В 1984 г. в общественно-политическом журнале «Форум» вышла статья Марксистской исследовательской общественной группы «68 80» под заголовком «Избирательная система в СССР и морально-политическое единство советского общества». Ценность этого материалы заключается в документальном описании работы советской избирательной системы, который позволяет лучше понять корни российской избирательной системы. Приводим статью в сокращении.
Советская политическая система вызывает подчас чувство неподдельного удивления: что бы ни происходило в нашем государстве — успехи, неуспехи, урожаи, популярны или непопулярны политические лидеры, — в регулярно проводимых выборах 99% избирателей голосует за правящую партию.
На Западе сколько угодно могут потешаться над «избирательным фарсом» в СССР, но сама по себе способность режима столь энергично контролировать массы или мистифицировать избирательной статистикой миллионы людей не может не вызвать интерес.
Мы задались целью проверить данные советской избира тельной статистики и выяснить вопрос о правомерности тезиса о морально-политическом единстве советского общества, который основывается в некоторой степени на данных о победах блока коммунистов и беспартийных на выборах.
Наша работа носила характер конкретно-социологического обследования в форме опроса. В системе выборов в СССР есть звено, которое во время выборов располагает реальной информацией о поведении избирателей. Таким звеном является низший орган по проведению выборов — участковая избирательная комиссия. Он, с одной стороны, имеет дело с реальным людьми, приходящими голосовать, а с другой по нашим данным, именно здесь начинается манипуляция с цифрами. Ответы и данные, полученные нами от некоторых членов этих комиссий, согласившихся ответить на наши вопросы, наш собственный опыт работы в этих комиссиях легли в основу данного обследования.
Оно охватывает три избирательные кампании в представительные органы разных ступеней (1979 г. — в Верховный Совет СССР, 1980 г. — в Верховный Совет РС Ф С Р и в местные советы, 1982 г. — в местные советы). После того как в итоге сопоставления результатов обнаружилась повторяемость ряда явлений во всех трех кампаниях подряд, мы пришли к выводу, что данные, полученные нами, типичны и характеризуют систему выборов в целом.
Для понимания поведения масс на выборах в СССР необходимо уяснение механизма их проведения. Участковая избирательная комиссия — это основное низовое звено проведения выборов — основывает свою работу и избирательную статистику по своему участку на списках избирателей, которые находятся в ее распоряжении.
В крупных городах на такую комиссию приходится от 2 до 6 тысяч избирателей. Списки эти составляются районными властями на основании данных о прописке. Каждый житель города или деревни, проживая временно или постоянно в каком-либо доме, должен зарегистрироваться в домоуправлении, представив туда документы местных органов власти и милиции на право занятия жилья и, во-вторых, справку с места работы (где и кем он работает), т е. прописаться.
Составленные единожды, эти списки перед каждой избирательной кампанией нуждаются в уточнении — кто-то выехал, умер и т. д. Начиная с уточнения списков в дело вступает второй после избирательной комиссии компонент советской системы проведения выборов — агитаторы.
Название «агитатор» довольно обманчиво. Агитировать, убеждать — это не основная его функция.
Проведение и организация избирательной кампании строится на том, что все жилые районы города закрепляются за различными государственными учреждениями и предприятиями. Они и обязаны обеспечить явку жителей закрепленных за данными учреждениями домов в избирательный участок для голосования. Соответственно членами избирательных комиссий и агитаторами назначаются рабочие и служащие этих предприятий. Далее все распределяется «по цепочке» — определенное число квартир закрепляется «для агитации» за каждым отделом, сектором и т.д. данного учреждения. Руководство каждого из этих звеньев выделяет из своих работников агитаторов, которые и вступают в непосредственный контакт с жильцами записанных за ними квартир. В этом контакте взаимозависимы и уязвимы обе стороны. Агитатор и его положение на работе в известной степени зависят от того, придут ли его избиратели голосовать.
Избиратели знают, что, если они вызовут энергичное недовольство агитатора, он может передать неблагожелательную информацию к ним на работу. Есть у этих отношений и иной, чисто человеческий аспект. Избиратели знают, что, отказавшись голосовать, они подведут прежде всего агитатора, такого же трудягу, как и они сами. И это обстоятельство играет немаловажную роль, делая агитатора в какой-то степени заложником в руках властей.
С учетом этого избирательного механизма и следует подходить к оценке поведения избирателей в СССР во время выборов. Наше обследование показало, что никакой одно значной монолитности в поведении избирателей нет. Напротив, имеется несколько крупных групп, поведение которых существенно отличается друг от друга.
