Автор: Елена Саммонен
Читайте в журнале Покет-Бук Пролог, Главу 1, Главу 2, Главу 3, Главу 4, Главу 5, Главу 6, Главу 7, Главу 8, Главу 9, Главу 10, Главу 11, Главу 12 романа "Мистерия иллюзий"
Глава 13
Магистр вербует
Выступление братьев в Литлфорде было под угрозой. Причем, в том виноват был отнюдь не Роппер – напротив, мистер Баркер с гениальной простотой сумел договориться с ним о выходном для юных иллюзинистов. Уже второй день Ярвинены занимались поиском пропавшего отца Жанны, и братьям было не до зрелищных представлений. В ту ночь он так и не вернулся домой. Уже утром миссис Бредберри и Жанна стали спрашивать у его коллег о том, как прошел его рабочий день – оказывается, Джеймс тогда даже не появился на своем рабочем месте. Они разговаривали со знакомыми из Нью-Роута, но те утверждали, что в последний раз видели его за день до исчезновения. Уже вечером на ноги был поставлен весь дом – Элиас, Ильмари и Йоханнес, едва вернувшись из театра, отправились вместе с Жанной и ее матерью на его поиски. Лишь Тарья, Аннели и миссис Ярвинен остались дома. Они объяснили это тем, что Джеймс может вернуться в любую минуту и будет ужасно, если ему придется ждать их у запертой двери. Элиас с миссис Бредберри обошли всех рыбаков в округе, спрашивая, не вылавливали ли те из реки мертвое тело. К счастью, никому не довелось разжиться пугающим уловом. Но это мало успокаивало несчастных Бредберри – вокруг еще много глухих местечек, где мог встретить свои муки Джеймс. Весь вечер и до глубокой ночи они шерстили окрестности, но так и не смогли найти пропавшего мистера Бредберри. В пятницу утром Ильмари и Элиас ушли в театр – сегодня спектакль с их участием, а Йоханнес, который не был задействован в постановке по произведению »Ворон» Эдгара По, остался дома. До обеда они с Жанной решили вновь обследовать окрестности.
– И здесь его нет… – с горечью проговорила девушка, когда они обошли вдоль и поперек лес. – Я уже перестаю верить в то, что он жив…
– Вот так же однажды исчез и наш отец… – проговорил задумчиво Йоханнес, заглянув в заросли дикой малины. – Ушел из дома и не вернулся. Говорят, что он жив и счастлив в другой семье… Во всяком случае, так утвержает наша мать. Быть может, извини конечно, и мистер Бредберри решил отвлечься от привычных лиц?
– Ты же сам мне говорил, что он вряд ли пойдет на измену! – дрожащим голосом произнесла девушка.
– Ну а вдруг он просто решил стать отшельником? – предположил Йоханнес. – Порой сам не можешь представить, на что способны близкие тебе люди. Уж лучше бы так, чем лежать мертвым где-нибудь на дне Литла.
– Ах, Йоханнес, что ты такое говоришь?! – воскликнула Жанна, разразившись рыданиями. –Нет, он не должен умереть…
– Нет, нет, не должен, – Йоханнес поспешил утешить девушку. – Просто я не так выразился. Конечно же, с ним все в порядке… Это мы сбились с ног, разыскивая его, а твой отец, наверное, сейчас греется у очага в комнате при трактирном дворе и пьет хорошее вино… Вот отдохнет он от повседневной суеты и вернется к нам, живой и здоровый…
Вместо запланированных четырех часов, Жанна и Йоханнес бродили по Лэнд-Крик добрые двенадцать. Домой они возвращались под покровом вечерних звезд – в это время Ильмари и Элиас уже вернулись домой, поужинали и устроились в гостиной на втором этаже.
– Ну что? – вопрошающе взглянул на них Элиас, когда Жанна и Йоханнес пришли к ним.
– Безрезультатно, – печально произнес Йоханнес.
– По-моему, пора обратиться в полицию, – сказал Элиас. – Сами мы его не найдем.
– Мама сказала, что пойдет в участок лишь в понедельник, – сказала Жанна. – Она надеется, что он до этих пор вернется…
– Наш констебль настолько негоден и глуп, что он ни то, что человека в лесу – собаку в псарне не найдет, – сказал Ильмари. – В Плейг повадились к одному фермеру в курятник воры, так наш Стоун сказал, что ничего страшного – у фермера кур еще много и от него не убудет. Бесполезно к нему обращаться, констебли ведь бесплатно работают – думаешь, им есть корысть хорошо выполнять свои обязанности?
– Спасибо, Ильмари, – сказала Жанна. – Ты умеешь утешить.
Йоханнес, неодобрительно взглянув на него, увел Жанну в ее спальню.
– Любовь моя, я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело… – проговорил Йоханнес. – Но не нужно так убиваться – мы еще не знаем точно, жив твой отец или нет. Поверь мне, тебе нужно приберечь свои силы.
– Как же не убиваться, Йоханнес? – произнесла она, заглянув в его глаза и увидев в них отражение своей печали. – Ты, наверное, не помнишь своего отца и тебе не понять, каково это, терять его…
– Ты его еще не потеряла, – уверял он. – Все будет хорошо…
Йоханнес ненадолго отлучился и вскоре вернулся с початой бутылкой красного вина.
– Я знаю, что сейчас не время, – проговорил он, наливая напиток в фужер. – Но это поможет тебе на время забыть о том, что произошло. В таком случае память – злейший враг, который не дает забыться сном, заставляя лить слезы, жгущие лицо и разрывающие душу. Выпей – тебе станет легче.
Жанна, робко взяв фужер, осушила его. Йоханнес тем временем расправил ее постель и прикоснулся к лентам на ее корсете. Жанна, уже не в силах сопротивляться, просто поддалась ему. Он отыскал ее сорочку и накинул шелковую ночную одежду на ее тело.
– А теперь просто ляг… – говорил Йоханнес, укладывая ее в постель. Он заботливо укрыл ее одеялом и прилег рядом.
Дождавшись, когда девушка забудется тревожным сном, Йоханнес коснулся губами ее щеки и оставил нежный поцелуй на коже Жанны. Он вернулся к братьям, которые, кстати, тоже пили вино. Но не пустое, а с иглами! Это был один из «страшных» фокусов, которым они овладели уже без Магистра. Секрет состоял в том, что Элиас, создавая иллюзию того, что глотает напиток прямо с иглами, незаметно проводит по стеклу фужера магнитом и вытаскивает их. После этого он достает из своего живота прозрачную нить с нанизанными на нее иглами, которая предварительно была закреплена на его коже прочным клеем и спрятана в пупке.
– Это точно произведет фурор в Литлфорде, – сказал самодовольно Элиас. – Если, конечно, не найдутся те, кто упадет в обморок от страха и отвращения.
– А может, не стоит завтра ехать? – проговорил Йоханнес. – В доме горе, а мы оставим Жанну и миссис Бредберри…
– С ними будут мама и наши сестры, – сказал Ильмари. – Мне кажется, что чем больше дома народу, тем труднее переживать трудности. Множество глаз и голосов угнетает, по себе знаю.
– Да и глупо отказываться от такого шанса, – сказал Элиас. – Кто знает, быть может – это судьба. А если и не судьба, то лишний повод показать себя.
– К тому же уже разработаны и согласованы с Магистром номера, – сказал Ильмари. – Мы уезжаем всего на день – Жанна со своей матерью надолго без нас не останутся.
На рассвете братья отправились на Черч-Стрит в Нью-Роуте, где снимал дом Баркер. Он радушно принял, их и уже через двадцать минут они были на улице Железнодорожников, откуда в восемь часов утра отправился поезд до Грин-Хилла, где они должны были пересесть в кэб и достичь на нем Литлфорда. Все необходимое оборудование уже было там – накануне Баркер с братьями Ярвиненами погрузил иллюзионные аппараты в поезд и отправил их в Литлфорд. В два часа дня братья уже были в Доме Изяществ на Колледж-Стрит. Литлфорд был тем городом, куда стекались со всего графства молодые люди, желающие получить образование: здесь можно было узрить Университет Гуманитарных Наук, Музыкальный Колледж, Школу Живописи, Театральное Училище и Литературную Академию имени Уильяма Шекспира. Дом Изяществ представлял собой детское учебное заведение, где можно было получить начальные знания о музыке, хореографии и живописи. Левое крыло огромного здания занимал зрительный зал оперного театра, где иногда выступали приезжие артисты. Сегодня ими были мистер Баркер со своими учениками.
– Не ожидал, что так быстро внесут изменения в информацию на афишах, – говорил Адам, прихорашиваясь перед выступлением. – Еще неделю назад там было лишь одно мое имя, но стоило мне заявить о включении в свою программу ваших номеров, как на афишах появилась ваша фамилия.
– Зря ты, Йоханнес, так красишь глаза…– проговорил Ильмари. – Все равно с головой под воду уйдешь – размажется все.
– Не страшно, – ответил он. – Я поправлю макияж, когда уйду за кулисы менять одежду.
