Автор: Александр Мовчан
Зима напоминала позднюю осень. Морозы продержались недолго, но газ по-прежнему нещадно сжигали в котельных, и головная боль не проходила от жары. Леонард Семёнович Коньков вышел подышать свежим воздухом, ну и заодно заскочить в магазин — ведь близилось Восьмое марта, не говоря об ушлом конкуренте.
День святого Валентина стал чуть ли не официальным праздником, однако он такой же чужой, как Хэллоуин с жутковатыми фонарями-тыквами или метеорологический День сурка. Вот только Машка, незаметно повзрослев, заявила, что давно пора отбросить совковую ментальность и подарок маме, пусть самый скромный, четырнадцатого февраля будет лучшим свидетельством любви, чем тюльпаны в Международный женский день.
В супермаркете было шумно и людно, как на вокзале в сезон отпусков. Покупатели толкались корзинками, неповоротливые тележки загромождали проходы между рядами; уборщицы, уничтожая слякотные следы, ставили швабрами подножки.
Изобилие товаров, слившихся в единое романтическое целое, поначалу радовало. Производители наштамповали колоссальное количество «сердец», и вскоре Леонард Семёнович, рассматривая упаковки, уже ненавидел вездесущего крылатого лучника-эксгибициониста — вылитого В.И.Ленина в раннем детстве.
Конечно, легко и просто со списком, составленным женой, промчаться по магазину и совсем другое дело — купить для неё нечто особенное. Некоторые из товарищей по несчастью особо не размышляли и, кроме колготок и губных помад, гребли конфеты ассорти, шампанское, торты. Заглядевшись на пышные эклеры с масляным кремом, Коньков проглотил слюну и проверил на месте ли портмоне.
Ну почему обязательно дарить что-то материальное? Можно, например… заказать песню на радио. Или ещё лучше — видеоклип!
Поправляя на ходу массивные очки с приличным «минусом», он затормозил, как ученик автошколы на красный сигнал светофора. Стройная блондинка и пенсионерка со стажем плотоядно изучали облегающие джинсы популярного телеведущего, чей картонный двойник призывал купить две плитки шоколада, а третью — получить бесплатно.
Лицо Леонарда Семёновича даже разгладилось от морщин. Любе (от слова любовь) он подарит разжигающий страсть чёрный шоколад, Машке — молочный (великовозрастный, но как-никак ребёнок), а к седым волосам тёщи идеально подойдет белый (халявной сладости не жалко).
Остальные покупки не требовали мук выбора. Коньков вышел на улицу и остановился возле студентов, раздающих «рекламку». В грязно-серой квашне переминались худощавый парень, удерживающий от порывов ветра громоздкую картонку на груди, и девчушка с примёрзшей улыбкой.
Девчушка скороговоркой расписывала преимущества медицинского центра «Последний шанс», а парень, опустив голову, бубнил о совместной акции магазина игрушек «Шалун» и салона тату «Большой змей». Традиционно выбирая самого несчастного, Леонард Семёнович получал ворох «полиграфии» и использовал вместо старых газет при чистке овощей, а тексты брал на вооружение для копирайтинга, потому как литературные эксперименты в малой и крупной форме дохода толком не приносили.
Он так и не смог определить, кого больше жалко, и принял от обоих промоутеров все до единого буклеты, не совсем представляя систему накопительных скидок в медицине. А магазин реально заинтриговал — там продавались игрушки… для взрослых. Прочесть написанное мелким шрифтом «для взрослых» Коньков всё-таки сумел.
Как он мог думать о шоколадках, пирожных или ананасе в качестве подарка?! Съели и забыли! Идея нестандартного, оригинального поздравления стремительно приобретала контуры.
Эротические фильмы по телевизору, журналы «Playboy» в киосках «Союзпечати» и презервативы возле касс супермаркетов мало-помалу раскрепощали граждан, ещё недавно робко тыкавших пальцем в стекло аптечного прилавка между резиновыми клизмами, спринцовками и жгутами.
