Сергей и Таня мечтали о ребёнке. Сначала надеялись зачать естественным путём, но отчаявшись, пошли по врачам. У него проблем не было, а вот Тане пришлось лечиться долгие годы. Безрезультатно.
Все вокруг уже привыкли к формуле: Сергей + Таня ≠ дети. Привыкли, что это семья из двух составляющих. Он упрекал её, она злилась. Когда пара живёт лишь ради самих себя, начинается так называемый бытовой маразм. Сначала Сергей загулял. Затем Таня, на почве нервного срыва, слегла в больницу. Он любил её, потому вернулся. Она любила его, потому простила. Но без детей семья распадалась на глазах.
И только когда стукнуло по 45 лет, они отправились в дом малютки. А вскоре им дали разрешение на усыновление мальчика. 5-месячный Рустам стал их отрадой, любимчиком, надеждой и счастьем. Семья словно обновилась и началась с чистого листа.
Первый тревожный звонок прозвучал, когда ребёнку было чуть больше года. Мальчик не шёл на контакт с детьми, часто плакал, не приучался к горшку. В садике вообще не приживался. Отбирал игрушки, топтал куличики, всё разрушал. Рустам был одновременно задиристым и чрезмерно ранимым. Он предпочитал компании исключительно скромных девочек. Мальчиков сторонился. И вообще не любил быть среди людей.
Сергея раздражало, что сын растёт какой-то не такой. Он пытался вовлечь ребёнка в мир мужчин, играя с ним в футбол, ловя рыбу, но Рустам не проявлял никакого интереса. Семья стремилась проводить время вместе. Но Рустам становился ещё капризнее и плаксивей. Таня забегала по психологам. Её уверяли: всё пройдёт, всё наладится.
Не наладилось. В первом классе на уроках Рустам не понимал абсолютно ничего. Добавилась неистребимая тяга к воровству. Он присваивал у одноклассников всё, что плохо лежит: яблоко, ручка, игрушка, мелочь на обед. Все вечера Таня проводила за доверительными беседами и уроками с Рустамом. Сергею сын уже просто действовал на нервы. И папа предпочитал зависать в компьютерных играх или задерживаться на работе.
Дальше хуже. Стало ясно: Рустаму нужна спецшкола, он очень сильно отставал в развитии. Сергей возненавидел его за это. Он обрушил на мальчика все свои несбывшиеся мечты о семейном рае. А Рустам, вопреки всему этому, больше всего тянулся именно к папе, нуждаясь в его любви и принятии. Однако тот отрезал: он мне не сын, он больной. И ушёл.
К 12 годам мальчик убегал из дома, выбрасывал свой мобильный телефон, попрошайничал, воровал. Его нельзя было отпускать одного на улицу. Дома ему тоже не следовало находиться в одиночестве: он включал газовую плиту, пил горстями таблетки, ломал дверной замок.
Расстройство личности, шизофрения, аутизм – все эти страшные подозрения врачей окружили Таню, как злейшие враги. И самое страшное, что в этом окружении она была одна, без мужа. Ей предложили отказаться от ребёнка. Но она не могла предать сына, какой бы он не был. Рустам прижимался к ней, нуждаясь в маминой ласке. Получив порцию принятия, он становился лучше, его поведение менялось. И Таня уволилась с работы, чтобы всецело заниматься только Рустамом.
Они живёт на пенсию и алименты. Каждый день Таня вскармливает детскую душу своей заботой и вниманием. Она слушает его, играет, занимается. Она живёт его жизнь вместе с ним. К 16 годам Рустам становится похож на обычных подростков. Его поведение адекватно, у него даже появились друзья. А всё благодаря тому, что рядом с ним верное, любящее мамино сердце, готовое сполна напитать любовью своего дитя.
Вера Грисиз