– Ну что, мои юные чародеи, не подведете своего учителя? – спросил Баркер, достав из чемодана флягу с дорогим коньяком.
– Ничего не можем обещать, – ответил Ильмари. – Вообще-то мы уже проделывали трюк с освобождением от наручников, но кто знает… Одно неверное движение – и придется доставать из стеклянного куба уже мертвого Йоханнеса. Но мы постараемся все аккуратно проделать. В конце-концов, сам Гудини до сих пор жив, хотя тысячу раз проделывал тот же трюк, только высвобождаясь из молочного бидона.
– Вот, выпейте для храбрости, – предложил Баркер юношам. – Вы уже большие мальчики –вам можно.
Ильмари и Элиас охотно сделали по глотку из фляги учителя.
– Спасибо, но я не буду, – сказал Йоханнес, отказавшись от угощения. – Как бы не утонуть, расслабившись под действием коньяка.
– Разумное решение, – одобрил Баркер. – Я об этом даже не подумал.
В пять часов вечера Элиас, Ильмари и Йоханнес уже были готовы утонуть в красках шоу: они были одеты в идентичные костюмы, состоящие из строгих черных брюк, фраков в тон и красных рубашек. У всех троих были подведены черным карандашом глаза, чтобы черты лица стали более выразительными. Йоханнесу в целях безопасности пришлось вытащить из левой мочки уха золотую серьгу в виде колечка, которой он обзавелся полтора года назад, когда решил нанести себе это косметическое увечье в память о возвращении домой.
– Выступаете седьмым, восьмым и девятым номером, – сообщил Баркер, который куда-то отлучался. – А я уже пошел.
– Удачи, мистер Баркер, – пожелал ему Элиас.
– Спасибо, вам тоже, – ответил тот, надев на голову шляпу-цилиндр, фирменный убор фокусника.
Пока братья ждали своей очереди, Ильмари, находясь за кулисами, наблюдал за магическими действиями учителя, выступающего перед огромной публикой. Кульминация каждого его действа сопровождалась шквалом аплодисментов и восторженными выкриками зрителей. Элиас проверял наличие «гирлянды из иголок», которая была необходима ему для трюка с глотанием игл. Йоханнес же просто повторял про себя все известные молитвы – на него сегодня возлагалась ответственность не только за номер, но и за собственную жизнь. «Мы ведь проделывали этот фокус без воды, так-то проще…» – думал Йоханнес. – Будет забавно, если я умру на заре своей карьеры иллюзиониста… Маме придется продать моего Викинга, чтобы сколотить мне гроб. Жанна выйдет замуж за Ильмари, забыв обо мне, как о постыдной ошибке молодости, а братья создадут дуэт фокусников, поскольку трио без меня не получится. Господи, на что я согласился?» Мрачные мысли Йоханнеса были прерваны толчком Элиаса в его спину: «Нам пора. Магистр уже представляет нас зрителям,» – сказал он.
На мгновение свет в зале погас и пара рабочих вывезла на сцену огромный стеклянный куб, наполненный водой до краев. Ильмари и Элиас, поприветствовав публику, указали на куб, который, вообще-то, больше походил на прямоугольный параллелепипед.
– Итак, леди и джентельмены, как вы видите, эта большая посудина и в самом деле наполнена водой, – проговорил Элиас, для наглядности расплескавший немного воды вокруг куба.
– Как вы заметили, в моих руках – самые настоящие наручники, которыми пользуются стражи порядка из Скотланд-Ярда. Не бойтесь, они не краденные, – шутка Ильмари явно пришлась по душе публике, судя по волне смеха, прокатившейся по залу. – И я, одним движением руки, ограничиваю свободу своего брата…
Железные браслеты защелкнулись на запястьях Йоханнеса, который предварительно снял фрак, чтобы не намочить его водой.
– Уже через минуту Йоханнес окажется в этом кубе, совершенно лишенный свободы рук, – сказал Элиас. – Он должен освободиться до тех пор, пока не иссякнет кислород, набранный им в легкие. «Неудача означает смерть от утопления» – так звучала реклама маэстро иллюзий Гарри Гудини.
– Это – не фокус, дамы и господа, – заявил Ильмари. – И не иллюзия. То, что вы сейчас увидите – опасный трюк и выполнить его может только человек, обладающий определенной физической выносливостью.
Через пару мгновений веревки, привязанные к запястьям Йоханнеса, подняли его над сценой при помощи специального рычага и он очутился в воде. Элиас закрыл куб тяжелой деревянной плитой, чтобы исключить возможность преждевременного побега Йоханнеса. Затем огромный аквариум был закрыт большой портьерой, чтобы зрители не увидели картину мук и страданий, если, упаси боже, что-то пойдет не так. Йоханнес почувствовал холод, сводящий конечности – вода, хоть и должна быть по всем правилам комнатной температуры, оказалась ледяной. Он дрожащими руками отыскал на обратной стороне рубашки ключ, пристегнутый булавкой к ткани и быстрыми движениями руки освободился от оков, которые могли стать для него смертельными. Йоханнес слышал лишь то, как пульсировала в его голове кровь – он ощущал, как давит на него объем воды, чувствовал, как темнеет в глазах от того, что объем легких сходит на нет. Все мысли мгновенно вылетели из головы, расплывшись по воде искрами ужаса и захватывающего ощущения смертельной опасности. Из последних сил он сдвинул деревянную плиту, и, уцепившись за края куба, дернул за портьеру так, чтобы она упала и открыла для зрителей завесу тайн. Он был синий, дрожащий от холода, но живой. Публика, побледневшая от страха за жизнь юного фокусника, выдохнула с облегчением и послышались громкие залпы аплодисментов. Йоханнес, ступив на землю, взял у Ильмари свой фрак и убежал за кулисы. Там он наскоро переоделся и переобулся – хорошо, что Элиас прихватил с собой сменную обувь для себя на случай, если на улице будет дождь и его туфли загрязнятся. «Надо было мне заранее снять туфли,» – подумал Йоханнес. – А то из-за того, что я медленно соображаю, в них, наверное, от сырости скоро заведутся лягушки.» Взглянув на себя в зеркало, он обнаружил, что по его щеке стекала черная полоска от карандаша и смеси вазелина с угольным порошком, которой Йоханнес красил ресницы. Наскоро стерев с лица испорченный водой макияж, он сделал новый. Только вот ничем не исправишь тот факт, что его некогда прекрасно уложенные волосы стали мокрыми, потеряв свою былую прелесть. Он, заделав их в хвост, снова вернулся к братьям. К этой минуте Элиас уже показал народу, как умеет глотать иглы вместе с вином и доставать их из собственного живота. И вот перед достопочтенной публикой появилось то самое Дьявольское колесо, которое Ярвинены получили в дар от учителя тогда, когда закончили свое обучение у Магистра Адама. Обычно, фокус с колесом демонстрировал Элиас, но сегодня в нем очутился Ильмари. Он, подобно белке, стал крутиться в колесе, а потом, когда его с головой окутал бутафорский дым, Ильмари исчез! Причем, в следующий раз он появился на сцене лишь в конце представления, чтобы поклониться зрителям. Жители Литлфорда, впервые увидев молодых волшебников, были очарованы ими. Зрелый Баркер, посещающий город каждый год, уже наскучил им своими однообразными трюками, а эти юноши зрителям и нервы успели пощекотать, и доставить удовольствие от созерцания новых иллюзий.
После представления мистер Баркер и братья Ярвинены проводили свое время в гримерной комнате. Они уже давно смыли грим и переоделись в повседневные одежды, в которых прибыли сюда. Элиас успел сходить на Рыночную площадь, где купил хорошего вина и закуски – учитель предложил им соблюсти его традиции и покутить после данного ими шоу. Один лишь Йоханнес как всегда остался в стороне – после того, как он побывал в ледяной воде, Йоханнес долго не мог отогреться. Он, укутавшись шерстяным пледом, который нашелся на кресле, что стояло у большого зеркала, сидел, забившись в угол дивана и дрожал всем телом.
– Да ладно тебе, пойдем к столу, – звал его Баркер. – Отчего же ты так замерз? Вода ведь должна была быть теплой.
– Должна, но совсем не обязана, – молвил Йоханнес. – Если искупаться сейчас в Литле, то там, наверное, вода и то теплее будет, несмотря на то, что близится октябрь.
– Безобразие… – проворчал Адам. – Когда я выступал с этим номером, мне всегда подогревали воду. Во всяком случае, в других городах было так – в Литлфорде я не проделывал этот трюк… Чертовы рабочие, им бы только схалтурить.
– Как бы ты не простудился, дорогой Ландыш, – обеспокоенно проговорил Ильмари. – Нам еще домой ведь надо возвращаться.
– Сейчас даже не пытайся отказываться от вина, – сказал Элиас, наливая ему крепкого рому в граненый стакан. – Быть может, изнутри согреешься и не заболеешь.
– Нет ли у вас желания съездить со мной в четверг в Саме-Таун? – спросил Магистр Адам братьев. – Я должен выступить в Клубе рабочих, и мы с вами могли бы дать совместное представление.
– Нас Роппер не отпустит, – сказал Ильмари. – Вы, наверное, не сможете просить его каждый раз, чтобы он нам дал выходной. А наши просьбы для него – пустой звук. Да и не напросишься каждый раз – однажды господин Роппер просто предложит нам уволиться.
– А почему бы вам самим не сделать это? – проговорил Адам. – Вы же можете уйти по собственному желанию, чтобы свободно ездить со мной по королевству, давая выступления.
– На что же мы жить будем? – проговорил Элиас. – В театре нам каждый месяц выплачивают деньги за наш труд, и мы не хотим сесть на шею матери, лишившись работы.
– Думаете, что если вы, покинув театр, перейдете на службу ко мне, то я вас заморю голодом? – рассмеялся Баркер. – Не такой уж я и плохой. Просто мне нужна достойная замена, если вы меня понимаете. Мне уже сорок один год – еще несколько лет и я завершу свою карьеру. Согласитесь, сложные и опасные трюки – для молодых, а не для престарелых фокусников с радикулитом. Уже сейчас я едва решаюсь повторить фокус с освобождением из крепких пут на высоте в пять ярдов над землей. Представьте, что будет, когда я совершенно лишусь былой ловкости и гибкости. Те, кого я учил до вас, в дальнейшем выучились в колледжах, приобретя более земные профессии – никого не привлекает стезя артиста. Лишь вы, работая актерами, мечтаете применить свои знания и умения в области иллюзионного искусства. И видит бог, у вас это отлично получается. Я готов отдавать вам семьдесят пять процентов от своих гонораров, при условии, что вы продолжите дело, начатое мной. В Великобритании не так уж много иллюзионистов и я боюсь, что если каждый из тех, кто промышляет фокусами, не будет оставлять после себя приемников, то наше ремесло канет в лету.
– Ну если вы будете платить нам… – рассуждал Ильмари. – То я, пожалуй, не против стать вашим приемником. Какая мне разница, под чьим началом трудиться – главное, чтобы была возможность содержать себя.
– И не только, – заметил Баркер. – Я слышал, что ты в скором времени собираешься жениться – в таком случае, ты еще сильнее нуждаешься в тех деньгах, о которых не смеешь мечтать, будучи обычным актером.
– Я тоже согласен перейти на вашу сторону, мистер Баркер, – сказал Элиас. – Мне противна работа актера. Я знаю, что даже если мы будем иллюзионистами, актерами нам быть придется – ведь это вид сценического искусства. Только фокусником я мечтал быть всегда, а лицедеем – никогда.
– Йоханнес, твоя очередь высказать свое мнение, – проговорил Баркер, внимательно выслушав его братьев.
– Я бы не против, но… – произнес тот. – Я пока не могу бросить театр, вернее, свою ученицу. Девушка мечтает стать актрисой, я обещал ей помочь. Уйти из театра –значит, потерять с ним связь и закрыть ей туда дорогу. Но рано или поздно мы все равно с ней расстанемся и я уже подыскал себе замену. Осталось только сообщить об этом моей ученице.
– Так сообщи, в чем дело-то? – проговорил Ильмари.
– Именно так я и поступлю, – сказал Йоханнес. – И тогда я присоединюсь к вам, бросив этот театр – у меня туда уже ноги не идут.
– Как же ты бросишь мисс Стюарт? – усмехнулся Ильмари. – С кем же ты враждовать будешь?
– Надеюсь, что не с кем, – улыбнулся Йоханнес. – А она всегда найдет, к кому привязаться.
– Тогда я буду ждать от вас телеграммы, – сказал Баркер. – Как примете окончательное решение – пишите на мой домашний адрес. Нелли известит меня в срок.
– Хорошо, мистер Баркер, – пообещал Элиас.
Уже в половине одиннадцатого Магистр Адам проводил Ярвиненов до площади, откуда они, устроившись в кэбе, отправились в Грин-Хилл, чтобы оттуда уехать в Нью-Роут. Он расставался с ними и чувствовал, что им суждено скоро встретиться вновь. »Сдается мне, что в Саме-Таун я поеду не один…» – подумал мистер Баркер, глядя в сторону кэба, растворившегося во тьме ночи.
Продолжение следует...
Нравится роман? Это результат кропотливого труда. Помогите автору освободить время и создать условия для работы. Поддержите творчество Елены Саммонен денежным переводом с пометкой "Для Елены Саммонен".