ПОСЛЕ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ НЕОЦЕНИМУЮ УСЛУГУ МОЛОДОЙ СОВЕТСКОЙ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЕ В БОРЬБЕ С РАЗНУЗДАННЫМ БАНДИТИЗМОМ ОКАЗЫВАЛИ СТАРЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ. ИТАК, СЛУЧАЙ ИЗ ЭТОЙ ОПЕРЫ...
Из тюремного коридорного в следаки
Октябрьская революция и Гражданская война заметно пополнили армию преступников России за счет представителей мелкой буржуазии, анархистов и белогвардейцев. И все же первый эшелон этой многочисленной армии составляли тогда преступники с давним, еще дореволюционным уголовным прошлым.
Матерые урки, объединявшиеся в банды, буквально терроризировали население не только мелких провинциальных городов, но и Москвы и Петрограда. Вот здесь и пригодились те, кто стоял на страже закона еще при царе- батюшке. Но таких специалистов крайне не хватало - во- первых, не все приняли новые реалии служить под красным знаменем, а во-вторых, многие сами попали под «каток» новой власти. Поэтому большевики привлекали к делу всех, кто хоть каким-то боком имел отношение к бывшей правоохранительной системе.
Иван Свитнев сыщиком не был - его последняя должность, которой он лишился в революционном 1917-м, называлась «надзиратель сыскного отделения» в городе Саратове. Приводил на допрос арестованного, уводил обратно в камеру, надзирал за временно содержащимися под стражей.
И вдруг зимой 1918-го ему, не так давно из-за крайнего дефицита кадров назначенному замначальника милиции Саратова, поступает приказ из Москвы - непосредственно принять участие в раскрытии, как сейчас говорят, резонансного преступления.
Громкое дело
Преступление, а конкретно кража, наделало много шума - особенно в большевистских верхах. Во-первых, из-за своей наглости воры залезли в Патриаршую ризницу Московского Кремля, действуя под самым носом у советского руководства. Во-вторых, хоть и украдены были чуждые большевикам церковные ценности, но исчезнувшие изумруды, редкие бриллианты, сапфиры, Евангелие XII века, золотая чаша весом 34 фунта, Евангелие 1648 года в золотом окладе с бриллиантами и куча других «безделушек» тянули на 30 миллионов тогдашних рублей. А начинающему советскому правительству, ставшему у руководства обнищавшей страны, деньги нужны были как воздух. И частенько церковное золотишко экспроприировалось большевиками как раз с целью последующего обмена за границей на зерно и технику.
Возможно, украденное золото ждала бы со временем та же участь, и воры просто опередили «комиссаров». Главное, что новоявленным советским сыщикам было дано самое «высочайшее» распоряжение - золото найти в кратчайшие сроки. Столичным розыскникам был дан полный карт-бланш на любые оперативные действия и на привлечение любых необходимых им для расследования людей. Но людей, особенно толковых, было раз-два и обчелся - поэтому перебирали по сохранившимся спискам всех царских служащих, которые имели отношение к правопорядку хоть каким-то боком. Атак как в громком столичном деле неожиданно объявился саратовский след, в поле зрения московских сыщиков попал простои бывший саратовский надзиратель Иван Свитнев.
Саратовский след
Еще в ходе предварительного следствия было установлено , что воры проникли в ризницу через окно со стороны Царь-колокола. Но значимых зацепок на месте преступления найдено не было. Пред совершенно зелеными сыщиками молодого МУРа встала почти невыполнимая задача: в хаосе послереволюционных лет найти и задержать преступников и вернуть государству золото.
Сыщики начали рыть «носом землю», первым делом установив контроль за всеми рынками сбыта антиквариата в Москве.