Всё, никаких сомнений! Машка сегодня «зажигает» с новым ухажёром в ночном клубе — значит, ужин при свечах в интимной обстановке настроит Любу на нужный лад! Вдохновение — неотъемлемая часть творчества — дало яркую картинку, и Леонард Семёнович увидел себя в некотором роде триединым: режиссёром, оператором и исполнителем главной роли. Видеокамера в одной руке, настольная лампа вместо прожектора — в другой; он поздравляет с Днём влюблённых жену, изогнувшуюся в позе, о которой давно мечтал.
Окрепнув, фантазия разрушала ханжеские стереотипы, и Коньков под впечатлением соблазнительной перспективы не заметил, как оказался у входа в салон-студию «Большой Змей». Спустившись по ступенькам, устланным мягчайшим ковролином, Леонард Семёнович насторожено прошёл в пахнущий чем-то цитрусовым и шальными деньгами просторный холл. Ботинки, разношенные до идеала комфорта, стали вдруг тесными, пальто с каракулевым воротником — коротковатым, и вдобавок ко всему взопрела лысина под норковой шапкой-обманкой.
Округлив глаза, на Конькова, шуршащего пакетами, уставились две девушки возле журнального столика. Ярко накрашенные и щебетавшие, как райские пичуги, подружки на мгновение смолкли, кукольно похлопали ресницами и опять вернулись к раскрытым альбомам с татуировками.
Леонард Семёнович, густо покраснев, втиснулся между декоративной пальмой и морским аквариумом. Пёстрые рыбки сновали в безупречно прозрачной бирюзовой воде, а он прислушивался к разговору о китайских иероглифах, грациозной чёрной пантере, амазонских бабочках и лазерной эпиляции в зонах бикини.
Молодой человек, постучавший Леонарду Семёновичу в согнутую спину, был удивительно похож на Гойко Митича, игравшего вождя апачей в гэдээровских вестернах. Он назвался мастером и с невозмутимым видом выслушал довольно смелые пожелания Конькова о татушке и стрижке «мини-коня» (интимное прозвище любимца жены вырвалось случайно). «Чингачгук» пресёк попытку снять пальто и бесстрастно сказал, что атакующий белоголовый орлан спрячется в жировых складках и лобковые волосы не имеет смысла подбривать.
Леонард Семёнович несколько растерялся. В кульминации главный герой, поигрывая мышцами живота, приводил в движение орлиные крылья, а когтистые лапы целились в «мини-коня», вставшего на дыбы перед удивлённо раскрытым ртом Любы.
Коньков теребил красочный буклет, в мечтах уже снискав славу Тинто Брасса. Ничего-ничего! Вместо несостоявшейся татуировки он по акции в секс-шопе обязательно выберет что-нибудь оригинальное для съёмок эротического видео. Правда, в рекламном листке не совсем понятно объяснялись условия предоставления скидок до пятидесяти процентов.
Леонард Семёнович обернулся. О том же в полголоса говорили двое близнецов с небольшими серёжками в ушах. Кожаные джинсы, куртки и бейсболки выглядели заоблачно дорогими, и было совершенно непонятно, кто они: брат и сестра или сёстры-двойняшки? Держались-то за руки.
— Мужчи-и-на, что вы пялитесь? — нараспев женским голосом сказал парень, что повыше. Его выдал выпирающий кадык.
Второй «кожаный», в бейсболке задом наперёд, презрительно растянув губы, блеснул золотом в фиксатой улыбке.
— Попробовать хочешь? — спросил он и показал поднятый вверх средний палец.
Обильно потея, Коньков всматривался в наколку, где синий овал вокруг грязноватого ногтя соединялся с двумя ощетинившимися грецкими орехами между костяшками кулака.
