– Слышь, Рикардо, на домкрат.
Рикардо обернулся от телевизора и остекленевшим взглядом посмотрел на своего коллегу. За несколько минут внимания в пухлую коробку, транслирующую худеньких людей, он уже успел позабыть, зачем он просил домкрат. Спустя три стука молотком где-то за стеной, Рикардо вспомнил:
– Спасибо, – прозвучала утробная горловая речь, к которой уже все привыкли, – пойду чинить свою машинку.
– Давай, давай, только не поломай её еще больше, – обеспокоенно напутствовал коллега, учуяв ауру перегара.
Было непонятно: он постоянно так распространял свой аромат или только когда выпьет. С другой стороны, откуда тогда идёт запах, постепенно с девяти утра заполнявший всё пространство рабочего места в смены, когда работал Рикардо. Запах мертвых бактерий, погибающих ежедневно в волосатых подмышках сорокалетнего мужчины, изрядно заливавшего алкоголь в свою форсажную печень, со дня на день преодолевающей своей стабильной безотказной работой пределы человеческих возможностей. Кто-то называл это вонью и ворчал за углом в отсутствие Рикардо.
– В честь одного из персонажей какого-то бразильского сериала, – отвечали новичкам, только взявшимся за сборку мебели на небольшом производстве.
Наблюдая за его походкой во время сигаретной паузы, оставалось только добавить:
– Действительно РИКАРДО. Иначе не назовёшь.
А походка была действительно немного дикой, будто Господь подтянул Рикардо за лопатки, отчего появилась неестественная ширина движений присущей различным недоброжелателям, нависших над своей жертвой. Только он нависал перед самим собой и обязательно делал большой размах на рукопожатие, будто не мог согнуть в локтях свои руки. Когда Рикардо открывал рот и хотел что-то сказать, то он всегда будто боролся с собственной гортанью, не дававшей воспроизвести звуки, отчего речь получалась «завязшей» в горле. Буксующие слова всегда обрабатывались слушателями несколько секунд, прежде чем приходило понимание фрагментированных звуков, сложившихся в какую-то глупую фразу. От этого всегда возникало разочарование из-за сил, потраченных на восприятие бессмыслицы.
Рикардо разложил инструменты рядом со своей семеркой, вызывающей вопрос о том, насколько можно износить автомобиль, чтобы при этом он был на ходу. Ответом служила маленькая деталь, поломавшаяся в машине. Она сломалась, не давая нормального ходу на дороге, и Рикардо полез её менять. На асфальте из гальки он разложил домкрат, лет на двадцать младше хозяина автомобиля и принялся его крутить под странные металлические скрипы. Когда высота пролета между асфальтом и подвеской удовлетворила Рикардо, то он подложил доску и залез под свою семёрку. Казалось бы, простая операция замены одной детали на другую должна пройти гладко, но в то утро Рикардо опохмелился, затем на работе приложился к портвейну по время обеда – лето же, благодать! И к вечеру, когда можно было не работать, Рикардо был разморён и недостаточно внимателен, отчего, услышав постепенное нарастание скрипа, испугался, но, не успел среагировать – автомобиль навалился на правую руку, переломав её со смещением. Это произошло без хруста, не слишком больно, а скорее пугающе, потому что прямо перед глазами Рикардо кость сдвинулась по направлению к его глазам, как у ледников откалываются куски, только кусок натолкнулся на кожу, отчего не сумел вырваться полностью. Под утробные нецензурные крики прибежали коллеги и за ноги вытащили жертву российского автопрома.
– Надо отвезти его в травмпункт, – сразу решил хозяин домкрата.
На этом моменте у Рикардо пронеслось какое-то странное чувство, которое он мог бы в одной из параллельных реальностей объяснить. Причина проста – ему кто-то говорит о том, что нужно сделать, а он не хотел, но с треском в душе он все-таки шёл. Но это всего лишь остаточные чувства от воспоминаний, которым неосознанно подчиняется сама сущность человека. Рикардо решил ничего не делать – рука сама заживет, ведь человек обладает регенерацией. Он отказался. Мало кому была понятна его логика отказа от врачебного вмешательства. Размашисто, немного шатаясь, будто внезапно осознав себя прямоходящим, Рикардо пошёл в сторону автобусной остановки, по пути осушив чекушку. Дома ему показалось, что рука теперь какая-то чужая и пару раз в алкогольном угаре ему думалось отрезать её как заражённую гангреной, но никак не получалось достаточно убедить себя, что это объективная причина столь радикальным действиям.
