Олеся Мазняк - первый человек, которого встречают посетители новосибирского офиса благотворительной организации "Русь сидящая". Сюда приходят родственники заключенных. Отчаявшись в попытках самостоятельно помочь своим близким, оказавшимся за решеткой, люди идут к правозащитникам. Здесь они получают психологическую и юридическую поддержку. Иногда, благодаря этой помощи, родственники добиваются смягчения приговора для своих родных.
Олеся - волонтер "Руси сидящей". Она совмещает работу с уходом за пятилетней дочкой с ограниченными возможностями. А в новосибирском СИЗО находятся ее 21-летний сын Святослав и муж Петр. Олеся рассказала мне о том, зачем она пришла в благотворительную деятельность и как пережила первые месяцы после ареста близких.
Хозяйка офиса
Олеся, чем вы занимаетесь в "Руси сидящей"?
Я встречаю посетителей, консультирую их здесь в офисе, а также дистанционно. Когда они приходят с реальным делом, с документами, я организую запись на консультацию с юристами. Стараюсь помочь психологически.
Я правильно понимаю, что вы - первый человек, которого люди здесь видят?
Да, именно так. Иногда я просто разговариваю с людьми. Им нужно общение, поддержка, понимание того, что они не одни в такой ситуации. Мы как бы обмениваемся энергией, это очень важно.
Когда вы сами пришли в "Русь сидящую"?
О, это огромная удача в моей жизни. Первое знакомство было с Ольгой Евгеньевной Романовой (глава "Руси сидящей" - прим. И.К.). Она с командой приехала к нам в прошлом году. Сначала мы с другими родственниками заключенных просто пришли рассказать о своих историях. Позже мы познакомились с Ольгой и ее командой уже более близко. Осенью они предложили мне быть руководителем офиса в Новосибирске. И 1 ноября прошлого года мы официально открылись.
Первое время было просто эгоистичное желание: лечь и умереть.
Олеся, какова ваша личная история? Что привело вас к этой работе?
Мою семью коснулась тюрьма, "наркотическая" статья (ст. 228 УК РФ - прим. И.К.). Это случилось с моими сыном и мужем. Между собой они отчим и пасынок. Они долго сидят в СИЗО, с 26 февраля 2015 года, четвертый год пошел, а приговора еще нет. Это долго и тяжело. В исправительной колонии легче, там и работа есть, и учеба. Там немного уже другая жизнь.
Когда их арестовали, сказать, что мне «было тяжело» - это ничего не сказать. Но я справилась. В СИЗО, когда я встречаюсь с людьми, которые только столкнулись с таким горем, вижу в них себя. Даже до того, как я пришла в "Русь сидящую", у меня было желание как-то облегчить родственникам заключенных первые дни. Это такое время, когда тебя не просто словно окатили ледяной водой, а ты просто не понимаешь, это реальность или нет. У каждого этого проходит индивидуально, но видение мира обязательно смещается. Может быть, раньше человек даже не слышал о тюрьме или смотрел на нее отстраненно - "там ведь сидят преступники"! Но столкнувшись с тюрьмой, ты понимаешь, что там очень много людей и невиновных, и виновных, но не в той мере, в какой их обвиняют. Много таких, кто виноват совсем не в том, что ему предъявляют. Но, конечно, есть и контингент, которые за дело сидят.
И вот ты пережил это. Первое время хочется общаться людьми, чтобы тебя услышали, поняли, какую-то информацию дали. Ведь те мифы, которые у нас сложились, совершенно не соответствуют тому, что там реально происходит. Затем получаешь эту информацию, вникаешь. А потом полученные знания и опыт хочешь как-то транслировать, делиться им. Хоть чем-то помочь людям.
Первое время после ареста близких вы были в ступоре?
Первое время было просто эгоистичное желание: лечь и умереть. Спрятаться, засунуть куда-нибудь голову. Мне потом даже было стыдно от этого. Не хотелось проживать, проходить этот путь, настолько он выглядел тяжелым. Но потом я посмотрела на своего другого ребенка, Ангелину. Тогда ей было два года, она с ограниченными возможностями. И я поняла, что я даже не имею права так думать. Поэтому, моими задачами стали забота о дочери и поиск работы.
Еще месяца не прошло после их ареста, но я устроилась в кинотеатре кассиром, в ночные смены. Меня спрашивали: "Ты вообще готова идти на работу?" Я отвечала: "Это не важно, у меня ребенок, съемная квартира, мне надо на что-то жить". И вот ночью я работала, а утром бежала в СИЗО. Первые три месяца мой муж был в СИЗО в Барнауле, а сын здесь. Я осталась тут, но ездила и в Барнаул.
Сначала у меня было ужасное состояние: недостачи, я где-то просчитывалась. Но потом я сориентировалась. Часто были и слезы. Когда, например, подходили подростки, я в них видела своего сына. Они пришли на фильм, живут жизнью, а мой сидит. Было непросто, но я делала что-то всегда. Сначала для своих, потом и для других.
Вторую часть интервью читайте завтра. Олеся расскажет о том, как родственники заключенных создали свою неформальную организацию, а также о том, зачем биться с врагом, которого нельзя победить. Читать продолжение.