Здесь, вдалеке от Сталинграда, внешне войны почти не ощущалось. Так же ласково светило солнце. Изумрудные ладони волн прохладно касались наших ног, легкий ветерок приветно ерошил волосы.
Как братья перед долгой разлукой, стояли мы на песчаном мыске, положив друг другу руки на плечи и глядя на спокойную поверхность воды, таящую под собой смерть.
— Тебе идти, Коля,— старший лейтенант снимает руку с моего плеча.
Я это знал, я был готов к этому, но все равно сердце как-то ухнуло, замерло на секунду и забилось мощными неистовыми толчками. Ведь всего какие-то две недели назад погибла группа минеров, вот так же пытавшаяся «познакомиться» с этой миной.
Мы учли этот горький опыт. Мы уже знали, что она не любит стали. Значит, она магнитная. Знали и то, что она не любит шума, срабатывает от гула винтов. Значит, она и акустическая. Что же есть в ней еще? Это предстояло узнать нам сейчас.
Я в плавках, босиком. Друзья надевают на меня этот древнейшей конструкции водолазный аппарат. Пытаюсь вспомнить: кислородный баллон—из дюрали, тут порядок, регенеративный патрон-баллон с наполнителем, поглощающим углекислоту при выдохе,— из чего он? Убей, не помню. Кнопка байпаса — алюминий и пластмасса. Здесь в порядке.
Ну что ж. Привычно запускаю пальцы в маску, но качается земля под ногами, уши рвут необычайной силы взрывы. Из-за леса вывалились «юнкерсы» и начали бомбить поселок и небольшой завод в нем. Первые самолеты легко прошли сквозь жидкий огонь зениток. Пикировали смело, низко. Первая девятка, казалось, собьет заводские трубы. Вторая прошла выше. А после того, как загорелся один самолет, последнее звено сбросило бомбы без пикирования.
— Выдыхаются фрицы,— говорит Селянкин.— Видал, сзади идут «салаги». Им бы только сбросить.
Да, было ясно, что «асов» у них здорово поубавилось. Хорошо, видать, поработали наши летчики и зенитчики.
К тому времени мы были уже стреляными парнями. Мы не рыли носом землю, если где-то неподалеку что-то рвалось. Потому мы спокойно стояли на песчаном мыске и в бессильной злобе смотрели на варварскую расправу самолетов с заводом. И все-таки какой-то сопровождающий эскадрилью «лаптежник», так мы называли «хейнкели» за неубирающиеся шасси, решил нас наказать. Стреляя из пулемета, он низко пронесся над нами. Маска у меня была пробита. Я сбросил сейчас уже ненужный аппарат, зачем-то надел бескозырку, взял конец троса и пошел подводить его под мину.
Вода доходила уже до пояса, когда старший лейтенант дико заорал: «Чепчик сними, дура, чепчик!» Отупел я, что ли, от взрывов или из-за этого нахалюги «хейнкеля», но я не среагировал на его крик и упрямо шел вперед. Помню только, как старшой прыгнул мне на голову, сорвал бескозырку и кинул ее на берег. Теперь я сообразил, что проволока каркаса и стальная пластинка, поддерживающая чехол бескозырки, могли вызвать взрыв.
Много раз мне пришлось нырять, пока под мину не удалось подвести прочный манильский трос. С превеликим трудом и предосторожностями к вечеру мы все-таки выкатили ее на берег.
Сейчас слово предоставлялось минерам. Селянкин прогнал нас с Колей в укрытие, а сам начал вскрывать горловину. Часа полтора колдовал он там, потом подозвал Колю и, наконец, меня. Я не буду описывать подробностей устройства этой мины. Скажу только, что обладала она пятнадцатью импульсами. Достаточно было поставить, допустим, взрывающее устройство на седьмой импульс, как мина пропускала шесть кораблей, а седьмой непременно взрывался.
Из Саратова прилетел самолет с инженерами-минерами. Они и закончили изучение этой коварной мины.
Понравилась статья? Подпишись на канал!