Всего таких групп четыре. Две из них, применяясь к условиям, стремятся действовать только в безопасных рамках, и обнаружить их можно только при детальном знании советского избирательного механизма.
В проведении выборов предусмотрена специальная процедура для лиц, которые в день выборов не могут принять участие в голосовании там, где им положено, т. е. по месту жительства. В этом случае избиратель сообщает агитатору, что он будет в отъезде (или что-либо подобное), и просит вычеркнуть его из избирательных списков, или он приходит заранее в избирательную комиссию и берет т.н. открепительный талон, дающий право голосовать в другом месте.
Сама по себе эта процедура не представляет чего-либо необычного. Однако масштабы, которые приняло это явление в Советском Союзе, заставляет взглянуть на него по-иному.
По данным последних трех выборов, от 10 до 12% избирателей в крупных городах из избирательных списков вычеркивается (в соответствии с их собственным желанием).
Причем по результатам этих же выборов только 0,5-1% получивших право голосовать в другом месте этим правом пользуется.
Как же быть после этого с 99% населения, принявшими участие в голосовании? В данном случае мы сталкиваемся в очередной раз с чудесами статистики. Дело в том, что лица, открепившиеся в своем избирательном участке, из списка вычеркиваются и списки снова остаются 100-процентными. Этих людей как бы не существует, хотя они существуют. Своеобразное применение идей Павла Ивановича Чичикова в масштабах всей России.
Вторую группу можно обнаружить непосредственно в день выборов. Как показывает наше обследование, она также соблюдает мимикрию законности, но от участия в выборах уклоняется. Числящиеся явившимися на избирательный участок на самом деле туда не являются.
В соответствии с законом избирательные бюллетени можно получать только лично по предъявлении документа. Но на практике многие избиратели это положение обходят.
Распространение получило такое положение, когда один голосует за нескольких — сосед за соседей, мать за всю семью, знакомые за нескольких приятелей. Голосование за 3-4 человек весьма распространено. Подобная практика, по нашим данным, охватывает 30% избирателей, числящихся принявшими участие в голосовании. Последние три кампании показывают увеличение этой цифры.
И, наконец, нам удалось обнаружить еще одну (третью) массовую группу, не значащуюся в официальных статистических данных. Эта группа существенно отличается от двух названных выше. В нее входят люди, которые прямо, не таясь, уклоняются от явки на избирательные участки. В ходе обследования выяснилось, что в нее входят не единицы, а 8-10% общего числа избирателей. Именно такое количество избирателей в среднем к концу времени голосования на избирательные участки не является. И эта группа исчезает — она игнорируется в статистических отчетах. Послать такой процент отсутствующих «наверх» избирательная комиссия, как правило, не решается. После окончания голосования все избирательные бюллетени должны отправляться в районный совет. Перед отправкой нехватающее число бюллетеней нередко подкладывается, что, в общем-то, встречает понимание «инстанций». Как тут не вспомнить опыт Луи-Наполеона, который придумал такой порядок, когда хранителем всех бюллетеней во время выборов был местный префект. После этого «хранения» результаты были всегда одинаковы — в пользу императора.
Манера, присущая третьей группе, в наших условиях не может получить слишком большого распространения — велики возможности давления на избирателей. В нее входят лица, не интегрированные в систему, слабо поддающиеся контролю государства.
Сама система подсчета голосов исходит из необходимости соблюдения определенного, фиксированного 1-2-процентного максимума проголосовавших «против» и не явившихся голосовать.
Способов реализации этой установки несколько. После окончания голосования избирательная комиссия торжественно удаляется в отдельную комнату, достают из урны бюллетени и затем их... вообще не считают, а увязывают в пачки и отправляют в районный совет, где их тоже никто не считает. А протокол голосования заполняется в соответствии с «установкой», независимо от результатов голосования и задолго до окончания выборов.
Так действуют наиболее опытные комиссии. В других случаях голоса подсчитывают и затем подкладывают недостающие бюллетени (не пришедших голосовать). Если кто-либо в комиссии проявляет педантизм и требует реального подсчета голосов, то его в следующий раз в избирательную комиссию не включают.
Наше обследование неправильно истолковывать так, что большинство населения СССР настроено антиправительственно. Это не так. Оно показало только, что государственные представительные учреждения в СССР доверием не пользуются. Если почти половина населения не участвует в выборах (а именно это показывает наше обследование), то их правомочность вообще выглядит сомнительной.
В наших условиях равнодушие, а иногда и презрение к советским представительным учреждениям, распространяется на систему представительной демократии вообще. В сознании многих представительная демократия с ее соревновательностью и гласностью или гласной соревновательностью выглядит как «пустая говорильня», как «баловство».Сознание большинства по-прежнему склонно уповать на вождя, на «хозяина», а не на какие-либо институты политической демократии.
Роль реально представительной демократии как фактора активизации социально-экономического развития у нас оказалась в большой степени утерянной. Не отсюда ли столь быстрое (после сравнительно недолгой стадии подъема) нарастание черт консерватизма, костности, разложения в социально-экономической и политической областях жизни нашего общества?
Картина, которая предстала перед нами, вызвала необходимость сопоставления полученных нами данных с идеями классиков марксизма-ленинизма, с идеями Ленина о политической демократии.
Ленин, как известно, предполагал, что при социализме все виды политической демократии, приобретя новый классовый характер, получат дальнейшее развитие. Противопоставляя буржуазной системе выборов советскую систему, он считал, что при капитализме массы являются объектом манипулирования со стороны имущих классов. Советская власть, устранив эти классы от участия в выборах, а затем ликвидировав их, сможет открыть путь к превращению выборов в инструмент подлинного народовластия. Они должны были, по его мнению, играть при социализме большую роль, чем при капитализме. Общий подход Ленина к социализму определялся выдвинутым им положением о том, что «в социализме нет ничего, возникшего в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации»'. Интерпретируя это положение применительно к политической системе социализма, известная немецкая коммунистка Роза Люксембург писала: «Все виды политической демократии, включая выборы в представительные учреждения, получат при социализме дальнейшее развитие и будут по-настоящему определять жизнь общества». Знакомство с практикой работы этих учреждений и системой проведения выборов в СССР показывает, что эти взгляды оказались утопичными.
Наше обследование показывает, что степень манипулирования массами избирателей в условиях социалистического государства оказалась чрезвычайно высокой. С другой стороны, сам институт выборов оказался урезанным. Если при буржуазной парламентской системе он включает в себя такие формы проявления воли избирателей, как 1) выбор между различными кандидатами, 2) уклонение от участия в выборах, 3) поддержка проправительственного кандидата, 4) отказ в поддержке проправительственного кандидата, то в условиях социалистического государства сохранился только один пункт (3). Даже пункт 2 реализовать открыто решаются немногие, не говоря уже о пунктах 1 и 4. В контексте истории мирового рабочего движения с его многовековой борьбой за представительство трудящихся в законодательных учреждениях подобное положение является шагом назад.
Точкой отсчета для марксистов в этом отношении является Парижская коммуна, которая, отстранив от участия в выборах имущие классы, смогла тем не менее создать систему, в которой присутствовал активный соревновательный момент и гласность на уровне, не уступающем буржуазно-демократической системе. Ленин считал, что русская революция не должна ничего добавлять к опыту Парижской коммуны, за исключением одного — она должна победить. Но история распорядилась своеобразно: русская революция победила, но опыт Парижской коммуны она растеряла. Она растеряла опыт и первых лет собственного развития.
В ходе революции и гражданской войны Ленин и партия действовали авторитарно. Было разогнано Учредительное собрание с его многопартийностью. Революция лишила права голоса имущие классы. Не удалось сохранить двухпартийное правительство — левые эсеры выступили против большевиков и были разгромлены. Это обстоятельство рассматривают часто как явление, автоматически ведущее к краху представительной демократии [свобода мнений в условиях гласности, соревновательности в работе высших государственных и (или) партийных учреждений].
Так думают адепты западной плюралистической системы и так, по существу, считают сторонники Иосифа Виссарионовича Сталина. Они на этом основании все успехи советской власти относят на счет своей модели развития. Но нам кажется, что дело обстояло иначе.
В Советской России в первые годы ее существования в условиях однопартийности существовал период, когда сохранялись элементы представительной демократии. Это был, с нашей точки зрения, наиболее яркий период русской революции. Она сумела одержать военную победу, сумела выжить в условиях разрухи, нашла силы ввести НЭП — и все это при сохранении демократических норм жизни партии и ее руководства. Уровень гласности и соревновательности в этот период вполне сопоставим с достижениями Парижской коммуны и положением во многих крупных партиях предста вительной демократии.
На сохранение такого рода партии и надеялись ее создатели, и прежде всего Ленин. Когда в 1922 г. у него появилось беспокойство по поводу ее будущего, он внес предложение, которое так и не осуществили, но которое можно рассматривать как его попытку сохранить неизменными нормы жизни партии. Он предложил увеличить состав ЦК за счет включения в него 50 или 100 рабочих и крестьян.
https://www.golosinfo.org/ru