«Губернатор» и другие спектакли Андрея Могучего

Возможно, у меня предубеждение к режиссеру Андрею Могучему. Никак не могу проникнуться...
В 2016 г. на Золотую маску выдвинули «Пьяных». Помнится тогда им дали только специальный приз «за актерский ансамбль», и ансамбль этот прямо на торжественной церемонии открыто выказал свою обиду, что не дали больше... Мне их поведение показалось некрасивым. И, посмотрев чуть позже спектакль, я не слишком восхитилась. «Пьяные» – это роскошная пьеса Ивана Вырыпаева с библейскими коннотациями. Вот она там и была – самое лучшее. И актерский ансамбль, на самом деле, – хороший...
В прошлом году «Гроза» Могучего получила главную Маску. Я много тогда смотрела на фестивале и была страшно огорчена, что приз не дали «Дяде Ване» Михаила Бычкова (оказывается, не только я). Насчет спектакля Могучего мне опять было непонятно – в чем тут дело-то? Красиво – да. Русский лубок, черное с красным, ласточки во фраках крыльями машут, Борис – тенор Михайловского театра. Ну, и что? Люди ставят хрестоматийную пьесу Островского в ХХI в., не без претензии причем на замысел... А в чем замысел – непонятно. Не объясняет этого никто из восхищающихся критиков. Играли, разумеется, отлично. Однако с моей точки зрения, если и говорить о премии, то заслужила ее в этой постановке, возможно, только Вера Мартынова – художник.
В 2018 г. снова очередная премьера Могучего дежурно выдвинута на самую престижную премию. На этот раз замысел настолько очевиден, что выглядит конъюнктурным: ответственность государства, взаимоотношения общества и власти. Чудесно и к месту звучит музыка Олега Каравайчука. Интересна сценография Александра Шишкина (чуть напоминает последние спектакли Бутусова того же художника: «Бег», «Барабаны в ночи»).
Чем замечателен Дмитрий Воробьев-губернатор – не разглядела. Роль статуарная и для опытного артиста (скажу ересь) не очень, кажется, интересная... Губернатор топает и вопит в истерике, погружается в сон, как в смерть, картинно задумывается. Платком машет трагически.
Рассказ Леонида Андреева мне понравился. И примененный весьма старый прием чтения «от автора» показался уместным. Во-первых, текст сохраняется, полностью инсценировать его просто жалко. Во-вторых «от автора» становится посредником между залом и персонажами, он же рассказывает и осмысляет, разъясняет что-то и зрителей приглашает к тому же. Крупные планы лиц обеспечивает видеопроекция - современный театр умеет использовать киноязык.
Итак, губернатор Петр Ильич приказывает расстрелять мирную демонстрацию рабочих. Погибают 47 человек, несколько детей. Действия чиновника одобрены сверху. Но он понимает, что пресек не только жизнь бунтовщиков, но и свою. Петр Ильич ищет причину своей маеты: по крестам стрелял... по русским стрелял... Не то это все. Просто убил людей, и умер сам. Каждую ночь расстреливают убийцу ангелы-мстители с золотистыми крылышками, спустившиеся с колосников по лесенкам. И только осознав и приняв свою свершившуюся смерть, Петр Ильич у Андреева воскресает. Становится искренним и душевным. И тут его настигает неизбежная пуля террористов.
В общем, из трех виденных мною постановок Могучего эта понравилась мне больше всего. На одном дыхании посмотрела, интересно было. Почти не оставляла однако мысль, что где-то я что-то такое уже видела. Угрожающее красное знамя, символ революции – у Диденко в «Конармии». Кафкианские персонажи ангелов-мстителей в котелках и замазанными лицами – прямо из Кафки, Кулябина ли, Серебренникова ... Материализацией на сцене живописных полотен мы еще лет двадцать назад у Николая Рощина любовались... Гротескные ужасы Гойи были к месту в пьесе по Андрееву, но не ощущение вторичности не проходило.
Забавно, что самой классной сценой мне показалась та, где пространство было поделено низким потолком на две части. Внизу – страшные капричос вперемешку с русской революцией, кровь и смерть. А в верхнем ярусе – прекрасная правильная пустота с окном посередине, и на краю ее болтают ножками два вершителя справедливости из Кафки... Забавно потому, что из партера-то этого второго яруса не видно. Имели ли вообще создатели спектакля в виду такой эффект? Или, может, это получилось так прекрасно само собой. Такое случается. «Мы ведь в райке сидели, – сказал мой умный Леша, – из райка так и должно быть видно то, чего снизу нипочем не увидать»...