- Надежные востоковедческие источники в столице России сигнализируют: на объектах Москвы вдруг замечены корейцы. Не представители нашей собственной почтенной корейской общины и не те, кто приехал из Южной Кореи заниматься бизнесом. А строительные батраки из закрытой от внешнего мира КНДР, которые компактной бригадой работали в Москве на одном из объектов под присмотром соплеменника с колючим взглядом. На неожиданный вопрос на родном языке они неосторожно признались, что приехали с севера Кореи, но от дальнейших разговоров решительно отказались.
- Впрочем, Москва для рабочих из КНДР — пока экзотика, их в основном можно встретить на нашем Дальнем Востоке. Про жизнь северокорейских гастарбайтеров в России рассказывают ужасы, их судьбу сравнивают с участью узников концлагерей. Однако в любом случае это концлагеря особенные — зэки часто сами рвутся туда попасть. Стать командированным рабочим в России — мечта многих жителей Северной Кореи, это надежда на перемены в судьбе.
- Ненадежных в Россию не пустят
- Цели номенклатуры в КНДР — карьера, казенная машина, квартира в новом многоэтажном доме в Пхеньяне, доступ в валютный магазин. Попасть в этот круг большинству населения невозможно. Но у простолюдинов есть свой путь к маленькому счастью. Например, стать спекулянтом или снующим в Китай контрабандистом, что прибыльно, но чревато. Или же получить путевку на работу за границу — в Россию или Китай, а может, и подальше.
- В Китае, конечно, для рабочего из КНДР жизнь понятнее — там много соотечественников-корейцев, легче сориентироваться. Но в России, с другой стороны, вроде бы выгоднее: по свидетельствам опрошенных японскими журналистами северокорейских перебежчиков, если сильно повезет, можно за три года командировки скопить аж тысячу долларов. А то и две. На такие деньги в Северной Корее (не в Пхеньяне, конечно) можно, как говорят те же перебежчики, построить приличный дом.
- В Россию на работу посылают только тех, кто пользуется доверием, — путь туда, например, закрыт несчастным, имеющим родственников в Южной Корее. Однако и у отборных, благонадежных, прошедших все проверки гастарбайтеров жизнь в России — не сахар. Вот, например, рассказ бывшего северокорейского рабочего — как его записал мой коллега из газеты «Асахи».
- Этот человек вызвался поехать в РФ еще в сентябре 1995 года. «Поехал ради еды», — говорит он. Был направлен на лесоповал у станции Тыгда в Амурской области, где в лагере, охраняемом сотрудниками госбезопасности КНДР, было около 7 тысяч северокорейцев. Рубили сосну, 65% — России, 35% — вывозили в КНДР. Работа — с 8 утра до 10 вечера, месячную норму — 3 тысячи кубометров древесины выполнить почти невозможно. Ежегодно в различных инцидентах на лесоповале гибли по 3-4 человека. В хороший сезон заработок достигал 2-3 тысяч долларов в месяц, но в среднем получалось долларов по пятьсот. 70% из них забирало государство — как свою законную долю.
- «Самая большая реально полагавшаяся мне на руки сумма была 160 долларов за месяц», — рассказывает гастарбайтер. Половину из нее начальство тоже отсылало в КНДР — вроде бы его семье. Но и оставшиеся деньги он видел только в ведомости — мол, выдадим потом, на родине. Срок командировки был три года, но гастарбайтер всеми силами прислуживал в лагере партийному начальству, офицерам службы безопасности — и ему позволили остаться в России. Собачья верность помогла и в дальнейшем: с 2000 года этого рабочего стали отпускать с лесоповала на левые подработки — деньги он частично отдавал начальству, из «остатков» копил заветную «тысячу долларов». Выходов из лагеря в российскую жизнь становилось все больше, на воле завел знакомства и вдруг возмечтал о свободе. Короче, в январе 2005 года в очередной раз отпросился у начальства «на недельку» и в лагерь не вернулся.
- Из таких же беглецов сколотил бригаду шабашников-нелегалов. Жили в страхе, врозь, опасаясь северокорейской службы безопасности. Говорят, российские власти добрые — беглецов не ловят. Но их пытается выследить служба безопасности лагерей — и часто удачно. Пойманным к ногам на всю длину привязывают доски, а поверх натягивают брюки. На несгибающихся ногах (чтоб опять не убежали) под конвоем проводят в лагере перед строем рабочих, а потом отправляют на родину. Судьба этих людей понятна — концлагерь, уже настоящий.
- «Двое из моей нелегальной бригады умерли от болезней, — рассказывает беглец. — Я хочу перебраться из России в Южную Корею, но денег на это нет. А на родине меня смерть ждет».