– Ты как работать-то будешь? – спрашивал его сосед по прозвищу Рубль.
– Так же, просто на недельку больничный возьму, уйду в запой, вернусь и буду работать как раньше. На мне всё как на твоём блохастом заживает.
– Он недавно пропал: может быть умер, а может убежал, – безразлично ответил Рубль и осушил рюмку без тоста.
Почему его звали Рубль? Все во дворе знали, что этот человек ищет выгоду во всём. Так он разбогател, так он сел в тюрьму и так он вышёл, растеряв всё что у него было. Теперь вместе с Рикардо, Башмаком и Василем они периодически собираются у заброшенного здания или киоска и дружно лакают водку из заботливо принесенных с собой рюмок.
Спустя неделю, в течение которой Дионис сказал бы, что это хорошо, Рикардо умирал и воскрешался, но полностью воскрес лишь к седьмому дню, потому что в понедельник на работу. С кривой рукой ему не удавалось быть столь хорошим сотрудником, но начальнику не хватало смелости уволить человека за глупость, не принесшую убытков компании. Поэтому приходилось ждать случая, а пока все занимались сборкой мебели почти как обычно, в этом «почти», отражался оттенок покалеченного Рикардо. Акцент на вину за собственное здоровье сотрудников. Кто-то легко с этим уживался, кому-то кровь к сердцу приливала при виде искривленной руки. Когда терпеть жалкое подобие работы Рикардо не осталось сил, то все его коллеги решили собрать ему денег на операцию руки. Это казалось логичным и взвешенным решением. Кто-то положил тысячу, кто-то две, а начальник, которому вообще хотелось избавиться от Рикардо, положил не меньше пяти тысяч. Запечатанный конверт с деньгами, которые можно было бы отдать в детский дом, помочь пожилому ветерану, вместо этого вручили хроническому алкоголику, который почти у всех вызывал жалость и стыд.
Рикардо не пошёл в больницу. Он не пошёл на работу на следующий день. Весь следующий месяц он пил без остановки со своими товарищами. Вкусил подобие богатой жизни, где по вытянутому подбородку текут струйки водки и масла от селёдки. Впервые Рикардо распоряжался деньгами так желанными ему тогда, когда у него была жена, когда у него заболела мать, когда он думал о дне рождения своей дочки. Все эти деньги со специфическим шелестом были обменяны на бутылки водки, на закуску, на душевные разговоры и песни до рассвета. Тоскливое и горькое забвение, где одинокое отражение похмельным утром напоминает о том, что жизнь могла бы сложиться иначе, но всё произошло самым недостойным способом, отчего Рикардо нёсся за еще одной бутылкой, пока Рубль похрапывал где-то на прожжённом окурками диване.
При пересчете денег, вдруг стало ясно, что их больше не хватит на бутылку водки, максимум на два пива. С гудящей воспоминанием о визге бывшей жены Рикардо пошёл за последними двумя бутылками – для себя и Рубля.
– Надо что-то придумать, – откупоривая бутылку, сказал Рикардо.
– А что ты можешь? Заработать? Отобрать у кого-то или украсть? – резво ответил Рубль, почесав свой седой живот.
– Нормальную работу хрен найдешь. Всегда будет какой-нибудь хрен, гундящий под ухом. В конторе, где я работал, откуда меня уже уволили, наверное, есть сейф. В последний вторник месяца, который сегодня, там складывают всю выручку. Можно как-нибудь взломать.
– Я не умею взламывать, но у Василя, кажется, была сварка.
На том и решили. Отправились к Василю, не желающему отдавать сварку и наливать друзьям, но через некоторое время уговоров и обещаний крупной суммы денег убедили отвинтить крышку от бутылочки с заветной прозрачной жидкостью. Немного шатаясь, примерно понимая работу сварочного аппарата, в специальной маске на засаленной голове в полночь Рикардо пришёл к своей работе, где на парковке продолжала стоять его семёрка, подмигивающая левым поворотником бликом отражения фонарного освещения. Ему стало тоскливо при виде неё. Можно было бы пропить машину хотя бы за десятку, но было поздно об этом думать. В кривой руке он нёс пакет с увесистым красным кирпичом, легко влетевшим в окошко над крышей входа в подвал. Рикардо влез в кабинет и, шатаясь, будто длинная деревянная мачта в шторме, угрожающая затоплением судна, сразу принялся за монотонную работу над сейфом, являвшим собой металлический шкаф высотой 80 сантиметров. То с какой простотой на металле появлялась кривая борозда, доставляло Рикардо удовольствие, сравнимое со свадьбой или рождением дочки, но с добавлением акцента на предстоящую гору денег, сварка приносила удовольствия куда больше, особенно с добавлением алкоголя и с каждым новым сантиметром в этой борозде. Вырезанный лист металла провалился внутрь. Рикардо немного подождал и закурил. Глядя в разбитое стекло, через которое тонкой струйкой уплывал сигаретный дым, Рикардо думал на что потратит деньги. Уедет из города в область, начнет новую жизнь, будет выращивать овощи, а может быть приведет себя в порядок, сделает ремонт, заведет новую семью. Окурок он положил в карман, думая, что по нему его могут найти.
