Как мы все помним, 1 июня 2017 года успешно состоялась защита диссертации по теологии, которая в 2015 году стала в Российской Федерации полноценной научной специальностью. Счастливым обладателем диплома кандидата наук по теологии стал Павел Хондзинский, священник и доктор богословия.
После вялого бурления в твиттерах и блогах на тему «ненаучности» его диссертации и дисциплины в целом про теологию как-то забыли. Находились сторонники так называемой «светской» системы образования, но вопрос о светскости российского образования и российского государства в целом у просвещённой части общества уже давно отпал, к сожалению. И вот на днях патриарх Кирилл на заседании Высшего Церковного Совета 28 февраля объявил – видимо, уже официально – о символическом финале атеистической системы образования. Понятно, зачем он сделал акцент на слове «атеизм» — в своём дискурсе светскую систему образования он отделил от «агрессивно-атеистической»: Поддержка теологии государством никоим образом не ставит под сомнение принцип светскости образования, но зато является, если хотите, символическим финалом той ценностной системы образования, которое было создано не академическим сообществом, а партийными идеологами и было агрессивно-атеистическим.
В принципе, если хотим быть современными – то можно откликнуться на толерантную пляску вокруг гендерной идентичности и по аналогии со стремящемуся к бесконечности числу вариантов сексуальной ориентации создать такое же число научных дисциплин. В диапазоне от религиозных к «немножко светским» и до агрессивно-атеистических, по выражению того же патриарха. А можно просто логически порассуждать и соотнести между собой два несложных понятия: та же теология и религиоведение, которое также считается научной дисциплиной и изучается на философских факультетах.
238 страниц диссертации Хондзинского рассматривать столь же скучно, сколь и бесполезно, поэтому стоит ограничиться его словами о том, что теология – это «что-то вроде саморефлексии церкви». Здесь и кроется самое большое противоречие между теологией и наукой, которое Хондзинский, патриарх и другие церковные чиновники предпочитают не замечать. Наука не занимается саморефлексией – за исключением философии, но это общеизвестное исключение. Саморефлексией, господа, вы можете вволю поразвлечься в сортире у себя дома, или в своей голове, но преподносить личный опыт веры как научный метод или доказательство – это, простите, какая-то глупость, граничащая с эксгибиционизмом.
Возвращаясь к религиоведению. Точно так же, как и культурология, и психология, и социология, эта наука смотрит на объект своего изучения извне. Теология же, опираясь на слова новоявленного кандидата наук, хочет угнездиться внутри церкви и опять же изнутри её изучать, потрясая во все стороны опытом веры и тому подобными ништяками. Религиоведение изучает религию, но использует действительно научные методы – наблюдение, анализ, синтез и так далее.
Это всё такие же простые истины, как и факт шарообразности Земли, но служители культа, то есть, церкви, предпочитают закрывать на них глаза и праздновать символические победы над атеистическим образованием – как звучит, а? Протолкнули теологию как научную дисциплину, потом ещё задвинули кандидата – и всё, полное удовлетворение. Ничего не имею против существования теологии, но место ей в церкви, а не в науке, при всём уважении. Зачем множить смыслы, если можно просто окончательно разделить науку и религию? Вместо ответа бойцами невидимого фронта нам преподносится грандиозная битва с «агрессивным атеизмом». Будем надеяться, что они в пылу сражения не зацепят всё то хорошее, что ещё осталось в нашем образовании.