Пошлый жест преследовал ещё довольно долго. Безусловно, встречи с хулиганами случались и раньше, но не с такими и в туманном отрочестве. А сегодня он испытал унижение. Но самое обидное — от кого?! Леонард Семёнович в конце концов выровнял дыхание и отправился в секс-шоп.
Выйдя из маршрутки, он осмотрелся. С детства почти ничего не изменилось. Тот же павильон на остановке, только расписанный граффити, тот же спортивный городок и та же стела в начале главной аллеи парка. Магазин «Шалун» находился напротив, в пристройке к жилому дому.
Коньков насторожился. Бродячие кошки и собаки рылись в переполненных контейнерах, ветер загонял выпавший мусор в неприступный кустарник изрядно заросшего парка. Что-то ускользало. Заблокированные в памяти эпизоды постепенно проступали, как на фотобумаге в проявителе.
Дух соперничества в советские времена присутствовал не только в «Весёлых стартах» и «Зарницах» — охрана территорий между противостоящими улицами и районами велась не хуже, чем у военного патруля. Как и все пацаны, Коньков без крайней надобности не пересекал «границу» — залётного вычисляли очень быстро и вытряхивали до последней копейки. В морду не били, синяки оставались на руках от плеча до локтя; отпускали с прощальным пинком.
Леонард Семёнович спешно протёр очки, страшась упустить нечто важное...
Первый труп, ещё не упакованный, в зарослях папоротника нашёл именно он — припёрло по большой нужде перед торжественной клятвой. Милиция сразу оцепила парк, а в пионеры приняли через неделю, когда смог разговаривать.
Девочка из интерната, пожилая женщина, пропавший мальчик из детского сада, повзрослевшая школьница после выпускного — убийства следовали по графику, известному лишь маньяку, терроризирующему город.
Визитной карточкой монстра являлась бутылка из-под «Советского шампанского». Изнасилованные бутылкой мёртвые тела были сложены пополам, а потом завёрнуты и перевязаны, как бандероли на почте. Отсутствовали лишь сургучные печати и отрезанные головы.
О страшных посылках становилось известно при сортировке корреспонденции, и отправитель не подводил милицию — «груз» всегда находился в точно указанном месте. Остановившись на дюжине трофеев, «почтальон» словно испарился, а город в ступоре ожидал тринадцатую жертву.
…Зелёная бутылка с виноградными гроздьями на сморщенной этикетке торчала между выпуклостями сугробов, и озноб пробил колею ужаса от затылка до копчика.
В мае семьдесят четвёртого такая же бутылка задирала короткое платьице; расстёгнутая белая сандалька сползала с подрагивающей ноги, выпачкиваясь в луже крови.
Леонард Семёнович юркнул за бронированную дверь магазина, закрывая уши руками, но треск сломанной ветки и быстрый шорох прозвучали так же отчётливо, как и в тот раз.
Тяжело дыша, он стоял в тускло освещённом коридоре.
Щёлкнула дверь. Другая. Входную Коньков закрыл на замок и накинул цепочку.
— Я не туда попал? — спросил он треснувшим голосом.
В коридор из арочного проёма шагнула тень. Стремительно вырастая, она неумолимо приближалась под гудение мух, мечущихся над истерзанным телом девочки. Огромная, как циклоп в «Одиссее», тень загородила проём. Стало черным-черно.
— Сюда, дорогуша, — сказал басом «циклоп», вцепившись мёртвой хваткой в мокрую ладонь Конькова, и потащил за собой в черноту. — Тринадцатый!
Восторженный крик уже ничего не значил для Леонарда Семёновича, споткнувшегося о порожек и потерявшего сознание. А память он не терял и помнил всё. Причём в деталях. Помнил, как умасливал отставного следователя, выпытывая подробности серийных убийств. Как через тётю Нину, разносящую пенсию, познакомился с начальницей почтового отделения, и та больше плакала, чем говорила. Как на одном дыхании написал триллер «Почти чёртова дюжина», и его таки опубликовали.
Коньков открыл глаза. В мрачном багрянце над ним склонился сияющий фиксой «кожаный».
— Вот мы и встретились, мужик!
— Это судьба, просыпайся, — «циклоп» с необычайной лёгкостью поднял и усадил грузного Леонарда Семёновича на что-то удобное.
Крес-сло? В под-два-ле? В склеп-пе?..
Между колоннами в тёмной нише стоял саркофаг. На его крышке угадывались силуэты внушительного ножа и маски хоккейного вратаря НХЛ.
Склеп тепла не излучал. Впрочем, как и улыбка по-девичьи стройного парня, наливающего в фужеры шампанское. «Советское».
— Ну-у… ска-а-жи что-о-ни-и-будь… — капризно протянула «сестра» фиксатого.
Слова приклеились к горлу, и джинсы к мокрой промежности тоже. Леонард Семёнович смотрел не на то, как вздымается над фужером пена, а с какой скоростью опорожняется бутылка. «Циклоп» придержал его руку, расплёскивающую шампанское:
— Ты что, глухонемой?
Леонард Семёнович собрался кивнуть, но спохватился, решив играть роль тургеневского Герасима.
Мычание и вращение выпученных глаз за толстыми линзами, кажется, произвели должный эффект.
— Может, это не он? — прогудел «циклоп».
— Не, точно он — тринадцатый! В салоне у Змея американского орла набить хотел, — фиксатый опять показал отвратительный палец. — Помнишь?
Леонард Семёнович не хотел умирать. Дрожа и икая, он лихорадочно соображал.
Неужели «почтальон» — это «циклоп», и он вернулся? Из мёртвых?.. Точно! С чего бы здесь стоял саркофаг?! Прошло столько лет, и вот убийцу-психопата вызволили из ада «кожаные близнецы»! Сейчас начнётся новый отсчёт жертв…
Коньков таращился на опустевшую бутылку. Внутри всё сжалось, и он заплакал. Громко, с соплями ручьём. Ползая на коленях, он молил о прощении за писанину про маньяка.
Воскресший из ада «циклоп-почтальон» гаркнул:
— Замри!
Леонард Семёнович послушно застыл, и его усадили в кресло. Красный свет сменился «дневным»; освещённый иначе склеп преобразился в кабинет викторианской эпохи с двухтумбовым письменным столом.
— Читай!
Буквы всё ещё плясали в рекламном буклете, но Леонард Семёнович читал без запинки:
— Магазин игрушек для взрослых «Шалун», при инициативе клуба «Гей, пятница!» и салона-студии «Большой Змей», объявляют о беспрецедентной акции! Скидки до пятидесяти процентов предоставляются: по нечётным — для однополых пар, а по чётным — для гетеросексуалов; по пятницам, тринадцатого, — бонус для тринадцатого!
— Понятно? — дружно спросили «циклоп» и «близнецы».
Коньков отрицательно мотнул головой.
— Сегодня пятница, тринадцатое число. Ты — тринадцатый посетитель и получаешь подарок!
Игрушечный мачете и хоккейная маска из папье-маше переехали с дубового стола в фирменный пакет с игривым названием секс-шопа. Кроме того, улыбчивые представители гей-клуба вручили визитку, два билета на дискотеку «Джейсон-пати» и провели в торговый зал.
Леонард Семёнович вовсю глазел на витрины, радуясь жизни, с которой совсем недавно распрощался. Он купил Любе ажурные чулки с подтяжками, себе — светящийся презерватив, а билеты и пакет решил отдать Машке.
Нравится рассказ? Помогите автору освободить время и создать условия для работы. Поддержите творчество Александра Мовчан денежным переводом с пометкой "Для Александра Мовчан".
Читайте рассказ Александра Мовчан "А покойная бабушка говорила..."!