Грабин Василий Гаврилович, семья которого жила очень бедно, появился на свет на Кубани, в станице под названием Старонижестеблиевская. Случилось это 29 декабря 1899 года. По национальности - русский. Отец будущего конструктора служил фейерверкером в артиллерии и работал мастеровым. В семье было 10 детей. Ему довелось поработать клепальщиком, котельщиком, рабочим на мельнице, на почте. Помимо этого, дополнительных трудностей добавляли местные особенности, ведь Кубань - казацкий край, а потомственные казаки всегда имели свои традиции, которые не очень способствовали хорошим отношениям с другими жителями этого региона, не являющимися выходцами из этого воинского рода. Жизнь была тяжелой в материальном плане, и потому Василий Гаврилович уже в 11 лет был вынужден начать свою трудовую деятельность.
Рассказывают, что в начале 1937 года судьба талантливого артиллерийского конструктора Василия Грабина висела на волоске. В Главном артиллерийском управлении шептались о расстрельном приговоре и высшей мере для "вредителя Грабина".
К тому моменту КБ Грабина доводило до ума новую 76-миллиметровую дивизионную пушку Ф-22. Работа была новаторская, в конструкцию орудия было заложено множество прогрессивных идей, ранее в артиллерийских системах не использовавшихся.
Понятно, что новые решения вызывали сопротивление у привычных к старому кадров. К тому же, прежде, чем каждое новое устройство заработает как надо приходилось доводить каждый такой элемент до ума, устранять недостатки, дорабатывать, переделывать. Создавать новое всегда трудно, в условиях же максимальных температур и напряжений, присущих артиллерийской стрельбе, - это и вовсе задача для героев.
Одним из интересных решений новой пушки был необычный полуавтомат затвора. От недоброжелателей поползли слухи, что изобретенный Грабиным полуавтомат, конечно, работает первое время неплохо. Но по мере настрела пушки, при тяжелых режимах стрельбы, когда ствол раскаляется до сотен градусов, затвор постепенно совсем отказывает.
Ни в расчетах конструкторов бюро, ни в результатах заводских испытаний ничего подобного не происходило и происходить не могло. Более того, полигонные испытания гоняли пушку и большими настрелами, и усиленными зарядами, и разрушительной для пушки стрельбой с бетонных площадок - все работало как надо.
Слухи становились все упорнее. Хуже всего было то, что готовые пушки уже какое-то время поступали в войска. Подтвердить сейчас такой серьезный дефект конструкции - значит поставить под удар саму судьбу новой дивизионной пушки в армии.
В итоге на завод прибыла совместная делегация Артиллерийского управления и Главного инспектора артиллерии. Коллективу КБ и лично Грабину предъявлены серьезные обвинения - орудие, поставляемое в войска, браковано, негодно для несения службы в боевых условиях. Год на дворе, напомню, 1937-й. Заканчиваются такие истории обычно у ближайшей стенки.
Конструктор пытался доказать комиссии, что завод никогда не получал никаких претензий по таким дефектам выпускаемых орудий. Что новая конструкция затвора хороша и должна служить намного дольше и надежнее традиционных схем. Проверяющие были глухи к любым аргументам - вредительство конструкторов налицо.
Грабин решается на отчаянный шаг. Он предлагает комиссии ГАУ - выбирайте из цеха любую серийную пушку и везите завтра на полигон. По своему выбору определите сколько снарядов нужно отстрелять и в каком режиме. Если пушка откажет - тогда и будем говорить о вредительстве. Начальник комиссии согласился.
Утром на полигоне конструктора Грабина ждал сюрприз. На проверочную стрельбу, которая должна была решить его судьбу, неожиданно прибыл Ворошилов и сам товарищ Сталин. Видимо, прошел доклад по инстанциям о таком вот состязании на живучесть орудия.
ГАУ предложило испытывать пушку по-серьезному: 300 выстрелов затри часа, с перерывами для охлаждения ствола орудия. В реальном бою такой запредельной нагрузки никогда не бывает, но у серийного орудия должен быть запас прочности.
Грабин покивал, после чего попросил начальника полигона выложить у орудия в полтора раза больше - 450 снарядов. И стрелять без перерывов. Пушка позволяла при опытном расчете выпускать по 18-20 снарядов каждую минуту. Каждые три секунды по выстрелу, в темпе вальса раз-два-три-выстрел, раз-два-три, раз-два-три...
Пошла непрерывная стрельба, земля дрожала, голова гудела от непрерывной оглушительной канонады. Орудие грызло снаряды как семечки и плевалось дымящимися гильзами. Ствол стал греться, задымилась, а потом и вовсе загорелась краска на пушке. Но расчет продолжал и продолжал забрасывать новые снаряды.
Полуавтомат затвора работает четко, раз за разом выбрасывает со звоном отработанную гильзу. Две сотни выстрелов, три сотни, триста пятьдесят. Пушка держится на ура. Расчет устал, с трудом, но выдерживает нечеловеческий темп стрельбы. Раз-два-три, раз- два-три, раз-два-три...
Вот уже 440 выстрелов, 441... последний снаряд и... 450-й выстрел, снарядный ящик пуст. На полигоне повисла звенящая тишина. Новаторский затвор отработал без запинки. Всю гору снарядов пушка перемолола не за три часа, а всего за 25 минут!
Товарищ Сталин молча подошел к пушке, достал папиросу и закурил от раскаленного ствола. Вождь повернулся к пристыженным представителям ГАУ и сказал:
После этого испытания замечательная пушка Ф-22 была рекомендована ГАУ для серийного выпуска на еще двух артиллерийских заводах.