ЭМОЦИИ

Считается, что основная задача психотерапевта — создать клиенту безопасную среду для проживания эмоции. Чтобы клиент получить возможность «исправляющего переживания», «второй раз — не такой, как первый». Для этого психотерапевт должен демонстрировать уважение к личности (принятие), понимание (признание тех эмоций, которые тот испытывает, и индульгирование его права чувствовать именно так, как чувствуется), сочувствие (сожаление, что человек переживает переживание) и тайное знание, что человек переживет его, адаптируется к факторам/ устранит факторы, вызывающие это переживание, просто пока сам об этом не знает.

Первыми психотерапевтами для малыша выступают мама и папа. Ньюфелд много внимания уделяет «слезам тщетности», которые захватывают малыша, когда он сталкивается с переживанием ограничений мира. Тайм-ауты, кстати, в его интерпретации, — это беспроигрышное средство отвергнуть малыша, сказать ему «когда тебе плохо, ты мне не нужен». Слезы тщетности — неизбежны. Но малыши, которые нашли в этот момент заботливые руки, — быстро утешились и, ассимилировав опыт, побежали дальше исследовать горку, с которой только что навернулись. Малыши, которые в этот момент заботливых рук не нашли, образно говоря, остаются в травматичном недоумении, с непережитой эмоцией (тем более, если речь о переживаниях посложнее падения с горки), им не до исследования мира, потому что надо удовлетворить витальную потребность — в контейнировании эмоции.

Контейнирование эмоций — способность выдерживать различные виды психической энергии. Например, мама не разрушается от слез ребенка, не возрыдает сама, не впадает в безумие, бегая по детской площадке и вырывая из прически волосы, а обнимает его, гладит по ушибленному месту, целует, разговаривает сочувственно, ведь знает, что «бо-бо» сейчас пройдет. Или, если малыш стукает ее совочком в гневе, ей не вступает в голову, что ее не уважают, или несут ей угрозу, или надо загасить с ноги, наорать, или как минимум, отчитать. Или, например, психолог не раздражается на клиента в аффекте. В общем, контейнирование — это понимание и сочувствие эмоциям, обуревающим другого человека, а не ощущение, что они атакуют тебя.

Если родители благоразумные и теплые, человек незаметно и плавно перенимает их способность обеспечивать себя безопасной, принимающей средой, обслуживать свою психоэмоциональную сферу, контейнировать свои эмоции. Если родители неразвитые, отвергающие, холодные, человек еще в детстве начинает испытывать дефицит принятия, понимания, сочувствия, и «по умолчанию» (т.е. без проработки) становится «завязан» на поиск этого во внешнем мире. Дальше — кому-то везет в поисках принимающей, понимающей, уважающей стороны, но тем, кто вышел из деструктивных семей, и продолжает жить с непроработанной травмой, — к сожалению, чаще нет.

Меж тем, это не более, чем привычка желать получить безопасную среду извне. Если нет ее, не сложилось, значит, этап выпал, но можно переходить к следующему — где человек сам себе безопасная среда. Как это сделать с травматичным анамнезом?

1. Разделить себя и свои переживания.

Переживания (эмоции), которые вы чувствуете, — это нечто приходящее к вам, что вам придется пережить ровно в том виде, в котором оно пришло. Не ваш выбор, что оно к вам приходит, а совокупность предшествовавших обстоятельств. И наиболее повлиявшие на это обстоятельства были, скорее всего, наиболее вне вашего контроля, доверчиво восприняты от значимого взрослого некритичным детским сознанием. Поэтому попытку пренебречь тем, что вы чувствуете, или наступить на свое право чувствовать, что чувствуется, или попытку дать оценку чувствам как «неправильным», можно назвать наивной попыткой отрицать реальность. Чувства бывают, действительно, неудобные (тяжелые, норовящие обнаружиться в неподходящее время, как и в туалет может хотеться в неподходящий момент), но «неправильными» они быть не могут, как не может быть неправильной температура или нарыв.

Испытывать, переживать переживание (как отдельную субстанцию, посетившую нутро личности) и обслуживать его как характеристику самого нутра (компенсаторными действиями, т.е. направленными на стабилизацию внутреннего дискомфорта внешними усилиями) — разные вещи. Допустим, человеку больно быть отвергнутым любимым. (Особую резкость это чувство приобретает при попадании на непережитую травму отвержения, умело организованную значимым взрослым в детском возрасте). Чувствовать переживание — это признать острый дискомфорт, а лучше — цепочку предшествовавших корреспондирующих травматичных событий, проживать дискомфорт как дискомфорт (мне сейчас больно, мне страшно), помогая слезами, а хоть бы и не за один раз. (Глупостями типа «мальчики не плачут», кстати, мужчинам зараз и отрицают переживание, и не демонстрируют понимания, и блокируют возможность проживания со смазкой, что неумно, я считаю). Обслуживать переживание — это стремиться уклониться от переживания дискомфорта, например, звонить вновь и вновь, писать e-mail’ы, обсуждать его с друзьями, поехать к дому, звонить в дверь, наполнять свой профайл в соц.сетях напоказ, напиться, наестся, занять себя чем-нибудь — любое внешнее действие, направленное на то, чтобы уклониться от столкновения с внутренним дискомфортом.

