Как говорит Ален де Ботон, вся литература, художественное искусство и даже музыка это один большой Момент Пруста.
Никто другой, как Марсель Пруст, не сумел так точно выразить то важное, с чем каждый из нас имеет дело. А именно – как прожить жизнь так, чтобы в конце не остаться с привкусом пустоты и пепла?
Как воспринимать действительность так же полно, как впервые, будучи ребенком? Ведь тогда мы все могли бы быть великими писателями, инженерами, художниками, давно бы колонизировали Вселенную и нашли ответ на Самый Главный Вопрос.
Так вот, момент Пруста – это когда на вас нахлынули воспоминания во всей их полноте от знакомого запаха, звука или ощущения. Вы целое мгновение чувствуете жизнь так, как должны были бы чувствовать каждую секунду, если бы чувства не притуплялись. Однажды задавшись вопросом, почему так происходит, писатель отправляется вглубь себя, чтобы найти ответ. И создает величайший роман в истории.
Сам Пруст не рассматривал «В поисках утраченного времени» как нечто, достойное называться «Лучшей книгой всех времен» и быть объектом такого пристального внимания критиков, какого удостоился посмертно. По собственному признанию, он писал для людей, которые покупают покетбуки в киосках, чтобы почитать их в дороге (как прекрасна была бы жизнь, если бы вместо порнороманов в «Первой печати» продавался Пруст. Впрочем, к ним мы еще вернемся).
Как читать Пруста?
Однажды мой препод по русской литературе сказал, что любое произведение нужно читать трижды, ибо так сказано то ли в Библии, то ли бабкой надвое. Он был из той славной породы людей, которые проповедуют национализм, особый путь России и православие головного мозга, и разъезжают при этом на непристойно дорогущих тачках. Я воспользуюсь его методом как метафорой взгляда на Пруста.
1. Фабула, язык, впечатление
Мы оказываемся в спальне у мальчишки из богатой французской семьи, который воспринимает все, что с ним происходит, настолько остро и многословно, что не заснуть на второй же странице вместе с ним, заплутав в витиеватых предложениях, становится практически невозможно.
Вот, например, как герой рассуждает о своей привычке, проснувшись, едва вспоминать, где он находится: его тело “старалось, по форме своей усталости, определить положение своих членов, чтобы заключить на основании его о направлении стены, о месте предметов обстановки, чтобы воссоздать и назвать жилище, в котором оно находилось. Память его, память его боков, колен, плеч, последовательно рисовала ему несколько комнат, в которых оно спало, между тем как вокруг него, меняя место соответственно форме воображаемой комнаты, вращались в потемках невидимые стены. И прежде даже, чем мое сознание, которое стояло в нерешительности на пороге времен и форм, успевало отожествить помещение, сопоставляя обстоятельства, оно — мое тело — припоминало для каждого род кровати, место дверей, расположение окон, направление коридора, вместе с мыслями, которые были у меня, когда я засыпал, и которые я снова находил при пробуждении”.
Как заметил Набоков, “прямолинейный читатель, вероятно, заключит, что основное действие книги состоит в череде званых вечеров — например, обед занимает полтораста страниц, вечерний прием — полкниги”. Добавлю от себя, что, постепенно погружаясь в сознание Марселя, задумываешься, а не начать ли продавать его аудиокниги тренерам по медитации.
Мы путешествуем за героем по главным знатным домам Франции и попутно вбираем в себя все его фантазии, страхи и переживания, становимся чувствительным, увлеченно фантазирующем юношей, который задается вопросами времени, смысла и судьбы. Мы взрослеем с ним, влюбляемся, переживаем разочарования, добиваемся успеха, снова переживаем разочарование, и наконец, возвращаемся в исходную точку написания романа – задаемся вопросом, как не истратить жизнь впустую. Как обрести время.
Ах да, и еще – мы беспрестанно бесимся и поносим автора на чем свет стоит.
Окей, представьте, что ребенку с СДВГ дали собирать гигантский белый пазл. Вот так я чувствую себя, читая Пруста. Все мы, привыкшие общаться двумя-тремя словами в телеграме, а лучше эмодзи или стикером; потребляющие тонны специально для нас написанной информации в формате перевернутой пирамиды (контентщики давно знают, насколько быстро мы скроллим свою ленту новостей, и по каким именно заголовкам байтимся на статью); все мы чешемся, трясемся и не выдерживаем больше, чем пол-главы Пруста за раз.
