В романе "Идиот" князь Мышкин несколько раз рассуждает о смертной казни. Для меня именно эти рассуждения являются одним из самых ярких и запоминающихся за всю книгу:
"Убивать за убийство несоразмерно большее наказание, чем самое преступление. Убийство по приговору несоразмерно ужаснее, чем убийство разбойничье. Тот, кого убивают разбойники, режут ночью, в лесу или как-нибудь, непременно еще надеется, что спасется, до самого последнего мгновения.
Примеры бывали, что уж горло перерезано, а он еще надеется, или бежит, или просит. А тут, всю эту последнюю надежду, с которою умирать в десять раз легче, отнимают наверно; тут приговор, и в том, что наверно не избегнешь, вся ужасная-то мука и сидит, и сильнее этой муки нет на свете. Приведите и поставьте солдата против самой пушки на сражении и стреляйте в него, он еще все будет надеяться, но прочтите этому самому солдату приговор наверно, и он с ума сойдет или заплачет.
Кто сказал, что человеческая природа в состоянии вынести это без сумасшествия? Зачем такое ругательство, безобразное, ненужное, напрасное? Может быть, и есть такой человек, которому прочли приговор, дали помучиться, а потом сказали: «Ступай, тебя прощают». Вот эдакой человек, может быть, мог бы рассказать. Об этой муке и об этом ужасе и Христос говорил. Нет, с человеком так нельзя поступать!"
Такое горячая и категоричная точка зрения на смертную казнь сформировалась у Достоевского неслучайно. Он на своей шкуре испытал страх, которые накрывает человека перед смертью. Осознал, что пути назад нет и он умрет через несколько минут. Но за несколько минут до смерти услышал помилование.
Казнь Достоевского должна была произойти 22 декабря 1849 года. Вместе с другими участниками "пятниц" Петрошевского он был обвинен в политическом преступлении.
А политическое преступление состояло в рассуждениях о свободе, цензуре, о безобразии крепостного права, о продажности чиновничества. А ещё в чтении и распространении слишком уж либерального письма Белинского к Гоголю.
Подумать только, если бы казнь состоялась, мы бы не знали, кто такой Достоевский. Его имя осталось бы на страницах истории в параграфе про кружок Петрашевцев. Написать бы он успел всего-то 1 роман и несколько повестей: "Бедные люди", "Двойник", "Белые ночи", "Неточка Незванова". Ну и 8 рассказов. В этом случае, он остался бы в русской литературе как просто неплохой писатель. А заграницей бы о нем даже не услышали.
Федора Михайловича арестовали в 4 часа утра 23 апреля 1849 года и отправили в Петропавловскую крепость. Где он посещал допросы и написал, пожалуй, одно из самых светлых и позитивных своих произведений. Рассказ "Маленький герой". Читая рассказ кажется, что Достоевский писал его летом на даче, наслаждаясь природой и вспоминая детство. А на в тюрьме, ожидая своего приговора.
В Петропавловской крепости писатель просидел 8 месяцев. Целых 8 месяцев не знать, как решится твоя судьба. Целых 8 месяцев твою жизнь власть держит на волоске. И ты не знаешь, что с тобой будет, и когда это закончится. Возможно, именно работа над "Маленьким героем" не дала писателю сойти с ума и погружала его в другую реальность.
В итоге, все подсудимые были приговорены к смертной казни – расстрелу. Но принимая во внимание разные смягчающие обстоятельства, в том числе раскаяние всех подсудимых, суд ходатайствовал об уменьшении им наказания.
Лично Николай 1 добавил: «Объявить о помиловании лишь в ту минуту, когда все будет готово к исполнению казни».
Лучше всего передают состояние человека перед неминуемой смертью следующие цитаты из романа:
"Этот человек был раз взведен, вместе с другими, на эшафот, и ему прочитан был приговор смертной казни расстрелянием, за политическое преступление. Минут через двадцать прочтено было и помилование и назначена другая степень наказания; но, однако же, в промежутке между двумя приговорами, двадцать минут или по крайней мере четверть часа, он прожил под несомненным убеждением, что через несколько минут он вдруг умрет."
"Выходило, что остается жить минут пять, не больше. Он говорил, что эти пять минут казались ему бесконечным сроком, огромным богатством; ему казалось, что в эти пять минут он проживет столько жизней, что еще сейчас нечего и думать о последнем мгновении, так что он еще распоряжения разные сделал: рассчитал время, чтобы проститься с товарищами, на это положил минуты две, потом две минуты еще положил, чтобы подумать в последний раз про себя, а потом, чтобы в последний раз кругом поглядеть.
Он очень хорошо помнил, что сделал именно эти три распоряжения и именно так рассчитал. Он умирал двадцати семи лет, здоровый и сильный; прощаясь с товарищами, он помнил, что одному из них задал довольно посторонний вопрос и даже очень заинтересовался ответом.
Потом, когда он простился с товарищами, настали те две минуты, которые он отсчитал, чтобы думать про себя; он знал заранее, о чем он будет думать: ему всё хотелось представить себе как можно скорее и ярче, что вот как же это так: он теперь есть и живет, а через три минуты будет уже нечто, кто-то или что-то, — так кто же? где же? Всё это он думал в эти две минуты решить!
Невдалеке была церковь, и вершина собора с позолоченною крышей сверкала на ярком солнце. Он помнил, что ужасно упорно смотрел на эту крышу и на лучи, от нее сверкавшие; оторваться не мог от лучей; ему казалось, что эти лучи его новая природа, что он чрез три минуты как-нибудь сольется с ними...
Неизвестность и отвращение от этого нового, которое будет и сейчас наступит, были ужасны; но он говорит, что ничего не было для него в это время тяжеле, как беспрерывная мысль: «Что, если бы не умирать! Что, если бы воротить жизнь, — какая бесконечность! И всё это было бы мое! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!».
Он говорил, что эта мысль у него наконец в такую злобу переродилась, что ему уж хотелось, чтобы его поскорей застрелили."
Тут примечателен дальнейший диалог Александры с князем:
— Вы, князь, верно, хотели вывести, что ни одного мгновения на копейки ценить нельзя, и иногда пять минут дороже сокровища. Всё это похвально, но позвольте, однако же, как же этот приятель, который вам такие страсти рассказывал... ведь ему переменили же наказание, стало быть, подарили же эту «бесконечную жизнь». Ну, что же он с этим богатством сделал потом? Жил ли каждую минуту «счетом»?
— О нет, он мне сам говорил, — я его уже про это спрашивал, — вовсе не так жил и много-много минут потерял.
— Ну, стало быть, вот вам и опыт, стало быть, и нельзя жить, взаправду «отсчитывая счетом». Почему-нибудь да нельзя же.
Достоевский не смог "отсчитывать каждую минуту счетом". Читая его книги и воспоминания знакомых, создается впечатление, что он редко был счастлив. Он страдал от эпилепсии, имел тяжелый характер, игровую зависимость и выбирал себе совсем не тех женщин (кроме Анны Григорьевны).
Стало быть, человек отчаянно боится потерять жизнь в самый критический момент, но когда ему дается возможность жить дальше, он забывает о своем страстном желании быть счастливым и снова погружается в пучину страданий, пороков и зависимостей.