«В дни великой борьбы с внешним врагом….Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны». Так начинается Акт отречения Николая 2 от престола, который он подписал 2 марта 1917 г. В нарушение тогда существующего законодательства – указа Павла 1 о престолонаследии царь отказался от трона за себя и за своего сына в пользу брата Михаила. Наиважнейший документ за все царствование 300-летней династии так же не легитимно был и произведен. В соответствии с существовавшей тогда практикой важные документы империи особым образом доводились до сведения. Потом, у указа такой значимости должен был быть заголовок. И наконец, отсутствовало обращение к подданным или к Сенату, который по закону должен был его опубликовать.
Николай просто адресовал его начальнику штаба Ставки. По этому поводу даже появилось образное выражение – «Сдал великую империю, как командование эскадроном».
Было ли это какой-то хитрой уловкой Николая, державшего в голове возможность отказаться от отречения, или же просто говорит о его полной растерянности, не известно. Факт тот, что давление на него было повсеместным и не спонтанным. Факты говорят за то, что все происходящее было режиссировано, по написанному сценарию.
Тут можно риторическое отступление сделать. Ввернуть фразу, а вы говорите – «Ленин немецкий шпион». Жил там себе будущий вождь мировой революции в Европе ни сном ни духом не ведая, что в России происходит. Сохранились его высказывания января 1917 г. – «На нашем веку революции в России не будет».
Но возвращаюсь к Николаю. Отношение к царю, в тот исторический момент в государстве сложилось однозначным. Если уж не вся страна, потому что народ ни кто и не спрашивает, то уж вся элита от него отвернулась. Армия бурлила, в городе тоже не спокойно было. Царь же в Царском селе жил с семьей любовался древними иконами, палатами, отстроенными в русском стиле - восторгался красотой. И тут он неожиданно принимает решение ехать в Ставку, на фронт. Причины для такого спонтанного решения до сих пор не установлены. Известно, что разные высокопоставленные генералы, политики и даже его брат Михаил принимали участие в уговорах.
А когда дворцовый комендант позвонил министру внутренних дел, справится все ли в порядке в городе, тот на английском языке (он вообще по телефону только на английском и разговаривал) уверил, что все в порядке.
23 февраля Николай уже был в Ставке в г. Могилеве. В Питере, тогда Петрограде в этот же день начались народные волнения. Любопытно, что об этих событиях царь узнает не от своих подчиненных, а неофициально. Еще один момент. Известно, что первоначальным поводом выступлений в столице, было отсутствие хлеба. Поэтому даже в кругу императора, дали название этим волнениям – «забастовка пекарей». Поэтому на первых порах царское окружение не относилось серьезно к происходящему. Жило беззаботной жизнью, гуляло по Могилеву и окрестностям. Но когда стала литься кровь 25 февраля, Николай, наверное, сообразил, что не все так просто. Что волнения на улицах согласованы с его оппозицией в коридорах власти. Он знал, революционные взгляды, царившие в Государственной Думе, и поэтому издал указ о ее роспуске. Но Дума игнорировала его указание, и продолжила работать с еще большим революционным настроем.
Стали формироваться новые органы власти. Еще до отречения царя было сформировано Временное правительство, чье первое заседание состоялось в день отречения. Забавно даже то, что затянув «уговоры» царя на отречение потом пришлось его просить поставить другое время на листке - «15:00», поскольку у организаторов процесса ранее уже были датированы указы о назначении своих глав правительства и армии. Так же было постановлено о созыве Учредительного собрания, с целью определить форму правления в государстве. Стоит отметить, что министерство внутренних дел в лице министра, до последнего момента продолжало давать царю информацию, что ни чего страшного не происходит. Расчет организаторов процесса был прост. Довести восстание до такой стадии, когда можно будет диктовать царю условия. Так и было сделано.
Когда царь узнал, что на самом деле происходит в Петрограде и решил вернуться, было уже поздно. Все горело. Тем более ему и вернуться не дали, отправился в Псков в Штаб северного фронта. И вот тут к нему приехала делегация от Думы с проектом отречения. Плюс ко всему, накануне начальник Ставки, кстати, на чье имя и было, потом написано отречение, собрал мнение всех командующих фронтов, поддержавших отречение государя. Что творилось в голове Николая в то время неизвестно. Оценивал ли он свои поступки реально в контексте происходящих в стране событий или он жил в своих иллюзиях сейчас не ответишь.
Понимал ли он, что ему «выкрутили руки» и ткнули в отречение или он рисовал себя спасителем отечества, тоже никто не знает. Но преподнесли ему все красиво. О встрече еще царя Николая 2 со своими генералами в своих мемуарах рассказал генерал от инфантерии Данилов, участника тих событий.
« …около 14.30 мы втроем уже входили в вагон к Государю…Государь обратился ко мне первому. – Ваше Императорское Величество, сказал я. – Мне хорошо известна сила Вашей любви к Родине. И я уверен, что ради нее, ради спасения династии и возможности доведения войны до благополучного конца, Вы принесете ту жертву, которую от Вас требует обстановка».
Все очевидцы отмечали, как тяжело давалось Николаю решение об отречении. Только как он сам себя ощущал идущим на крест или на эшафот мы никогда не узнаем.