Да, это нормально. Такие времена. Но ребят, это того стоит.
2. Сюжет и первые выводы
Как начать ценить время? Очень просто – найди смысл жизни.
Итак, Марсель ищет Смысл в трех разных направлениях.
Успех
В чем суть нашей тяги к успеху в обществе? Мы считаем, что наша жизнь недостаточно хороша до тех пор, пока мы не в том месте, не в то время и не с теми людьми.
И даже если вы наверняка знаете, что это неверный подход, мечты о хорошей жизни приходят к вам в час неги. И это логично! В наших кэрроловских реалиях надо очень-очень быстро бежать, чтобы хотя бы оставаться на месте.
Марсель, в юности мечтавший об успехе в высшем свете, в конце романа добивается исполнения своей мечты. И постепенно осознает, что жизнь – это не то, что случается там, где нас нет. Друзья, коллеги и жены вашей мечты будут не менее несовершенны, чем те, что вы имеете, и точно так же причинят вам боль, разочарование и скуку, как и сегодняшние. Более того – улучшенная версия вас, богатого и знаменитого, точно так же вас разочарует.
Любовь
Романтизм прошлых веков призывает нас верить в то, что в мире где-то ходит наша вторая половинка, и все, что нам нужно сделать, чтобы обрести цельность и достичь Сатори – это найти беднягу и получше приковать, чтобы не сбежал. Пусть сидит себе на цепи и любит нас такими, какие мы есть. Однако Пруст и в этом гениальном плане находит прореху.
После нескольких неудачных экспериментов в серийной моногамии можно признать, что все мы одни рождаемся, одни умираем. В этом мире нет и никогда не было человека, способного полностью понять и принять вас, и ваше одиночество неизлечимо.
Искусство
С тех пор, как наше зрение сформировалось настолько, чтобы воспринимать цвета, мозг начал формировать привычку. Вот это добрая мама, она меня кормит вкусненьким и гладит. Вот это злая мама, она ругается и заставляет есть кашу (исследователи детской психологии говорят, что до определенного возраста дети не могут соединить разные грани личности родителей в одного человека, и делят их). Вот это дядька-черномор, он иногда приходит ко мне и колется бородищей. А вот это ебучая каша, запихаю ее лучше в трусы и размажу по стене, пока все отвернулись.
И поскольку создавать новые связи в мозгу – дело довольно энергозатратное, требует много времени, сахара, калорий и так далее, мозг вырабатывает привычку лениться и ничему не учиться при любой возможности.
Так вот, в идеальном мире, где никто и ничто никогда не ленится, а все только напряженно работают, наши связи-дорожки узнавания не мешают нам воспринимать мир каждый раз как впервые. То есть, скажем, мы знаем, что это стол, но каждый раз, спотыкаясь об него, так охереваем, что просто не можем забыть это впечатление. А еще лучше – преобразуем наш опыт со столом в творческом порыве.
Этот идеальный мир на самом деле существует. Это мир искусства.
Любимый художник Пруста – автор “Девушки с жемчужной сережкой”, Ян Вермеер, изображавший крестьянок в их привычной среде. Лестницы, кастрюльки, молочницы и хлеб на его картинах выглядели так, будто он впервые увидел их. И нет, он не сошел с ума (хотя вспомним навскидку художников, которым повезло меньше – не так уж и мало их, а?).
Этот чудовищно энергозатратный путь напряженной ежесекундной работы и есть подлинный смысл нашего с вами существования. Об этом говорит нам не только и не столько Пруст, сколько весь опыт человеческой философской мысли сквозь тысячелетия обдумывания Самого Главного Вопроса.
У Пруста Вопрос звучит как «Как обрести время?», в то время как в остальной философской мысли он скорее будет выглядеть как «Как быть и оставаться человеком?»
Продолжение – здесь.
Литература:
Марсель Пруст, "В сторону Свана", "Под сенью девушек в цвету", "У Германтов", "Содом и Гоморра", "Пленница", "Беглянка", "Обретенное время" – собственно цикл романов, о котором идет речь.
Владимир Набоков, "Лекции о зарубежной литературе" – очень приятные и остроумные лекции, часто спасали меня в ВУЗе.
Мераб Мамардашвили, "Психологическая топология пути" – очередной превосходный курс лекций советского ученого, теперь для Тбилисского университета. Все основные смыслы Пруста считаны мной благодаря им.