До «Пятидесяти оттенков» были «9 1/2 недель»: спешащий и в то же время безжизненный Нью-Йорк 80-х годов с его шумными барами и постельными историями, блошиными рынками-ярмарками и домашними вечерами, которые наполнены табачным дымом и разговорами о современном искусстве. Бесформенные плащи с болтающимся поясом и колючие свитера, массивные золотые украшения; утренние газеты на ступеньках и китайские лапшичные, зажигающие к вечеру вереницу красных бумажных фонарей: как символы поп-музыки «новой волны» и уходящей в прошлое пластинки «женщины, поющей блюз»
Жизнь разворачивается на центральных улицах города энергичной композицией The Best Is Yet to Come со словами об оптимизме и верой в то, что самое лучшее впереди. Это песня сильной и независимой женщины, с которой ассоциируется Элизабет (Ким Бейсингер), уверенно шагающая сквозь толпы людей в грубых ботинках и сером пальто. У нее потерянный взгляд, обрамленный жирной черной подводкой, пытающийся зацепиться хоть за что-нибудь близкое душе.
Впервые она столкнулась с его блестящими глазами и любезной улыбкой в продуктовой лавке. Галантность мужчины привлекла ее внимание лишь ненадолго. Купив зелени и овощей, Элизабет ушла, а в оглядках незнакомца уже не было заметно. Однако расставание оказалось мимолетным и переросло в долгие встречи и отношения. Поначалу дружеские прогулки по набережной со связкой воздушных шаров переросли в романтические трапезы в ресторанах, шипящие песни Билли Холидей и легкие поцелуи. Позже появились смятые простыни, подарки в виде белья и чулок, повязки и плетки — «темные» порывы, которые утаивал в себе внешне кроткий Джон (Микки Рурк). Сторона его скрытых желаний манила испробовать их не только в фантазиях, но и в реальности, без раздумий о том, что опасная иллюзия может привести к саморазрушению.
Мысли Джона воплощались, затягивая глубже Элизабет. Она поддалась искушению после проделки с завязанными глазами, когда по ее разгоряченному телу проводился тающий кубик льда. Пожалуй, после этого девушка дала волю и своим потаенным инстинктам: в белой расстегнутой рубашке и юбке-карандаш она расслаблено устроилась перед проектором, щелкая картины художника, чья выставка должна была проходить в галерее, где она работала. «Пыльные» световые лучи пронизывались стонами, механическими ритмами и холодным голосом Энни Леннокс.
Джон видел в подруге чувственную, эмоционально стойкую натуру, способную помочь ему. Поэтому доверившись, она сливалась вместе с ним в воздух, наполненный страстью: забавной, жестокой, местами абсурдной. Их игры на кухне — это нежная прелюдия к ужину. Он кормил ее ягодами, дрожащим желе, макаронами, халапеньо, в конце разлив по коже толстый слой меда. На фоне веселые куплеты про тосты и варенье Bread and Butter The Newbeats. Их прогулки под дождем с зонтом и без, в кожаных туфлях и шляпе-котелке — это повод посмеяться и согреть друг друга теплом сердец (Slave to Love). Их занятия любовью в подворотне под канализационным потоком воды — яркий всплеск безумного влечения, которое томилось весь день (Eurasian Eyes).
Танец Элизабет под песню Джо Кокера You Can Leave Your Hat On стал абсолютным слиянием родственных душ, когда уже нет места стеснению и замкнутости. После нажатой зеленой кнопки Power сатиновая сорочка колыхалась в теневых полосках жалюзи, повторяя каждое совершаемое телодвижение, а тарелка с попкорном все же была отставлена в угол.
Тем не менее кто-то рано или поздно должен был сломаться под натиском навязчивых идей, поставив точку. Связь истощилась и выдохлась, как бутылка так и недопитого ими шампанского. Элизабет ушла. Продолжения история с ней не имела. Фильм оставляет неоднозначное послевкусие, возможно, приятное. Его, конечно, можно распробовать и воплотить в жизнь, правда, с аккуратностью и знанием меры. От большого количества вязких кондитерских консистенций на теле оно становится не только сладким, но и отвратительно липким.
Слушать трек-лист ost Nine ½ Weeks: