- Привет, сынок. Что ты, как?
- Привет, пап.
- Я же тебе сколько раз говорил – я не дед, это он от меня требует, чтобы я его «папа» называл.
- Что хотел?
- Да я так… Как у тебя, ещё один экзамен остался?
- Ага.
- И будешь третьекурсником?
- Ну. Только сначала на улицу бы выйти, а то я пока тут учусь, лето проходит.
- Оно только началось. У вас тоже жара?
- Да…
- А я в буфете, в больнице. Тут хорошо, подвал, прохладно… Обедаю.
- Приятного аппетита.
- Да я уже поел. Кофе пью. Сейчас сценку наблюдал. Хм, забавную. И решил тебе позвонить.
- А… И что забавного?
- Да подожди, тут прикол в том, как об этом рассказать. Ты же знаешь, я книгу написать всё мечтаю, да никак не соберусь.
- Ну.
- Вот, представь, что в книге описывается такой звонок одного чувака сыну. Он, типа, звонит и рассказывает то, что я сейчас увидел.
- Ну, прикольно. А что увидел-то?
- Короче, слушай.
***
- Сейчас стою – тут такие высокие столики. Разложил еду, планшет положил перед собой, ем, читаю. Я как бы немного в полумраке, а напротив меня вдоль освещённой стены железные кресла, ну, на вокзалах в залах ожидания такие.
И сидят на этих креслах отец и сын. Пацану лет восемь, десять. А отец у него такой, знаешь, неприятный тип: в майке, небритый, волосы сосульками. Видно, с жары зашёл, пот бежит по нему. Нестарый вроде мужик, а выглядит… В общем, он, всё время, пока я ел, пацана терроризировал.
- Как?
- Ну, такой сидит, что-то ему высказывает, и потом внезапно вроде как замахнуться на него хочет. А тот не знает, куда прятаться. Даже заметно, что первое движение – к отцу, отец же защитник, и тут же видно, как матрица ломается – пацанчик от него отклоняется и жмурится, удара ждёт.
- А что мужик ему говорит?
- Я не слышу, холодильники рядом работают. Что-то высказывает, может, плохо себя вёл. Интересно, что, блин, долго так это продолжается… продолжалось. Прям видно - человек всё, что в нём есть плохого, прям выдавливает из себя на сына. Старательно, долго так. По капле, как Чехов раба из себя выдавливал…
- Садюга.
- Ага. А потом мужик в очередной раз высказал что-то типа «вот сейчас… если я хоть раз увижу, что ты…», встал и пошёл быстрым шагом к выходу. А мальчонка подскочил и так за ним бежит, чипсов пачку к груди прижимает, старается выполнить приказ – рядом забегает, чтобы за руку взять, а мужик нарочно руку убирает и быстрее ещё идёт…
Да, такая забавная ситуация.
И захотелось мне к нему подойти, в сторону отозвать…
- И..?
- И сказать: знаешь, а ведь сын твой вырастет.
- И отомстит тебе.
- Нет. Сын вырастет, а ты постареешь. Ты будешь жить в домике без удобств, в котором за двадцать лет после развода ты ничего не сделаешь. Не отремонтируешь и не построишь. Смысла не будешь видеть. А смысла и не будет.
Внимание!
Для того, чтобы получить более полное впечатление от дальнейшего чтения:
1) нажмите кнопку Play на видео;
2) желательно наденьте наушники;
3) отрегулируйте комфортную громкость звука;
4) читайте под музыку. Читайте СРАЗУ, клип, при желании, посмотрите потом.
И однажды тебя хватит кондратий. Ты упадёшь в грязь, а в руках у тебя будет горшок с мочой.
И, когда ты упадёшь, перед тобой будет стоять ровно одна задача: доползти до телефона и позвонить сыну. Через несколько часов ты её решишь. Уже будет поздно оказывать своевременную помощь. Ну, хотя бы так. Это лучше, чем сдохнуть в собственной моче.
Сын скажет – выезжаю утром, первой электричкой.
Приедет следующим вечером. Ты будешь в больнице, куда тебя, с боем, на второй скорой (первая откажется – скажут, «голова закружилась, мы таких не забираем») отправит бывшая любовница и соседи.
И тут начнётся самое интересное.
Сын будет за тобой ухаживать. Сначала он будет круглые сутки жить рядом. Ночевать на скамейке или кушетке. Однажды – ха! – на настоящей кровати, пустующей потому, что на ней вечером умер человек. А нового ещё не успели заселить.
Потом, по настоянию медперсонала, он однажды соберётся, чтобы уйти на ночь, выспаться, не подскакивать к тебе каждый час.
Ты будешь протестовать, кричать, что не доживёшь до утра, что он обязан, онжесын, и так далее…
Он придёт утром, спросит у медсестёр, как прошла ночь.
Они скажут – спал как убитый, храпел всю ночь. Сын зайдёт в палату, а ты, в слезах, будешь рассказывать, как всю ночь не мог ни до кого докричаться, ведь ещё с вечера у тебя сползла вниз парализованная рука, и ты не мог её затащить обратно.
Сейчас отошла, а была прямо синего цвета.
Сын будет слушать, молча кивать, машинально менять подгузник.
В течение дня он будет подчёркнуто вежлив. А вечером опять, несмотря на твои просьбы, уйдёт.
И так раз за разом, вечер за вечером. Постепенно до тебя станет доходить всё коварство замысла.
Эта ситуация – вечер, ночь, утро – специально продумана до мелочей, чтобы поскорее загнать тебя в могилу.
Ну как, продумана. Её продумал один, вполне конкретный человек.
Твой сын.
Он мог бы оставаться на ночь.
Но он бьёт по самому больному месту. Нащупал и методично, сутки за сутками, ближе и ближе подталкивает тебя к краю.
К тому подоконнику и открытому окну, до которого ты не можешь дотянуться.
Если бы ты сказал, что не любишь кашу, он бы кормил тебя только кашей. Вежливо, формально. Ты имел неосторожность проговориться, что не можешь в одиночестве пережить ночь – он избрал именно такой способ, чтобы добить тебя.
И, вот ты меня слушаешь, и тебе, наверное, интересно, зачем я это тебе рассказываю именно сейчас, именно здесь?
- Интересно.
- Да я не тебе, а как бы тому мужику говорю.
- А, ясно…
- Ну вот.
- А я ему и говорю: и, смотри, мужик, никто к тебе не прислушается. Для окружающих ты будешь старикан с поехавшей крышей. И только вы с сыном оба будете знать, откуда у тебя такие выводы. Мужик, ты слышал слово «бэкграунд»?
Снаружи всё типа пристойненько.
Родственники будут убеждать в телефонной трубке - посмотри, как сын старается, он же без семьи тут живёт, целыми днями рядом с тобой. За кем ещё такой уход, вон все по одному, без родных лежат!
И только вы с сыном будете понимать, в чём дело. Это такая форма единения отцов и детей, хе-хе.
Ты будешь догадываться, нет, ты будешь уверен, что, начиная лет с десяти, твой сын мечтал тебя убить.
Ты наклонялся над разобранным двигателем «Нивы», а сын, стоя сзади, корил себя за малодушие, что, ну не хватает ему смелости взять вон тот шатун и врезать им сзади по этим жирным волосам.
Почему-то, с тех пор техника его не будет интересовать.
Когда он полезет в погреб, а ты, в сердцах, пнёшь его сзади – не сильно, так, для острастки, будет за что - он обыщет весь погреб в надежде найти какую-нибудь острую железку или нож…
То ли не найдёт, то ли испугается – ну, сам посуди, как он вылезет с ножом, а тут ты, здоровенный мужик, лицом к лицу…
С тех пор всё, что связано с погребом, станет для него постылой обязанностью.
Постепенно, случай за случаем, недовольство собой всё сильнее будет грызть его изнутри. Это недовольство станет его частью.
А знаешь, какой один из первый моментов?
Сегодня, когда ты пугал его, а он не знал, куда прятаться – то ли прижиматься к тебе, то ли отклоняться подальше.
…Так ничего он тебе сделать и не сможет. Будет корить себя за трусость, и жить с нереализованной мечтой.
Мечтой, блин.
Будет часто болеть, научится смотреть исподлобья. «Исподлобья» - так бы будешь выкрикивать, обвиняя жену в неправильном воспитании.
Сын вырастет, уедет учиться в другой город.
В институте, на фоне голодухи и относительного безденежья (хотя вы с женой, пока не разведётесь, будете высылать ему деньги), он вдруг перестанет болеть и пойдёт заниматься боевыми искусствами, в которых преуспеет.
Ты всегда был против подобных занятий.
Как будто чувствовал что-то…
А потом пройдёт лет двадцать-двадцать пять.
…Ты в очередной раз позвонишь его жене, чтобы сообщить, что опять высылаешь три тысячи рублей «на детей». А на самом деле - чтобы просто поговорить с тем, кто тебя выслушает.
Третья жена сына тебя выслушает. За три тысячи рублей в месяц.
Ты будешь считать это нормальной платой. После развода, когда двадцать лет живёшь один в старом домике, и так поговорить - счастье.
А ведь мужик-то ты, по сути, не плохой.
Иногда, по утрам, в палате, когда сын уже пришёл, а до следующей ночи ещё далеко, к тебе в воспоминаниях будут приходить женщины, которые не случились в твоей жизни.
Не случились, потому что ты им отказал.
Ты будешь хвастаться сыну, какой ты был правильный. Будешь декламировать нараспев, словно заново переживая те торжественные моменты:
- Знаешь, милая, иди своей дорогой. У меня семья. Жена и сын маленький. И семью я из-за тебя разрушать не собираюсь.
В общем, так.
Алло?
- Да, пап.
- Что-то заболтался я с тобой. Как такой рассказ, думаешь, зайдёт?
- Эммм…
- А, самое главное забыл. Концовка: и теперь, в данный момент я заканчиваю обедать и поднимаюсь на третий этаж в палату, где меня ждёт отец.
Та-дам.
Как тебе?
- Блин, папа, ты меня пугаешь.
- Ладно, расслабься. Кстати, хотел спросить – ты меня никогда убить не мечтал?
- Э-э-э, нет.
- Точно?
- Точно, пап, что за вопросы.
- Вот что значит вовремя развестись. Ладно, давай.
- Пока, пап.
- Пока.
______________________________________
Предыдущая часть:
Начало здесь:
Продолжение ещё в работе. Подписывайтесь на мой канал, чтобы не пропустить следующие части.