Сунув руку в сейф, внутри не оказалось ничего кроме документов. Осталось ощущение обрушенного будущего, вмиг вырезанного из ткани реальности и замененного на продолжение бедной и убогой жизни, которая преследовала его с самого детства. Чувство голода по хорошей жизни. Вместо счастливого будущего, которое Рикардо успел нафантазировать за перекур, вдруг представлялась впереди на тёмном фоне безграничного мрака огромная бутылка, в которой плавало с закрытыми глазами его тело с руками, скрещенными на груди. В этот раз его руки точно тряслись от страха и жалости к себе. До Рикардо дошло что он сделал то, отчего моментально протрезвел настолько, сколько он не был в последние лет десять. Преступление было бессмысленно. Рикардо взял сварочный аппарат и выпрыгнул в окно. Не смотря себе под ноги, постоянно спотыкаясь, разбегаясь как хищник, загоняющий жертву, то как жертва, виляющая между кустов к своей норе, он бежал домой, в последнее пристанище рассудка. Туда где помирала его мать, туда, где он сам когда-то умрет, оставив жилплощадь дочери, растворившейся в судебном иске жены Рикардо.
Добежав до подъезда, неудачливый взломщик остановился. Сел на скамейку и вслушивался в своё громкое дыхание, от которого болели лёгкие. Некоторое время Рикардо не мог собраться с мыслями. Будто по пути от сейфа, мысли бежали отдельно и еще не достигли точки прибытия. Вдруг они резко нагнали мозги и к Рикардо пришло полное осознание, ударившее его куда-то внутрь, что обычно зовут сердцем. Чувство, разрывающее грудь, сперва ударило по горлу, из которого теперь без всякой заторможенности вырывались крики горечи и рыдания раскаяния. Затем это чувство полосонуло по глазам, откуда моментально полились слезы, полные трезвого отчаяния.
С третьего этажа, проснувшись от животных всхлипываний с улицы, на Рикардо смотрел его лысый сосед.
– Что там? – спросил его женский шепот в темноте.
– Рикардо ревёт. Мам, иди лучше спать.
– Да окна надо закрыть, а то чёрт знает, сколько он собрался там рыдать.
Рикардо не услышал звуки закрывающихся форточек соседей. Он рыдал и не мог остановиться. Все мысли были мольбами о прощении перед абстрактным божеством. Просьбами о помощи, тоскливым и жалким увещеваниям о прекращении маргинальной жизни. Боль внутри не унималась, а только накатывала новыми волнами, с которыми теперь можно было справиться только физическими действиями. Ему казалось, что с болью придёт смирение и прощение, а затем благодать. Рикардо корчился в конвульсиях и бил кулаками по земле, будто требуя прохода за поверхность асфальта, сразу в могилу, где мог успокоиться упокоиться. Рикардо потерял счет времени, но через какое-то время он отчетливо начал слышать нарастающий звон монет. Обе руки болели, только правая, ранее сломанная болела куда сильнее, чем можно было ожидать. Рикардо даже на миг подумал, что ударами по асфальту выпрямил её. Вокруг него лежало много российских монет всех ходовых номиналов. От копейки до десяти рублей. Рикардо снова ударил левой рукой и из места удара брызнули монетки. Он всё сообразил. В этом ему виделась награда за все перенесенные тяготы жизни и квинтэссенция гордости за самостоятельно принятое решение не лечить руку. Картина прекрасного будущего снова была собрана. Через страдания и боль, через горечь разочарования собой Рикардо побежал домой к Рублю. Единственному человеку, который, возможно, был бы рад его увидеть и рад его божьему дару.
