в соусе и сметане трубочки из кукурузной лепёшки с сыром, а другой начинает чистить апельсин, распространяя цитрусовый аромат по всей аудитории.
Преподаватель же мирно потягивает кофе из гигантского тумблера. Апогей наступает, когда спустя час появляется опоздавший студент, преспокойно усаживается на своё место, ставит на парту пакетик с контейнерами и присоединяется к всеобщей трапезе. Последняя история ещё и о том, что опоздания в Мексике – святое и уважаемое всеми дело: от 10 минут до пары часов – норма жизни.
То же происходит и в администрации. Студенческий билет я получила спустя полтора месяца после начала семестра, при этом в офис пришлось съездить четыре раза. То забыли попросить завизировать, то потеряли копию паспорта, а то и просто забыли про меня. Кстати, стипендию за февраль перечислили в середине марта, притом что выплаты должны были прийти в течение первой недели месяца.
Друзья-мексиканцы научили терпеть и ни в коем случае не возмущаться. В противном случае процесс пойдёт ещё медленнее.
Кроме того, стоит сказать, что Национальный автономный университет Мексики – средоточие культурной, научной, художественной и, что немаловажно, политической жизни страны. Поэтому одну из крупнейших аудиторий филологического факультета вот уже 17 лет занимает группа анархистов, которые не имеют никакого отношения к студентам. Снаружи и внутри они украсили аудиторию граффити, с раннего утра выставляют колонки, из которых во всю мощь звучит тяжёлый металл. Посторонних анархисты к себе не пускают: при этом спокойно живут, едят и проводят встречи на территории университета, как будто так и надо. Интересно ещё, что анархисты, видимо, почти все вегетарианцы и пэпэшки, так как в свободное от политики время занимаются продажей цельнозерновых кексов и овощных роллов.
Однако, несмотря на весь этот беспредел, на занятиях не услышишь обсценной лексики. А к некоторым преподавателям по-прежнему обращаются на «вы», хотя для большей части Испании это нонсенс и пережитки прошлого.
«Мы» и «они»
Система высшего образования очень похожа на российскую. Государственные вузы бесплатны, а конкурс бешеный. Однако это открывает возможности молодым людям из семей со скромным достатком. Мотивация у них, понятное дело, высокая. Это отнюдь не означает, что студенты корпят над учебниками не поднимая головы. Самое страшное, что может произойти с мексиканцем, – стресс.
Со времён ацтеков в Мексике свято верят, что все болезни и смерть – именно от напряжения. Да и жизнь рядом с действующим вулканом при постоянных землетрясениях делает местных более стрессоустойчивыми. Так что процесс поглощения новых знаний происходит в расслабленной атмосфере, с перерывами на поедание такос и дневной сон. В течение семестра у студентов есть список обязательных предметов и всего один-два факультативных. Каждый предмет оценивается, а для окончания университета нужно набрать определённое количество баллов и защитить научную работу, с которой, в принципе, никто не торопит. Может быть, поэтому я встретила здесь столько интеллектуалов. Ведь для научного творчества нужна свобода, которой в Мексике предостаточно.
За всю стажировку самыми полезными для меня оказались курсы, связанные с историей и культурой страны. Без этих элементов чувствуешь себя слепым: повсюду знаки, символы, которые европеец просто не умеет считывать, нужны образование и опыт. Гватемальский писатель Мигель Анхель Астуриас в своей нобелевской речи говорил о том, что европейцы видят латиноамериканский роман как нечто, лишённое логики и преувеличенное, – это не так, просто логика не европейская, а реальность иная. Прошу прощения за штамп, но стажировка в УНАМ действительно изменила мою жизнь: теперь я официально гражданка Мексики, напечатала эту статью под палящим солнцем, с высоты 2250 м над уровнем моря.
Наталья Дорофеева