2. Разделить своё поведение с собой и с социумом.

С собой надо быть честным в уязвимостях, желаниях, своем внутреннем мире, как он есть. С социумом — нет, не со всеми, неполностью, по ситуации. Таким образом, вам не нужно будет оценивать себя с точки зрения социума, пытаться глядеть на себя чужими глазами, подгадывать, способны или не способны они вас не принять, достаточно ли вы под некий абстрактный вкус хороши. Можно дать себе полное право иметь любые желания и быть любым по своему вкусу. А социуму демонстрировать не свой внутренний мир, а удобное социуму для получения нужного от него. Психологи используют термин «ложная идентичность», но преимущественно в негативном контексте, мол, какой неконгруэнтный притворщик. Меж тем, я считаю, алкать понимания и принятия своего внутреннего мира, теплоты от всех встречных — яркий признак дефицита собственной способности обслужить себе свой внутренний мир. Вообще, вопрос наполовину риторичен. Если я чувствую «вот идиот», а произношу «вряд ли нам удастся сойтись в интересах», в чем конкретно здесь мой внутренний мир? В первом, во втором, в разрыве между ними, или и в том, и в другом, и третьем в комплексе? Я не буду отрицать себе собственные чувства, но выразить их вовне было бы невыгодно, да и претенциозно, что уж — мое индивидуальное негативное мнение — мое лишь индивидуальное негативное мнение. В общем, как неэффективно бегать на мороз в трусах, так неэффективно и в социум со всеми распахнутыми уязвимостями.

3. Признайте, что оценка чего бы то ни было отражает всего лишь индивидуальное удобство использования. Что вас, что вами. И тогда сможете конвертировать любое «ты плохой» в «применять тебя к себе мне крайне неудобно». Сюда же — «what’s wrong with you», «ты странный», «с твоим сложным характером».

Строго говоря, нельзя быть со сложным характером в пустой комнате. Для оценки сложности чьего-то характера всегда нужен второй человек. А дальше, как минимум, 2 варианта:

(а) сложным характером отдельные люди называют чье-то неудобство для них, то, что кто-то смеет иметь свои желания, стремиться к их реализации, не допускать пренебрежения своими интересами. Какой вывод можно вывести из того, что кто-то готов убедить другого человека в ущербности его потребностей, лишь бы не потерять в своем комфорте? О его зрелости, о правильности выбора такого человека?

(b) сложным характером отдельные люди (и я) называют неумение заявлять свои желания прилично, уважительно, мягко, не умаляя ценности и достоинства другого человека, но в достаточной мере последовательно, вплоть до мягкого и деликатного расставания со всем тем, с чем не по пути. Если довести до безупречности форму (b), то можно даже не задумываться о «сложности» или «плохости» содержания самих притязаний (a). Единой мировой иерархии адекватности притязаний и чувств не существует, равно как и судей адекватности, хотя особо претенциозные граждане незамутненно считают себя таковыми. Любой человек вправе желать, чего ему угодно. Единственный риск, что он не успеет найти всех тех, кто удовлетворит его ожидания, но это не так уж и непереживаемо.

4. На развилке выбора / перед принятием решения часто не хватает информации (о других обстоятельствах, о реакции другого человека и пр.). Заметьте этот момент, когда и рад бы сделать любой ход (хоть вдоль себя, хоть поперек), но совершенно неясно, какой именно поможет желаемому результату. Зато потом, после, информация раскрывается, полученный опыт интегрируется в сознание, как будто он сто лет там и был, и начинает казаться, что очевидное было очевидным и до развилки. Это не так, не было. И, конечно, кажется, что невыбранный вариант мог бы быть лучше выбранного. Это не факт, может, мог бы, а может, нет. Корить себя за непредусмотрительность или не проницательность здесь нет оснований.

В конечном счете, пережить неэффективность отдельных решений/выборов легко, если думать «сам налажал, сам расплатился, мое дело», не хватало себя еще и вдогонку поедом съесть.

Психолог и психотерапевт в СПб

Источник: http://matilda-bella.livejournal.com/