Рикардо на радостях случайно постучал правой рукой, отчего из дерматиновой обшивки двери сверкнули монетки, своим эхом рассыпаясь по подъезду. Рубль открыл, потирая глаза, а затем, потирая ладоши, разливал по рюмкам водку в окружении Башмака и Василя. Вместе они набрали кучу пакетов с монетами, собираясь завтра обменять их на банкноты. Раз среди ночи привалило такое богатство, то нужно пользоваться, пока есть – пить в три утра водку легко! К хорошей жизни легко привыкается, каждый из компании завидовал Рикардо. Василь, сожалея, говорил:
– Эх, почему мне не подарили такой дар…
– Тебе зачем? – возмущенно отвечал ему Рубль. – Ты и с матушкой своей хорошо живешь.
А Башмаку оставалось только горестно вздыхать, вливая в себя еще одну рюмку.
После, примерно третьего тоста, когда хорошее настроение достигает своего пика Рикардо захотел тут же выпить ещё, но перед этим произнести тост.
– Вот, собрались, пьем и едим то, что давно хотели распробовать, полностью наслаждаясь всеми благами ранее нам недоступными. Хочу сказать, что это будет последнее наше застолье. С эти даром, я хочу изменить свою жизнь. Я сделаю ремонт в своей квартире, продам её, куплю новую – хорошую и в центре города, а может моя бывшая жена увидит, что я не пью, тогда решится вернуться ко мне. Потом я покажу ей свою отремонтированную квартиру, а она вернется из общежития на мою кухню. Может, все вместе воссоединившейся семьей поедем в Египет. Она всегда хотела на море. А может в Турцию. А пить я брошу. Клянусь этой рукой. Сегодня последний раз. Это начало новой жизни. И я надеюсь, что это начинание вы разделите вместе со мной. Завтрашний день будет другим! За хорошее будущее!
Без особой инициативы все рюмки чокнулись и тут же были опустошены своими хозяевами. Разгоряченные морды пили как в последний раз. Как мужики у Некрасова, до полусмерти пившие, только эти не работали до смерти ни дня своей сознательной жизни. Уже четвертый литр водки был позади, подобие конструктивных разговоров осталось где-то за первой рюмкой алкоголя и первой банкой огурцов. Оставался накал старых обид на людей и на жизнь, блеск ножей в налитых кровью глазах. Словесная перебранка на фоне случайно обретенного дара происходила с упоминанием старых долгов, пакетов с монетами, ушедших жён и пропитых музыкальных центров. Побитых детей, оскорбленных матерей, испачканных покрывал и пропахших перегаром рубашек. Неуважением уважаемых, долгов перед отечеством, горестной жалостью к себе и ошалелых рыданий.
– Я пошёл в туалет, – резко прервал Рикардо диалог.
Побрёл он, держась за стену обеими руками, успевшими покрыться свежей кровавой корочкой. Рубль оглядел своих собутыльников, сдерживающих ненависть в тех местах у себя, где около шести часов назад у Рикардо болело.
– Давайте вырежем эту руку, себе заберем, будем выбивать монеты как нам захочется, – сказал Рубль, улыбаясь, в случае чего подготовившись представить это шуткой.
– А давай, – поддержал его Василь, – пацанов он решил бросить, мы его не бросали в отличие от жены.
Башмак понимал, что всё это неправильно, но бороться с соблазном лёгкой наживы не мог так же, как и побороться с идеей, витавшей в воздухе с самого начала застолья.
– А как мы это сделаем? – спросил он в итоге.
Рубль вскочил с табурета и улыбнувшись сказал:
– А легко! Вы держите его, а я отрезаю руку.
– Не гуманно это как-то, – возразил Василь, – он же кричать будет, брыкаться.
– Тогда давай его по голове ударим чем-нибудь тяжелым, – огрызнулся на Василя Рубль, – а потом отрежем руку.
Все согласились и стали ждать прихода Рикардо. Для смелости они решили махнуть ещё рюмку и приготовились. Василю досталась пила, а Рублю молоток, по счастливой случайности, оказавшиеся на кухне, где происходило застолье.
– Что-то его долго нет, проверить надо бы, – обеспокоенное сказал Башмак.
Злостно зыркнув на него, Рубль рявкнул:
– Так сходи и проверь!
– Так схожу и проверю, – ответил Башмак и встал из-за стола.
