Алексей Маресьев - один из самых известных героев Великой Отечественной. Его подвиг можно смело назвать беспрецедентным и в некоторой степени шокирующим.
Алексей с детства мечтал стать лётчиком, но в лётное училище его не принимали, так как он, как сам говорил, "годами болел малярией" и здоровье его было серьёзно подорвано. Тем не менее, Алексей был не из покорных: он отправился на Дальний Восток, где начал заниматься в авиаклубе, затем был призван в армию - в авиацию, а оттуда направлен на учёбу в Батайское авиаучилище.
Войну Маресьев встретил уже профессиональным лётчиком. В апреле 1942-го он попал в Демянский котёл в Новгородской области, где его самолёт был сбит. Маресьев совершил жёсткую посадку на территории, занятой немцами. При посадке Маресьеву раздробило ступни и голени обеих ног.
Из рассказа Алексея Маресьева: "От самолета осталась только одна кабина и хвост - все разлетелось в разные стороны. Я, вероятно, сильно ударился, так как вскоре у меня начались галлюцинации. Я очень хотел испортить мотор, вынимаю пистолет и начинаю стрелять по мотору. И мне кажется, что я не попадаю, я выстрелил одну обойму в пистолете, затем другую. Потом посмотрел опять в лес, и я вижу, что там стоят самолеты, стоят люди, я кричу, чтобы мне помогли, но потом смотрю - ничего нет. Посмотришь в другую сторону, опять то же самое, и потом снова все исчезает".
Идти Алексей не мог - и тогда он пополз. Маресьев часто летал над этой местностью и хорошо ориентировался. Он полз к своим. 18 дней и ночей. 18 - вдумайтесь в эту цифру. Хотя на дворе стоял апрель, температура была минусовая и в лесу лежали глубокие сугробы.
Из рассказа Алексея Маресьева: "Несмотря на голод, начавшуюся гангрену, твердая мысль: Не сдаваться! - не оставляла меня. Когда силы мои почти иссякли, я стал перекатываться со спины на живот и снова на спину; когда кончились кое-какие пищевые запасы, питался весенней клюквой, нередко мхом".
Ползти с раздробленными ногами, как вы сами понимаете, сумеет далеко не всякий. Но задача Маресьева осложнялась ещё и тем, что полз он через глубокие сугробы, не имея точки опоры - как сквозь зыбучие пески.
Из рассказа Алексея Маресьева: "Я упал 12 километров от линии фронта, но никак не мог сообразить, где я, мне все время казалось, что я у себя на аэродроме или где-то близко. Смотрю, идет техник, который меня обслуживал, начинаю говорить ему: "Помоги выйти". Но никто ничего для меня не делает. И такая история со мной продолжалась суток 10-11, когда галлюцинация у меня прошла".
Алексей Маресьев сумел пересечь линию фронта и добраться до деревни Плав (или Плавни). К счастью, его нашли и подобрали местные жители. Помимо тяжёлого истощения, у лётчика была гангрена. Врачи ампутировали Алексею Петровичу обе ноги.
Из рассказа Алексея Маресьева: Необходимо было мне отрезать ноги. Они стали сами отходить: лежишь в кровати, потащишь, а суставы и расходятся. Однажды пришел профессор, принесли меня в операционную, он взял стерильные ножницы и просто на моих глазах отрезал ноги этими ножницами. В некоторых местах, где были еще немного живые ткани, было больно, но вообще больно не было. Я спрашиваю: "Товарищ профессор, это вся операция?"
И здесь начинается самое интересное. Маресьев был парень не промах - вы поняли уже, да? Он решил во что бы то ни стало вернуться в небо. Он учился ходить на протезах - на двух протезах! Какие тогда были протезы? Две деревяшки, привязанные к ногам? Следующим шагом он научился на них... танцевать!
После не очень продолжительного лечения врачи постановили, что он может летать на любом самолёте. И Маресьев вернулся на фронт - в авиацию, на свой родной истребитель Як-1. Очень скоро он был назначен руководителем звена и замкомандира эскадрильи.
За время войны Алексей Маресьев сбил 11 немецких самолётов - причём 7 уже после своего падения. Он умер в 2001 году, не дожив 2 дня до своего 85-летия. Его подвиг Борис Полевой с некоторыми изменениями описал в "Повести о настоящем человеке".
Вот отрывок:
От приятной, сладковатой кислоты подснежной клюквы, от этой первой
настоящей пищи, которую он ел за последние дни, в желудке у него
сделались спазмы. Но не хватило силы воли переждать острую, режущую
боль. Он елозил по кочкам и, уже приноровившись, как медведь, языком и
губами собирал кисло-сладкие ароматные ягоды. Он очистил так несколько
кочек, не чувствуя ни льдистой сырости вешней воды, хлюпавшей в унтах,
ни жгучей боли в ногах, ни усталости - ничего, кроме ощущения
сладковатой и терпкой кислоты во рту и приятной тяжести в желудке.
Его стошнило. Но удержаться он не мог и снова принялся за ягоды. Он
снял с рук самодельную обувь, набрал ягод в банку, набил ими шлем,
привязал его тесемками к ремню и пополз дальше, с трудом преодолевая
тяжелую дрему, наполнившую весь его организм.
На ночь, забравшись под шатер старой ели, он поел ягод, пожевал
коры и семечек из еловых шишек. Заснул он сторожким, тревожным сном.
Несколько раз казалось, что кто-то в темноте бесшумно подкрадывается к
нему. Он открывал глаза, настораживался так, что начинало звенеть в
ушах, выхватывал пистолет и сидел, окаменев, вздрагивая от звука
упавшей шишки, от шелеста подмерзшего снега, от тихого журчанья
маленьких подснежных ручейков.
Только под утро каменный сон сломил его. Когда совсем рассвело,
вокруг дерева, под которым он спал, он увидел мелкие кружевные следы
лисьих лап, и меж ними виднелся на снегу продолговатый следок
волочившегося хвоста.
Так вот кто не давал ему спать! По следам было видно, что лиса
ходила вокруг и около, присаживалась и снова ходила. Нехорошая мысль
мелькнула у Алексея. Охотники говорят, что этот хитрый зверь чувствует
человечью смерть и начинает преследовать обреченного. Неужели это
предчувствие и привязало к нему трусливого хищника?
"Чепуха, какая чепуха! Все будет хорошо..." - подбодрил он себя и
пополз, пополз, стараясь поскорее уйти от этого места.