Как вскоре выяснилось, первую партию драгоценностей преступники решили продать в далеком от Москвы Саратове, причем, почти не шифруясь, - отдали золотые украшения двум перекупщикам и договорились, что ровно через три дня в ресторане «Товарищество» встретятся для получения денег. Однако перекупщики сразу попали в поле зрения местной милиции, которая почти в каждой гостинице или ресторане имела своих агентов. Один из них и заприметил 12 марта 1918 года мужчину и женщину, которые с рук предлагали людям купить у них драгоценности. Буквально через час после этого оба торговца были задержаны и доставлены к замначальника саратовской милиции Ивану Свитневу, который уже вовсю занимался «золотым делом».
Свитнев спросил у задержанных, откуда у них эти драгоценности. Те ответили, что получили их из рук некоего Самарина, которого до этого никогда не видели.
Свитнев прекрасно понимал, что Самарин вполне мог узнать об аресте перекупщиков и скрыться из города. Однако, как его найти, не имея почти никаких примет личности?
Начал начинающий советский сыщик думу думать и неожиданно вспомнил, что года три назад в Саратов из Москвы приезжал известный вор Константин Полежаев, который купил себе часть дома №6 на Рождественской улице и прописался там под фамилией Самарин. Может быть, это было обычным совпадением, однако Свитнев решил проверить. В тот же день с группой своих людей он приехал на Рождественскую улицу.
Никаких улик против Самарина не было, однако Свитнев действовал «в лоб», с порога заявив хозяину дома, что тот подозревается в торговле драгоценностями. Затем произвел обыск, который привел к неожиданному результату. В ходе него было обнаружено несколько килограммов золотых украшений, драгоценности, изуродованные чаши и другая церковная утварь.
Полежаев-Самарин признался, что похитил эти вещи в Патриаршей ризнице в Москве. Причем настаивал, что действовал один. Однако в этой настойчивости он явно переусердствовал, и Свитнев сразу заподозрил неладное. Но допросить задержанного во второй раз он так и не успел: той же ночью Полежаев-Самарин повесился в камере. И тогда Свитнев отправился в Москву.
Московская командировка
Как выяснилось уже в столице, ушедший в мир иной Константин Полежаев принадлежал к преступному семейному клану. Его отец и мать были скупщиками краденого, а три родных брата - профессиональными ворами. Одного из них, Александра, убили при попытке бегства из тюрьмы, однако остальные двое были живы-здоровы, а значит, вполне могли участвовать в ограблении ризницы.
Однако в ходе дальнейших поисков выяснилось, что отец и мать Полежаевы уже давно столицу покинули и поселились в Подмосковье, а их старший сын Алексей в мае 1917 года был осужден и на момент совершения расследуемого ограбления ризницы отбывал срок в Омском исправительном доме. Таким образом, на подозрении у Свитнева из числа этой криминальной семейки оставался лишь младший Дмитрий.
Несколько месяцев тщетно разыскивая младшего Полежаева, сыщик Свитнев в конце концов обнаружил того под чужой личиной - в образе «коммерсанта» Виктора Попова, проживавшего вместе с любовницей в дачном поселке Красково под Москвой.
И вот, казалось, все - капкан захлопнут. Но по удивительному стечению обстоятельств буквально накануне визита милиционеров «коммерсант» с любовницей изволили отбыть на юга - погреть косточки на ялтинском песке. Так что Свитнев с опергруппой вломились в пустой дом.
Но не бывает худа без добра - милиционеры провели обыск в отсутствие хозяина и были вознаграждены за труды: выносить украденные из церковной ризницы вещи и предметы, обнаруженные при обыске в доме, пришлось всем составом.
Проинформировали ялтинских милиционеров. Те сообщили, что вор готовится ехать обратно в Москву.
«Проводить до поезда - объект встретим дома» - поблагодарили столичные сыщики ялтинских коллег. И встретили - как полагается. Когда загоревший и отдохнувший Дмитрий Полежаев сошел на перрон московского вокзала, его чемоданы, как и он сам, попали в руки не местных грузчиков, а оперативных работников МУРа. Дело было раскрыто, золото возвратилось на свое законное место. А ведущая роль в раскрытии одного из самых громких преступлений молодой Страны Советов по праву навсегда принадлежит Ивану Свитневу - бывшему надзирателю царской охранки, ставшему советским сыщиком.