Не оценив своих сил, он, расшатав своё тело сильнее, чем ожидал, зашагал к туалету. По пути споткнувшись и рассыпав пакет с монетами, Башмак всё же дошёл до туалетной двери, повиснув ней как того требует количество алкоголя в крови.
– Рикардо, ты жив? – выдавил из себя Башмак.
В ответ молчание, слишком пугающее своей пустотой.
– Рикардо? – переспросил Башмак и потянул за дверь, легко поддавшуюся пьяной тяге руки.
Перед Башмаком на полу лежал Рикардо, со скрещенными на груди руками и свежей рвотой на губах, с уголка которых стекала капелька.
– Р…Р…Рикардо, ты жив? – заикаясь спросил Башмак, не веря, что перед ним лежит покойник, – ребята!!!
На крик прибежали остальные, молча уставившиеся на мертвеца, подарившего им столь прекрасный вечер. Им почти хотелось пожалеть Рикардо, но прагматизм всё же взял верх.
– Тащи пилу, – сказал Рубль Василю.
Тем временем он подтянул тушу Рикардо к ванной и перекинул его по пояс внутрь.
– Василь держи его, чтоб не шевелился.
Башмак стоял в дверях и оцепенело смотрел на разворачивающееся расчленение. Рубль заметил бездействие собутыльника:
– Он всё равно мёртвый.
– Башмак, ты помогать будешь, нет? – спросил Василь.
Башмак подошёл к трупу, обхватил его, чтобы тот не шевелился и отвел взгляд, мучительно ожидая конца скрежета пилы. Когда дело было сделано, Рубль победно ударил по полу рукой, но ничего не произошло. Тогда он сделал это ещё раз, издавая хрип, затем крича «Давай!», но видя бессмысленность действий, кинул руку в стену перед ванной и пошёл за оставшимися пакетами с монетами. То же сделал и Василь. Башмак стеклянными глазами посмотрел сквозь своих бывших собутыльников, влез в свои ботинки и ушёл домой, пытаясь не верить своим глазам и позабыть произошедшее.
Утром бывший начальник Рикардо, увидев абсурдную картину вырезанного сейфа, тут же посмотрел на камеры, запечатлевшие бывшего подчиненного за грабежом пустого сейфа, когда за спиной на полках лежали искомые пачки денег.
– Вот ведь неудачник, одним словом РИКАРДО – говорил бывший коллега, просматривая видеозапись.
– Не выпил бы, может заметил бы бабки, – говорил другой, одолживший домкрат и немного завидовавший смелости Рикардо.
Посмеиваясь над нерадивостью алкаша, начальнику пришлось вызвать полицию. Даже читая следователям его настоящее имя, начальник невольно споткнулся о текст и назвал грабителя Рикардо, почему-то совершенно не злясь из-за содеянного, хотя сейф придётся покупать новый. Узнав адрес прописки преступника, полиция моментально поехала туда. Дверь оказалась не заперта. В ванной полицию ждал труп Рикардо, его отпиленная рука, окровавленная ванна, рассыпанные по полу зала монеты и следы обильного застолья на кухне. Вызвали машину, которая увезла труп в морг, а сотрудники полиции пошли искать собутыльников, к которым легко направили соседи:
– Да, вчера ночью он перед подъездом рыдал. Его собутыльники живут в 13 и 68 квартире. Только сейчас они, наверняка бухие лежат и вряд ли откроют.
– Мам, ну что ты говоришь? Раннее утро, а ты сразу о них так плохо, – послышался голос мужчины из-за спины.
– А что? Они постоянно шумят, колошматят двор своим поведением. Пусть их посадят уже…
Под крики: «Он сам умер! Мы не виноваты, мусора поганые», очевидцы ругали любопытных детей, лезущих посмотреть, как грязных бородатых пьяниц суют в автозак. Никто не верил, что пакеты с монетами они скопили сами:
– Наворовали где-то, небось, – говорила одна бабка.
– Повезло им, – говорила другая, которая как будто знала больше, чем было позволено остальным соседям.
В морге один из санитаров удивился сжатым монеткам в криво сросшейся правой руке Рикардо:
– Смотри, в его кривой руки монетки зажаты!
– Тебе зачем монеты трупа, а вдруг это улики? – сухо отреагировал более опытный санитар.
– В общем, то мелочь, даже не проезд не хватит. Ладно, вдруг это и правда улики.
Молодой санитар положил отрубленную левую руку в пакет, оставляя тело судмедэксперту.
Пласт написанного:
Чтобы не пропустить нового:
Тут есть немного музыки: