В маленьком музее колонии особого режима сконцентрировалась многолетняя история России
Ятаган и балалайки
Бывший работник ГУЛАГа Владимир Кургузов увлекся музейным делом. И кроме материалов о самой колонии, он начал собирать сведения о поселке, рядом с которым она расположена, о людях, живших здесь.
В одном зале хранятся церковные книги на старославянском языке. Тут же православный крест, простреленный несколько раз. По версии хранителя музея, это сделали большевики. В шкафчике со стеклянными дверями, закрытыми на замок, стоит бюст Ленина, рядом газета «Искра». Балалайки, мандолины, гармошки, чучела зверей и птиц, проигрыватели и керосиновые лампы. Утварь из деревенских домов и старинное оружие. Даже турецкий ятаган есть и каменное пушечное ядро. Стоит и древний на вид, но вполне исправный, в рабочем состоянии патефон.
Барак в макете
Понемногу начала вырисовываться и история самой колонии. Она оказалась непрерывно связана с тем, что происходило в нашей стране. Сначала здесь был основан проверочно-фильтрационный лагерь. В годы войны здесь содержались немецкие военнопленные. Один из них, по фамилии Гернер, даже приезжал сюда вместе с родными не так давно.
Сохранились документы тех пор. Один из них, о создании в 1943 году лазарета. Еще один – о ликвидации лагеря №519.
- После войны сюда шли этапы с Воркуты, - говорит Владимир Кургузов. – Для самых буйных был создан штрафной лагпункт. Бандеровцев здесь размещали. Потом основались шпионы и предатели. Всегда был жесткий режим тут.
Как содержались зэки, видно по макету барака усиленного режима образца 1946-1960 годов. Условия были тогда совсем не санаторные.
У Кургузова солидная коллекция «творчества» заключенных. Самодельные заточки, пистолеты, болванки для гранат. В толстом томе подшивки «Роман-газеты» тайник для ножа.
Кстати, оружия в музее полно. Здесь и маузеры, и берданки, и сабли, и штык-ножи, патроны, даже пулемет есть.
- Как-то обстреляли вышку с часовым, - вспоминает Кургузов. – А через несколько лет нашли в лесу духовое ружье, переделанное под стрельбу малокалиберными патронами. Сейчас оно тоже экспонат, вполне, кстати, исправный. Тут же висит форма солдатская, офицерская, папахи. Отдельно хранятся награды, переданные сотрудниками в музей.
Политические зэки
Во времена Советского Союза ИК-35 была широко известна за пределами Пермской области. Еще бы, ведь здесь отбывали свои сроки диссиденты, политические заключенные. Среди них такие личности, как Владимир Буковский, Натан Щаранский и другие.
- Помню я их, - говорит Владимир Кургузов. – Они очень выделялись на общем фоне лагерного контингента. Очень вежливые и культурные были. Обращались ко всем на «вы», и требовали, чтобы к ним так же обращались.
Но не всем надзирателям, или, как их официально называли, контролерам, давалась культура общения. Один прапорщик-туркмен постоянно становился объектом жалоб со стороны политических. Он плохо говорил по-русски, и все время тыкал диссидентам. Те возмущались.
На память о пребывании «политиков» в музее хранятся лицевые счета. Здесь записывались суммы, истраченные ими на покупки в лагерном магазине. На прикрепленных фотографиях совсем молодые лица диссидентов.
- Вот они стали писать, как уехали за границу, что их тут колотили, издевались, - вспоминает Кургузов. – Да кому было охота связываться с ними! Тут же постоянно надзор такой был. К тому же их всех по делам КГБ посадили, а колония тогда входила в МВД. А между этими учреждениями всегда контры были. Так что никаких происков.
Быт у политических был получше, чем у прочих сидельцев, тех, что по уголовным статьям. Было их немного, находились отдельно. Кормежка под постоянным контролем начальства.
Кроме того, диссиденты выписывали очень много прессы. Каждый день из колонии ездил автомобиль на почту на станцию Всесвятская. Письма, газеты, журналы получали для них.
Сейчас о тех временах напоминает памятная доска на стене одного из зданий в обрамлении колючей проволоки «Отсюда уходили на волю последние политические заключенные коммунистического режима».
Скоро выставка
Всего в музее, хранимом Кургузовым, более полутора тысяч экспонатов. А сколько документов, книг, он и сам не знает.
- Я же один здесь, - говорит он. – Времени совсем нет. Даже каталог составить некогда.
А приезжают сюда со всего мира. В книге отзывов отметились посетители из США, Германии, других стран. За год бывает 400-500 человек. А всем занимается один человек.
Раньше к работе Кургузова относились как к необычному увлечению. И помогали ему только сотрудники колонии.
Сейчас, правда, его трудами заинтересовались. Кургузов готовит передвижную выставку. Отбирает экспонаты, документы. За каждым документом, за каждым экспонатом маленького самодеятельного музея в колонии, что укрылась в далекой таежной глуши, человеческие судьбы. Тысячи людей, кто по справедливости, а кто и невинно осужденный побывали здесь.
- Мы жили, как и страна жила, - говорит Кургузов. – В бараках, без всяких удобств. Постепенно улучшалось, конечно житие. И у сотрудников, и у осужденных. Столько здесь всего произошло. И надо сохранить все это в памяти людей.
Конечно, было бы неплохо получить шефство над этим заведением со стороны краевого музея. Но собранные здесь материалы мало кого интересуют. А ведь о временах, когда на Западном Урале были десятки лагерей и здесь находились тысячи заключенных, об этой стороне нашей жизни практически ничего не известно.
Кстати
Не так давно, в 90-е годы, охотники в тайге наткнулись на останки лагеря. Поваленные вышки, сгнившие бараки, колючая проволока на упавших столбах. А что здесь было? Кто здесь мучился? Этого выяснить так и не удалось. Скорее всего, здесь жили переселенцы, сосланные сюда за разные явные и мнимые преступления против советской власти.
Люди старшего поколения, жившие на севере края, помнят, как в лесу они видели плакаты «Чекисты, помните побег Павлова!». А кто это Павлов, явно доставивший немало головных болей правоохранительной системе той поры, никто и не знает.